Мне интересно посмотреть, сколько всего проектов было запущено на деньги государственных и не только (в том числе и православных) фондов и погибло сразу после прекращения финансирования, а то и ранее?
Из года в год как раз в октябре – ноябре я получаю приглашения к участию в мероприятиях по волонтёрству или благотворительности с невероятными по масштабам названиями вроде таких: «всероссийский форум», «международная школа», «всемосковский съезд» и т. д. На поверку ни приглашающие, ни основные участники, ни программа не имеют профессионального отношения к заявленным темам. Зато организаторы с завидной регулярностью выигрывают гранты на масштабные фиктивные события и через приглашения настоящих живых НКО стараются придать своей работе привкус реальности.
«Эка невидаль, — скажет каждый, — и тут коррупция, и тут теневое распределение средств, и тут откаты». Вероятно. Но это везде, и не в наших силах это менять. Но есть одна причина появления кладбища стартапов, на которую повлиять можно, хотя бы откликом и обратной связью. Я говорю о том, что немало зависит от той, мягко говоря, непрофессиональной и несозидательной (а я бы сказал — разрушительной) позиции, что имеют распределители денег.
Не партнёры, а благодетели
Всё начинается с внутренней установки гранто- и субсидиедающих. Чиновники, хозяева фондов, даже эксперты в комиссиях при фондах чувствуют себя благодетелями, чуть ли не царями, изливающими милость на НКО-попрошаек. Сами по себе НКО в этой парадигме — бездельники, проедающие государственный хлеб, поэтому от них ждут ответа на унизительный вопрос: «Зачем вы нам нужны и почему надо деньги дать именно вам?».
В результате на фоне проектов-однодневок или показушных фондов роботящие НКО в проигрыше. На деле нет понимания партнёрства, сотрудничества, нет желания действительно помочь нуждающимся или преодолеть ту или иную социальную несправедливость. Часто темы для грантов и субсидий определяются из политических соображений и поэтому мало соотносятся с реальной работой благотворительных организаций.
Я почти нигде не встречал позиции: «Мы вместе будем трудиться, у каждого из нас своя роль и своё участие». Вместо этого звучит: «Я дам денег, а ты уж постарайся…». У грантодателей отсутствует понимание, что деньги — это не более, чем инструмент. Да, он порой ключевой, но ничего не значит сам по себе, без исполнителей, без опыта, без команды профессионалов, без реальных благополучателей, в конце концов. Деньги в грантовых конкурсах никак не соотносятся с профессионализмом НКО, с работой «на земле», где люди встречаются с болью, скорбью, страданиями и смертью.
Благотворительность — не бизнес
Большей частью государственные, православные и даже частные фонды готовы поддерживать преимущественно стартапы, оправдывая это идеей развития «третьего сектора». Мол, чем больше будет новинок, тем лучше. То, что это поддержка «бабочек-однодневок», — никого не беспокоит. Схема, вероятно, берётся из бизнеса, где она эффективна: «Мы вам денег на год – другой, а дальше вы сами». Но бизнес — на то и бизнес, чтобы набирать обороты, выходить на прибыль и самостоятельность. Эффективность бизнеса ясно измерима — вырученные деньги. Благотворительность, в свою очередь, на то и благотворительность, чтобы помочь несчастным или, говоря казённо — оказывать максимально качественные социальные услуги тем, кто не может за них заплатить.
Для самостоятельной работы и развития НКО, в том числе для привлечения средств, необходимы регулярные и постоянные добрые дела, возможность честно тратить деньги и честно отчитываться, личные доверительные отношения со спонсорами, достойный и посещаемый (!) сайт, уважаемый, авторитетный и раскрученный бренд в определённой социальной нише (сироты, инвалиды и т. д.), команда специалистов и профессионалов, яркие проекты, опыт по привлечению дополнительных средств, а также эффективное партнёрство с иными и авторитетными НКО. Даже за пару лет таких результатов не будет. Вероятность выйти на самостоятельность после завершения срока финансирования по гранту ничтожна. Это означает, что в подавляющем большинстве случаев стартап умрёт.
Согласитесь, странно выглядит разговор: «Мы будем помогать детскому дому 6 месяцев, грант нам даёт только такую возможность, дальше ищите деньги сами». Это, конечно, честно, но очевидно же, что детишки-сироты жаждут заботы, участия, дружбы, поддержки, любви постоянно. Помощь детям не должна ставиться в прямую и заранее понятную зависимость от сроков финансирования. Через год – два запущенный проект не становится менее ресурсоёмким, он просто становится более эффективным и профессиональным. Постоянство работы даёт и наработанные связи, и совместные проекты, и притирку людей, и опыт, и развитие, но никак не новые свободные деньги.
Надо вот что ещё понимать. Профессиональная помощь — это нечто гораздо большее, чем некоторая сумма денег, найденная на лекарства. Серьёзные НКО создаются не ради акций или исключительно адресной помощи, что порой необходимо и очень важно. Но создаются они ради посильного исправления той или иной социальной проблемы, к примеру, сиротства, алкоголизма, детских онкологических заболевай и т. д. А прийти к такому этапу развития за период отработки начального стартапного гранта невозможно никак.
Какую пользу приносят гранты?
Темы и условия конкурсов на гранты и субсидии нередко определяются людьми, мало что понимающими в реальной благотворительности, той, что «на земле», а бывает, что и политиканами и карьеристами. Поэтому выделяемые деньги даются под вторичные общественные проблемы или под популистские политические цели, которые почти не соответствуют тем направлениям, что сложились в благотворительности. В любом случае, и это очень важно, благотворительные организации крайне редко, разве что случайно могут рассчитывать на поддержку текущей деятельности. И с этой точки зрения, также выгодно заводить стартапы, готовые подстроиться под любую заявленную тему. А настоящим НКО ничего не остаётся, как изобретать и реализовывать надуманные, в общем, вторичные проекты.
Предположим, есть честный достойный фонд, который поддерживает детей с ДЦП. Волонтёры фонда помогают медперсоналу профильной больницы, организуют досуг детей, участвуют в реабилитационных программах, посещают семьи. Зарплаты у сотрудников небольшие, и руководство всё время ищет способы финансовой поддержки. Вдруг объявляется грант, где деньги выделены под приобщение молодёжи к социальной работе. И вот фонд уже придумывает и разрабатывает некий проект, который напрямую не входит в логику его работы, но где сотрудники могли бы подработать. Под проект получают деньги и организуют привлечение молодёжи, её подготовку, вовлечение в работу с детьми и т. д. Если фонд честный, то это значит, что минимум 2/3, а то и 3/4 денег пойдут на отработку гранта, и лишь остаток — на ту текущую деятельность, что так или иначе совпадёт с темой гранта. Иными словами, фонд краткосрочно сможет расширить свою деятельность, обрести опыт, но через год её свернёт и будет вынужден снова придумывать ещё какой-то проект, чтобы получить новый грант. В конечном итоге это не плохо, но всё же замораживает профильное развитие благотворительной организации. Говоря проще, действующие НКО получают от грантов очень небольшую поддержку.
Сколько денег можно потратить на добро?
Предположим, организация получила деньги. На практике многие грантодатели так или иначе оговаривают процент денег на заработную плату по проекту. Часто это 25–30 %. Опять же для стартапа, который умрёт через год, — это выгодно. Небольшая оплата труда компенсируется возможностью снять помещения, оплатить создание сайта, купить оргтехнику, потратиться на транспорт и т. д.
В отношении серьёзных НКО дело выглядит иначе. Те статьи расхода, что предлагает грант, часто могут быть покрыты самими благотворительными организациями, которым нужны прежде всего зарплаты. Многие коммерческие компании готовы для доброго дела предоставить и помещения, и транспорт, и канцелярию, и программистов, и материалы для творчества, но не готовы давать деньги. Большинство рядовых жертвователей с радостью вносит свою лепту на покупку лекарств и оплату лечения, только вот оплачивать труд специалистов и сотрудников НКО мало кто хочет.
Если размеры финансирования по гранту от нескольких сотен тысяч до нескольких миллионов в год, то 30 % на зарплату — это немного. Во-первых, дело в налогах. Нормальные благотворительные организации заинтересованы жить «по-белому», они рады платить налоги. Но, как известно, налоги у нас высоки и составляют до половины той суммы, что человек получит в качестве заработной платы. К примеру, с 1 миллиона полученных денег на год НКО сможет ежемесячно выплачивать зарплаты на общую сумму менее 20 тысяч. Развивать серьёзный проект при таких условиях представляется невозможным.
Во-вторых, в дополнение к существующему штату (кстати, у стартапов штат минимален) честной НКО необходимо иметь минимум двух оплачиваемых сотрудников: по менеджменту проекта и по ведению документации и отчётности по гранту. Пусть они даже работают на полставки, это неважно, в любом случае это сумма денег, заведомо превышающая 20 тысяч, и вполне может получиться, что все выделенные по гранту деньги на зарплату уйдут только на этих сотрудников. Чтобы понимать — документация и отчётность достаточно сложны. В дополнение к немалому массиву финансовых и юридических документов существуют избыточные требования вплоть до протоколов собраний, копий постановлений, фотографий с мероприятий, репортажей, отзывов участников, анкет, копий дипломов сотрудников и даже договоров установленной формы с волонтёрами.
Понятно, что грантодатели хотят перестраховаться, защититься от коррупции, во всяком случае, сделать вид такой страховки. Это неплохо. Но в итоге получается, что никому не известные проекты или просто стартапы получают огромные деньги и не парятся, а реальные НКО в случае получения финансирования перегружаются формальностями, тратят силы и время в ущерб основной деятельности.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
