Олег Карпович, Проректор Дипломатической академии МИД России:
— Многомесячная эпопея с возвращением в Россию турбины для газопровода «Северный поток», похоже, близится к кульминации. Немецкое руководство, наконец, вспомнив о своей некогда внушавшей доверие репутации, не устает заявлять, что готово передать её России. Правда, при этом союзники Берлина отказываются дать российской стороне гарантии защиты последующих проектов с использованием этой турбины от санкций.
Собственно, именно вследствие данных обстоятельств турбина до сих пор не отправлена своим российским собственникам. Параллельно развивается почти детективная история с другими турбинами — канадское правительство внезапно заявило о готовности вернуть Германии еще пять находящихся на ремонте машин для «Северного потока», однако сам факт их наличия в Канаде вскоре после этого опровергли в «Газпроме». Происходит всё это на фоне раздающихся из Киева заявлений о необходимости затормозить процесс выполнения Берлином обязательств перед Москвой, призванных вызвать у руководства ФРГ чувство вины, которое тому придется компенсировать дополнительными поставками вооружений Украине. В общем, всё смешалось в лагере антироссийской коалиции.
Однако у истории с турбиной есть и более серьезная и глубокая подоплека, нежели все эти канадско-немецко-украинские выяснения отношений. Циничный расчет коллективного Запада при развязывании санкционной войны против России заключался в том, что, с одной стороны, сами западные правительства смогут позволить себе пойти на любые меры, направленные на дестабилизацию ситуации в нашей стране, а с другой — продолжат пользоваться всеми бытовыми благами, ставшими неотъемлемым атрибутом предыдущего периода конструктивного диалога с Москвой. Среди них особое место занимают стабильные поставки газа, питающего без преувеличения практически всю европейскую экономику.
Именно поэтому, действуя по принципу «только бизнес — ничего личного», Олаф Шольц решительно пресек инсинуации с украинской стороны (поддержанные влиятельной диаспорой канадских украинцев) относительно необходимости использовать «турбинный» вопрос для усиления давления на Россию. Скрипя зубами, Оттава смирилась с такой необходимостью, но основную часть ответственности переложила на немецкую сторону, отправив турбину в Германию, а не напрямую в Россию. При этом компания Siemens, произведшая турбину, не дает гарантий, что под давлением британского руководства не отключит её дистанционно. Кроме того, ЕС также не принимает юридических обязательств отказа от введения санкций против «Северного потока» и беспроблемной доставки турбины в Россию. Таким образом, Запад одновременно хочет и снять препятствия для наращивания уровня поставок газа по «Северному потоку», и сохранить рычаги для продолжения экономико-психологического давления на нашу страну.
Другое дело, что российское правительство и общество к настоящему моменту уже смогло проанализировать модель поведения бывших западных партнеров — и сделать соответствующие выводы. Период, когда между Россией и той же Германией существовала определенная гармония, позволявшая разграничивать выполнение обязательств по бизнес-сделкам и сохранение политических разногласий, остался в прошлом. Начиная с февраля, мы воочию увидели, как западные правительства раз за разом жертвуют экономическими интересами в угоду решению политических и идеологических задач и нарушают обязательства, на которых десятилетиями зиждилась пресловутая нормальность в двусторонних отношениях.
Нервные попытки покровителей украинского режима продолжать гибридную войну против России и при этом в прежнем беззаботном режиме пользоваться российскими энергоресурсами едва ли дадут результат. Только деполитизация сотрудничества в энергетической сфере способна предотвратить сценарий, при котором Европе наступающей зимой предстоит в полной мере столкнуться с плодами собственных антироссийских шагов. И никакие манипуляции с турбиной не уберегут Шольца и его европейских коллег от необходимости дать избирателям ответы на крайне неприятные вопросы, проистекающие из бездумно начатой ими украинской авантюры.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
