Уже остались позади все надежды мирного урегулирования конфликта. Фактически перечеркнуто мнение основной части населения, которая не приняла ничьей стороны и делала все возможные попытки для их примирения. Не хватало лишь искры из которой должно было разгореться пламя.
Россия перешла свой Рубикон. В Останкино начали стрелять и появились первые жертвы. Гуманность нашего общества налицо: 46 убитых и 124 раненых! Причем, в числе пострадавших больше всего не тех, кто пришел воевать. Среди них журналисты, молодежь, пришедшая посмотреть, а обиднее всего, что погибли люди, пришедшие выполнять свой долг, добровольно оказывая помощь раненым. Среди них и студент из Самары, фельдшер по специальности, Павел Шлыков.
К вечеру 3-го октября становится ясно, что штурм сорван. Налет на телецентр дал повод Ельцину ввести режим чрезвычайного положения. В Москву подтягиваются сохранившие верность Президенту воинские части.
Большой поток раненых и погибших из Останкино, которых удается вынести и вывезти из зоны обстрела продолжает поступать в «Склиф» и близлежащие городские больницы. Задействован весь резерв скорой помощи, но транспорта и бригад не хватает. Стрельбу у телецентра давно бы следовало прекратить, так как она ведется лишь одной стороной, но приказа остановить кровопролитие так никто и не отдает.
Отключаются I-й, III-й, IV-й каналы телевидения. Причем, технических причин отмены вещания не было. Видно, что власть напугана. Иначе чем можно объяснить выступление вице-премьера Гайдара, который в роли «спасителя Отечества» ночью обращается к москвичам и призывает их на защиту демократии.
Дальнейшие события показали, что много погибших в Москве 4-го октября были из числа этих самых «вызванных на улицы» и абсолютно непричастных к противостоянию граждан.
Ранним утром 4-го октября бронетехника 119-го гвардейского парашютно-десантного полка без труда разбросав подобие баррикад, воздвигнутых ночью защитниками Белого Дома, добавила в печальный список имена очередных погибших.
Некоторых пострадавших, силами бригад городской скорой помощи и Центра экстренной медицины удалось вывезти и спасти, так как в это время возможные пути эвакуации раненых еще не были блокированы.
Так сколько же было погибших и куда делись трупы из Белого Дома? Как мы помним версий гуляло великое множество. Как всегда бывает их излагают люди весьма далекие от реальных событий.
… Поздний темный вечер 4-го октября. Отсвет от пламени на верхних этажах БД. Огни пожарного катера на Москва-реке и ярко освещенный участок около Краснопресненского моста. Добровольный медицинский отряд д-ра Ш. (терминология из источников) закончил оказание помощи и развез всех раненых. С края, лежат покрытые простынями, тела погибших в сегодняшней бойне. Вывозить их все отказались…
Я знаком со множеством версий о числе погибших в БД. Начиная с, якобы, увиденных сотнях трупов Илюмжиновым, до еще большего числа сожженных там ночью. Искать их мотивы в этих заявлениях не будем. Вечером 4-го октября нас интересовал один вопрос куда деть, вынесенные нами и аккуратно разложенные на клеенках, тела этих 34 погибших?
В это число входили погибшие в самом Белом Доме, а больше тех кто погиб, попав под случайные или снайперские пули на окружающей территории. Больше ни в одном из мест, где могли находиться погибшие в БД, никого обнаружить не удалось.
Забирать их и вывозить никто не хотел. Причины все излагали разные. Но наиболее часто (к сожалению,не могу дословно) звучало, примерно, так: « Пусть этот м...к, который все сотворил сам и вывозит». Увы, найти его тогда нам не удалось. Побежали искать сами по всем близлежащим улицам. К счастью, люди, которые жертвуя своими личными интересами всегда помогут, есть и их немало.
Говорю это думая не только о добровольцах, которые бросились на помощь пострадавшим в те трагические дни, но и тех, кто просто проявил свою гражданскую и человеческую совесть.
Обстрел Белого Дома в октябре 1993 года. Фотогалерея >>
Олег Кочарян и Валерий Венюшкин. Это те люди, которые, пользуясь ночной малочисленностью машин на улицах, тянули грузовиком № 08-62 МКУ строительный вагончик. Именно они, бросив все свои дела помогли нам не только погрузить тела погибших на свою машину, но и отвезти их в морг «Склифа».
Почему не хотели их вывозить не понимаю до сих пор. С одной стороны, если это преступление власти, то надо было бы эти следы скорее скрыть, а не держать их целый день под прицелами различных фото и телекамер. Кстати, на следующий день еще несколько тел, найденных нами уже «засветло», также весь день лежали для всеобщего обозрения.
Не могу избежать мысли, что это было своего рода предупреждение тем, кто выступает против власти. По типу: смотрите, что обычно случается.
Длительное время в обществе и прессе звучало много критических отзывов о той неразберихе, которая везде творилась. Много вопросов было и к организации медицинской помощи пострадавшим.
Давайте честно признаемся: тогда структуры, которая должна была оказывать помощь гражданскому населению в аналогичных вооруженных противостояниях, просто не существовало.
Оказалось, что военные медики отвечают лишь за воинский контингент, которому приданы. Структура организации службы скорой помощи такова, что по положению ее бригады не могут входить в зону боевых действий, если имеется опасность для персонала. Была еще гражданская оборона, но она была больше настроена на отражение агрессии со стороны мирового империализма.
Оставался Красный Крест. В составе нашего отряда 4-го октября работала группа их сотрудников под руководством Алексея Макаренко. Смелые и разумные ребята! Но в силу малочисленности и слабости самой структуры значимое влияние при масштабных конфликтах она оказать не смогла.
Весьма значимую часть нагрузки в этой ситуации пришлось брать на себя медикам-добровольцам и их многочисленным гражданским помощникам.
Мы всегда говорим своим студентам: «...Как только вы одели белый халат или облачились в операционное белье, все свои политические и иные амбиции должны оставить в карманах того пиджака, который перед этим сняли». Рад, что медики-добровольцы именно так и делали.
Своему участию в тех событиях статус героического, как звучало тогда в некоторых публикациях, придать не могу. Просто был в нужном месте, в нужное время … и в белом халате.
Практически, всю ночь с 3-го на 4-е общался с коллегами и бывшими студентами базовых больниц, которые взяли на себя основной удар по раненым в Останкино. Рано утром 4-го октября приехал на Пироговку. Услышал звуки выстрелов. Вспомнил, что в августе 91-го в подобной ситуации был вечный поиск бинтов, йода и прочей мелочи. Решил, что надо бы подвезти и сейчас.
На кафедре встретил своего друга и коллегу Александра Гурьева с кафедры общей хирургии, позвал с собой. Он сразу согласился.
Из располагавшегося рядом Центра Экстр.Вет.помощи взяли два мешка перевязки и ряд препаратов. С нами вызвались поехать и два их сотрудника ветврач Всеволод Хлопонин (бывший саниструктор) и опытная хирургическая сестра Люда Муратова.
По набережной доехали до БД. Разместились под защитой парапета около моста. Кругом стрельба. По периметру лежат и перебегают люди. Увидели наши белые халаты, кричат, у нас раненый.
Осмотрелись кругом. Поняли, что во всей округе ничего даже похожего на медпункт нет. Передавать подвезенное некому. Придется работать самим. Стали создавать на асфальте подобие пункта для приема раненых.
Принесли первого раненого с ранением бедра. Наложили жгут, повезли в своей машине на Пироговку.
Из приемного покоя позвонил Ректору, информировал о ситуации, сказал, что пострадавших будет много, а ближе всего везти к нам в Академию. Он тут же дал распоряжение привести операционные всех клиник в режим полной готовности. Главный врач ММА выделил в наше распоряжение две санитарные машины и дал команду срочно собрать и подвезти к нам носилки, капельницы, препараты и прочие материалы.
К этому времени мы уже вернулись к месту размещения и попытались привести ситуацию в рамки какой-либо системы. Взял все руководство и ответственность на себя. Понял, что единственное, что мы сможем в этих условиях сделать это организовать оказание первой помощи, сортировку раненых и эвакуацию. Чем и начали заниматься.
Добровольцы-медики стали подтягиваться очень быстро. Причем из разных больниц и разных профессий. Доцент клиники кожных болезней В. Новоселов, врач 1-ой градской Наталья Матвеева, десятки других врачей и студентов. Удалось сформировать несколько хирургических бригад для оказания первой помощи и группы занимающиеся выносом раненых.
Как только прекращалась активная стрельба и появлялись возможности для выноса раненых из самого Белого Дома, сразу несколько групп наших добровольцев под флагами Красного Креста бежали с носилками к его подъездам. Выносу раненых никто не препятствовал.
Вывозить раненых было не на чем. Машины скорой помощи ехать к нам отказались. В анналах следствия есть запись моего телефонного разговора с одним из медицинских клерков управления. Почти дословно: «Я доцент ММА им. Сеченова Андрей Шестаков. Нахожусь в расположении медицинского отряда на Краснопресненской набережной. У нас несколько тяжело раненых, мы их теряем. Срочно нужны машины для перевозки, лучше с оборудованием для реанимации. Подъезд к нам по набережной со стороны Лужников полностью безопасный». - «Машины к вам посылать не будем, у нас их нет».
Если бы не многочисленные добровольцы на машинах, которыми мы и развезли основную часть раненых (а их было более сотни) по близлежащим больницам, число погибших надо было бы увеличить в несколько раз.
Большую помощь оказали сотрудники института трансплантации органов и тканей, подъехавшие на двух реанимобилях. Правда, потом их пытались обвинить в том, что они подъехали с другими целями. Но категорически утверждаю, что это не так, потому, что лично расписывал направление эвакуации всех раненых.
Активно подключились ребята из поисково-спасательного отряда ММА. Об этом отряде нужно сказать особо. Этот отряд работал в самом Белом Доме с 23 сентября. Так как не выполнив указаний власти, они продолжали оказывать медицинскую помощь «мятежникам и убийцам», то автоматически попали в разряд персон “non grata”.
В этой связи, по их просьбе, фамилии скрывались, чтобы дать им возможность доучиться без репрессий со стороны власти. Даже руководитель этого отряда во всех документах до сих пор фигурирует под вымышленной фамилией. Искренне горжусь им как одним из своих студентов.
Постепенно активность действий противников полностью иссякла. Число раненых сократилось до минимума. Зато стало увеличиваться число выносимых из здания и окружающей территории погибших. Надо было думать и о них.
Никогда не приписывал основную заслугу помощи пострадавшим только своему отряду. В эти дни проявляли личный героизм еще много, пусть маленьких, но честно выполнявших свой гражданский долг групп добровольцев.
После этих событий награды и звания отличившимся посыпались как из рога изобилия. Про добровольцев, которые не стреляли, а спасали, забыли. Или не сочли нужным вспоминать,так как не разобрались кого они спасали сторонников или противников. Эту несправедливость пытаюсь исправить много лет.
Увидев в списке награжденных орденами только себя, я и А.Гурьев обратились с открытым письмом к Ельцину (обещал), неоднократно выходили на бывшего министра Э.Нечаева (обещал). Обращения в мэрию (отказ). Основной довод - представления должен писать тот кто посылал. Их посылала туда гражданская совесть. Тогда это их личное дело!
Много лет борьбы успеха так и не принесли. В этом вижу свой невыполненный долг перед товарищами.
Прошло двадцать лет. Уверен, что если, не дай Господь, снова случится подобная ситуация, то те, кто бросился на помощь в октябре 93-го, снова придут и вновь будут спасать. Придут не из-за наград, а по зову личной совести.
Низкий им поклон! Но сказать «спасибо» за проявленный добровольцами героизм в те трагические дни властям все же следует, и сделать это еще не поздно.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
