Правда и мифы о прибалтийских «борцах за свободу». Онлайн

Ведущий конференции: Друзья, здравствуйте! Сегодня на ваши вопросы ответит историк, публицист, директор фонда «Историческая память» Александр Дюков. Здравствуйте. Дюков Александр Решидеович: Здравствуйте.

Это вопрос, который еще требует своего исследования. У нас исследования всех моментов, связанных с военным и карательным коллаборационизмом, оставляют желать лучшего. Сделано очень много, но также много тем являются неисследованными. Данная тема относится к малоисследованным. Я считаю, что большая часть преступлений совершались в рамках нацистской истребительной политики, и представители коллаборационистских формирований в данном случае выступали инструментом воплощения нацистских человеконенавистнических планов. Вместе с тем, нужно понимать, что в ряде случаев эти преступления совершались с очень большой отдачей. Это было уже не просто формальное выполнение, а нечто большее. Например, во время карательной операции «Зимнее волшебство» латышские полицейские батальоны осуществляли карательные операции и впоследствии никаких серьезных заявлений о том, что это недопустимо, мы так и не услышали, и немцы не услышали. А вот реакция участвовавшего в той же карательной операции 50-го украинского батальона (украинским об был назван формально, так как набран был из военнопленных) была совсем другой. По документам мы знаем, что они устанавливали связи с местным населением, предупреждали их об акциях. В одном из отчетов сотрудника латвийской оккупационной администрации в Риге было написано, что украинские полицейские рыдали, как дети, когда видели эти карательные операции, их ужас, когда людей сжигали заживо. Это инструмент, но можно выполнять поставленное задание от и до, а можно - «с огоньком», с самоотдачей. По крайне мере, во время карательной операции «Зимнее волшебство» с таким «огоньком» латышские полицейские батальоны это дело и выполняли, в отличие от 50-го украинского. Здесь надо смотреть на местный уровень, и как это было в конкретных случаях. Это не отменяет того факта, что это всё-таки был инструмент, а главную ответственность за совершенные преступления несут нацисты.

Всего в Латвии было сформировано две дивизии Ваффен-СС, 42 латышских и 7 латгальских батальонов. В латгальские полицейские батальоны призывали в основном русских из Латгалии. Эти батальона были не полицейскими, а строительными. То есть русских использовали как дешевую рабочую силу, полезную для ремонта дорог, строительства укреплений и т.д. Какое-то незначительное количество русских встречалось и в настоящий полицейских батальонах, которые исполняли карательные функции. Были они и в местных административных коллаборационистских структурах. Но их количество было невелико. Те, кто хотел сотрудничать с нацистами, шли всё-таки не в латвийские полицейские батальоны, а в структуры, связанные впоследствии с Русской освободительной армией Власова.

Если взять Литву, то мы знаем, что в формированиях «лесных братьев», начиная с 1941 года, буйно расцветал антисемитизм. Есть множество указаний Фронта литовских активистов о преследовании евреев, которые эти «партизаны» летом 1941 года и осуществляли. Впоследствии эти антисемитские мотивы также оставались, они четко видны в пропаганде уже других структур литовского подполья в 1944-1945 годах. Какие там могли быть евреи, мне лично не совсем понятно. На мой взгляд, это такой же миф, как широко эксплуатируемый миф о массовом присутствии евреев в формированиях Украинской повстанческой армии. Я не могу исключать, что в каком-то отряде мог случайно оказаться еврей, который скрывал свою национальность, или который рассматривался местными «повстанцами» как полезный, использовался в качестве врача и т.д. Однако, в данном случае о сознательном и массовом присутствии в таких формированиях евреев или поляков говорить не приходится. Тем более, что литовские «лесные братья» вполне противодействовали польскому подполью. В данном случае речь идёт о спекуляции. Есть ещё один момент, очень важный для понимания того, что было уже после Второй мировой войны. Очень часто в состав «лесных братьев» современные политики и некоторые историки записывают не только тех, кто принадлежал к организованному националистическому подполью, но и тех, кто просто скрывался в лесу, например дезертиров. Среди дезертиров были и русские, и литовцы, и белорусы, но их нельзя относить к националистическому подполью, как это часто делается, тем самым размывая мононациональный характер этого подполья.

В архиве Гуверовского института в США есть фонд Даугавас Ванаги, в котором хранятся в том числе и документы коллаборационистских формирований времен войны, которые были вывезены на Запад. Доступ к этому фонду осуществляется только по разрешению организации Даугавас Ванаги («Даугавские ястребы»), которая состоит из бывших коллаборационистов. Трудно представить, что доступ к этим документам получит не ангажированный, тем более выступающий против коллаборационизма и против их преступлений, историк. Несколько лет назад был куплен латвийской стороной у нидерландского коллекционера случайно найденный архив 15-ой дивизии Ваффен-СС. Доступ к этим документам в Латвии до сих пор ограничен. Насколько мне известно, работали с ним только считанные единицы из местных историков. Хотя, вне всякого сомнения, там есть очень интересные документы, в том числе свидетельствующие о преступлениях. Есть ещё много документов, которые нужно выявлять, доступа к которым нужно добиваться, и которые значительно расширят наши представления о конкретике совершенных преступлений.

Нужно понимать, что главными на территории оккупированной Прибалтики были и оставались нацисты. Любые коллаборационистские структуры и формирования использовались нацистами. Если они и обладали какой-то самостоятельной политической субъектностью, то в очень небольшой степени. Соответственно, для нацистского руководства одним из главных моментов было сохранение и поддержание порядка на оккупируемой территории. Преследование евреев прямо проистекало из нацистской идеологии, поскольку это были «недочеловеки». Преследование других национальности должно было осуществляться уже позднее. Никто не планировал изначально в 1941 году организовывать массовый геноцид, допустим, русского населения. Впоследствии к этому пришли, во время массовых карательных контрпартизанских операций. Пришли к этому, вымаривая советских военнопленных в лагерях в 1941-1942 годах. Но самой постановки вопроса об уничтожении русских, как евреев, не было. Для нацистов попытки какой-то межнациональной розни на контролируемой ими территории были не совсем приемлемы. Естественно, «разделяй и властвуй», но до тех пор, пока это не перейдет в какую-то массовую резню. Хочу привести конкретный пример. В Эстонии был глава местной коллаборационистской администрации Хяльмар Мяэ. Он предложил немцам вывести из Эстонии на восток всех русских, то есть провести на территории Эстонии этническую чистку. Но немцы его осадили. Им это не нужно было. В Латвии такого единого лидера, как Хяльмар Мяэ в Эстонии, не было. Были силы, которым могло прийти такое в голову. Были силы, которым не могло, которые вообще относились к этому достаточно равнодушно. В любом случае решали всё немцы.

Современные историки – и латышские, и российские – по Латвии насчитывают число латышей в германских и вооруженных латышских формированиях около 115 тысяч. Что касается общего количества граждан Советского Союза в рамках вооруженного коллаборационизма, то сейчас оценки, которые делают историки, дают около миллиона человек. То есть цифры несколько отличаются от тех, которые назвал автор вопроса. Мы должны понимать, что для небольшой Латвии 115 тысяч вооруженных людей – это гораздо больше, чем, допустим, пропорция белорусских коллаборационистов к населению Белоруссии. Это больше, чем отношение русских коллаборационистов к населению на оккупируемых территориях России. То есть процент сотрудничающих выше, чем у других национальностей. Это касается цифр. Но есть вещи, которые к цифрам имеют достаточно косвенное отношение. Вопрос был о вкладе в войну. Коллаборационистские формирования практически не вкладывались в войну. Они, как правило, участвовали либо в каких-то вспомогательных делах (строили окопы, укрепления), либо в карательных операциях на оккупированной территории. То есть о вкладе в войну речи не идёт. Речь идёт о каких-то вспомогательных вещах.

Безусловно, уничтожать проще гражданских лиц. Мы знаем, что только во время карательной операции «Зимнее волшебство», где ударной силой были латышские полицейские батальоны, было уничтожено более 10 тысяч человек за полтора месяца на достаточно маленькой территории. Я сомневаюсь, что 15-ой и 19-ой дивизиями Вассен-СС во время пребывания их на фронте было уничтожено 10 тысяч советских солдат. Даже если и было, то это только одна карательная операция, а их было гораздо больше, не говоря уж о массовом участии тех же полицейских в 1941-1942 годах в уничтожении евреев. Вне всякого сомнения, больше было уничтожено гражданского населения. Вернемся к предыдущему вопросу. Я хотел ответить на тезис о том, почему мы громко обличаем балтийцев, если у нас тоже было много коллаборационистов. Проблема не в том, у кого сколько было коллаборационистов, хотя это вопрос тоже интересный. Вопрос в том, как к этому относятся. Невозможно представить, чтобы в России на главной площади столицы ежегодно проходили траурные мероприятия по Русской освободительной армии или по Русской освободительной народной армии Каминского, где участвовали бы старики - военнослужащие этих формирований, где развивались бы государственные флаги, куда приезжали бы молодые сторонники этих людей. Это просто невозможно. Речь не о количестве коллаборационистов, а об отношении государства и общества к этим людям. Одно дело – когда они осуждаются, другое дело – когда они героизируются. Мы знаем, что в Латвии это делается на государственном уровне, потому что там есть принятая еще в 1998 году Декларация Сейма о латышских легионерах во Второй мировой войне, в которой говорится, что они, якобы, не совершали преступлений, и что государство должно принимать все меры для сохранения и защиты чести этих легионеров в мире. Эта Декларация существует. Она не отменена, является действующим законодательным актом и свидетельствует о героизации этих коллаборационистов на государственном уровне. Осуждают страны Прибалтики именно за то, что на государственном уровне там такое происходит, и за то, что попытки неонацистов пройти маршем не вызывают у государства никакой реакции. Наоборот, как мы знаем, в этих акциях участвуют и члены парламента, и высокопоставленные сотрудники государственных органов. Это должно всегда осуждаться. Если подобная ситуация вдруг произойдет в России, или в Белоруссии, или во Франции, где будут героизировать легионеров национального легиона, который отправлялся воевать на восточный фронт, там это тоже надо осуждать.

Точно об этом неизвестно. Нужна большая научно-исследовательская работа: работа с архивами, работа со свидетелями. Однако точно известен, на мой взгляд, весьма показательный момент. Я уже говорил про карательные операции, которые осуществлялись полицейскими батальонами на территории Белоруссии. Любой человек, который участвовал в полицейских батальонах, и был там во время карательных операций, прямо причастен к преступлениям против человечности. Сейчас в Латвии живет человек, Висвалдис Лацис, который в свое время участвовал в обучении представителей полицейских батальонов, учил их стрелять, учил правильно держать винтовку. Потом эти люди ехали в командировки в Белоруссию и совершали там преступления. Он является соучастником преступлений. Однако, несмотря на это, наказания он не понес. Более того, до недавнего времени являлся депутатом Сейма, опубликовал целый ряд книг.

Сколько этих детей, понять невозможно, потому что мы исследовали только одну карательную операцию - «Зимнее волшебство», а были ещё и в 1943, и в 1944 годах. Угонялись на территорию Латвии не только с территории Белоруссии, но и из разных регионов России. Иногда угонялись не только латышскими полицейскими, но и немцами. То есть процесс достаточно сложный. Сколько всего тогда было угнано детей неизвестно. По состоянию на конец 90-ых годов, в современной Латвии значилось еще около 4 тысяч живых людей, которые попали на территорию Латвии в 1942-1944 годах. В значительной степени это именно те дети, кто был тогда пригнан и остался на этой территории. У этих детей впоследствии были свои дети, потом внуки. Получается, что есть десятки тысяч человек, кто сейчас живет на территории Латвии, только потому, что их самих или их предков насильственно пригнали туда в рабство. В 90-ых годах они все были лишены автоматического получения права гражданства. Они были поражены в правах исключительно потому, что когда-то их или их предков туда пригнали. Они могли получить гражданство только в порядке натурализации, оказались лишены ряда гражданских и экономических прав, связанных с приватизацией. Те, кто прошёл через концлагеря, имеют статус политрепрессированных и получают небольшую помощь от государства. Такую же помощь от государства за тот же статус имеют и те, кто их, собственно, угонял, потому что коллаборационисты, которые были в легионе Ваффен-СС, после войны проходили через режим фильтрации в советских фильтрационных лагерях, и за это они в современной Латвии получили статус политрепрессированных и получают ровно те же льготы, что и те, кто стал их жертвами. Ситуация, мягко говоря, странная. И есть целая категория людей, которая просто не признана жертвами нацизма. Если люди вернулись, допустим, в Белоруссию и там живут, а их не угоняли в концлагерь, они просто прятались по лесам, то они жертвами не считаются, не получают никаких компенсаций ни от Германии, ни от Латвии, ни от властей Белоруссии или России.

То есть, если ребенка угнали, и он не попал в «Саласпилс», а попал в семью латышей, находился там в рабстве, потом остался жить на территории Латвии, то он не признается пострадавшим?

Более того, он оказался лишен в 90-ых годах статуса неграждан и потом приобрел его в рамках натурализации.

Получается, что Латвия два раза поражает его в правах?

В принципе, да.

А почему вообще современная Прибалтика после выхода из Союза взяла курс на возвеличивание людей, которые себя скомпрометировали сотрудничеством с нацистами? Других героев у республики не нашлось?

Других действительно не нашлось, потому что история самостоятельного государственного бытия в Латвии невелика, и героями оказываются либо те, кто воевал на советской стороне в стрелковом корпусе, либо те, кто воевал в легионе Ваффен-СС. Если они строят свою идеологию на противопоставлении Советскому Союзу и говорят о советской оккупации, то героями оказываются исключительно те, кто воевал в Ваффен-СС. Дело, однако, не только в этом. Дело в своеобразном договоре между элитами. Когда создавалось современное латвийское государство, оно было создано в том числе, как договор различных элитных групп. Были те, условно говоря, местные латыши, которые до этого принадлежали комсомолу, коммунистической партии. Были эмигрантские латыши, которые возвращались из эмиграции. Соответственно, договоренность между этими двумя группировками пошла по этнократическому принципу, то есть бывшие советские получили возможность участвовать в приватизации и, соответственно, усилить здесь свои позиции, в том числе имущественные. Эмигрантские латыши получили возможность по реституции получить собственность, которую они когда-то имели. От возможности участвовать в приватизации и голосовании были отстранены не титульные национальности. То есть был создан режим этнократического государства, который существует до сих пор. Все выходящие в информационное поле вещи, связанные с героизацией, проблемы неграждан, на самом деле связаны исключительно со структурой режима, который там существует, и они из него вытекают. Невозможно построить этнократическое государство, не лишив определенных прав представителей не титульных национальностей, и без героизации латышей из Ваффен-СС.

На Нюрнбергском процессе один из руководителей карательных операций на территории Белоруссии, в ответ на то, как могло всё прийти к таким массовым преступлениям, ответил, что если в течение долгого времени говорить, что русские – это недочеловеки, а евреи – вообще не люди, то, рано или поздно, к такому придёт. Соответственно, если долго и нудно в течение 15-20 лет рассказывать обывателю о страшной советской оккупации, об ужасах, которые ее, якобы, сопровождали, о геноциде, который был, якобы, учинен в советское время, о том, что те, кто воевали в Ваффен-СС, хотели всего-навсего защититься от этого ужаса, после 15-20 лет такой массированной пропаганды, которая сопровождается пониманием, что если ты – латыш, то у тебя есть больше прав (есть языковая инспекция и т.д.), то все это приведёт к формированию у обывателя весьма странных представлений о прошлом, далёких от осознания его трагичности. Хотя, я уверен, что большинство латвийского населения парады эсесовцев 16 марта не одобряет, как вещь слишком уж конфликтную и в значительной степени провокационную. Отношение к самим эсесовцам нельзя сказать, что осуждающее. На преступления, которые совершали члены легиона, там в большей степени закрываются глаза. С другой стороны и героизировать их там так масштабно – это работа государства и радикалов, а не среднего обывателя. Отношение Европы к такой политике – это ложно понятая корпоративная солидарность. С 2004 года прибалтийские страны являются членами Европейского союза. Когда они только вступали в Евросоюз, европейские дипломаты говорили российским, что прибалтийские страны травмированы советской оккупацией, сейчас они ступят в ЕС, почувствуют себя защищенными и смогут изжить свою травму. Ничего подобного, естественно, не случилось. Наоборот, героизация коллаборационистов приобрела еще больший размах. Официальные европейские структуры на это пытаются закрывать глаза и открывают только тогда, когда это попадает в сферу внимания европейского общества.

Мы – маленькая некоммерческая организация. Сколько сил у нас есть, столько мы и делаем.

Почему, если на государственном уровне это как-то не поддерживается, нет противостоящих мер реабилитации коллаборационистов, как российских, так и…

Наверное, этот вопрос надо задавать не мне. Мы занимаемся больше издательской, научно-исследовательской деятельностью. Многие СМИ наши мероприятия освещают. У нас нет доступа на центральные каналы, мы не ведем там никаких программ. Это сложная вещь, и, на мой взгляд, не очень надо к ней и стремиться. Гораздо полезнее издать книгу, исследовать какой-то малоизученный момент. Мы видим, что реакция даже на исследование в прибалтийских странах нервная. Если бы нас показали на центральных каналах, там была бы истерика.

Разорвать дипломатические отношения, на мой взгляд, это всё-такие крайние вещи. Разрыв дипломатических отношений с Грузией случился только после грузинской агрессии против Южной Осетии и убийства наших миротворцев. Это вещь несопоставимая с тем, что где-то проходит марш эсесовцев. Диалог с прибалтийскими странами должен идти. Другое дело, что эти марши, отношение государства к этим вопросам не является тем, что можно изменить. Я считаю, что попытки каких-то закулисных сделок – обменять что-то на что-то, договориться с кем-то, кого считают договороспособным, в данном случае в отношениях со странами Прибалтики неэффективны. Эффективна только последовательная и системная работа, которая заключается в следующем: российское государство, как государство демократическое, считает неприемлемым существование возмутительного статуса института неграждан Латвии и Эстонии. Россия поднимала и будет поднимать этот вопрос до тех пор, пока ситуация не будет решена. Точно так же Россия считает неприемлемым героизацию эсесовцев. Всегда будет поднимать этот вопрос и никогда не будет закрывать на это глаза. Никогда не прозвучит, что это внутренние дела страны. Никогда не прозвучит, что проблема неграждан – это внутреннее дело, допустим, Эстонии. Это не внутренне дело, это нарушение прав человека. А права человека не является внутренним делом какого-либо государства. Такая последовательная позиция, которая не меняется из-за каких-то надежд с кем-то договориться, и должна быть, на мой взгляд.

Александр Решидеович, большое Вам спасибо. Друзья, спасибо, что были с нами, спасибо за ваши вопросы. До свиданья!

Здесь меняется причина и следствие. К вам в дом вторгается какой-то бандит. Он насилует вашу жену, грабит вас, стреляет в престарелого дедушку. Вы пытаетесь ему сопротивляться. В отместку он убивает ваших детей и поджигает дом. Произошло ли убийство детей и поджог дома в результате вашего провокационного сопротивления этому бандиту? Разумеется, нет. Ответственен тот, кто ворвался в ваш дом и начал грабить и убивать. Точно так же обстоит дело и с партизанской войной на оккупируемой нацистами территории. Нацисты начали совершать карательные операции с массовым уничтожением населения уже в первые месяцы войны, когда никакого организованного и масштабного партизанского движения просто не было. Партизанское движение в значительной степени было самозащитой населения территорий от оккупантов. В партизанском движении участвовали и представители советских органов госбезопасности, и военной разведки, и военные, и представители партийных органов. Однако, никогда партизанское движение не стало бы столь масштабным, если бы оно не подпитывалось местным населением, потому что для местного населения партизаны были защитой от карателей, которые всё равно приходили и либо грабили, либо убивали. Переваливать ответственность с тех, кто вторгся и начал убивать, на тех, кто пытался сопротивляться, и тем самым, это приводило к новым убийствам со стороны тех, кто вторгся, это, мягко говоря, странно.

Формирование коллаборационистских структур в Прибалтике имеет несколько этапов. Первый этап – это создание полицейских батальонов, которые начали создаваться уже в 1941 году, и весьма активно использовались для карательных операций не только на территории Прибалтики, но и за её пределами, например, на территории Белоруссии. В эти батальоны обычно шли представители так называемых «национальных партизан», то есть профашистских или откровенно фашистских подпольных структур, которые находились на связи с германскими спецслужбами, и организовывали летом 1941 года так называемые «восстания» в тылу советских войск. Например, в Литве такой организацией, достаточно массовой, был «Фронт литовских активистов», который организовывал и восстание, и массовые погромы евреев, и много других вещей. Эти люди при приходе немцев уже были с оружием в руках, были мотивированы на борьбу с советской властью, уже были в крови тех, кто симпатизировал Советскому Союзу, а также евреям. Вот этих людей переформировывали в полицейские батальоны и посылали дальше совершать карательные акции. Формировались также из добровольцев и другие полицейские батальоны. К 1943 году начинается уже следующий процесс – процесс создания коллаборационистских формирований, которые должны были использоваться не только для карательных операций, но и для использования на фронте. Допустим, в Латвии был создан легион СС. Первоначально в состав легиона включались те же полицейские батальоны. Они, естественно, переформировывались. Потом в составе легиона создавались более крупные войсковые формирования, и, как известно, в итоге в Латвии было создано две дивизии Ваффен-СС, которые использовались на фронте, а также иногда привлекались для каких-либо карательных операций. Каков был состав этих дивизий? Во-первых, это те же самые добровольцы: военнослужащие из полицейских батальонов, из других коллаборационистских структур, которые просто были влиты в состав легиона. Во-вторых, это те, кто приходил туда по призыву. Призыв в латвийский легион, вплоть до 1944 года, осуществлялся на выборной основе, то есть человек мог выбирать, куда он идёт. Он мог пойти служить в легион Ваффен-СС, мог пойти исполнять какую-то трудовую повинность. И наконец, если ему не хотелось делать ни того, ни другого, и он уклонялся от призыва, то он попадал в лагерь на полгода. Фактически здесь был предоставлен выбор. Большая часть призывников шла в легион Ваффен-СС, и этот выбор они делали сами и добровольно. Их бы не расстреляли, если бы они не захотели пойти в легион. Альтернатива была в том, что им нужно было трудиться, копать землю где-нибудь или что-то строить. В 1944 году, когда дела на фронте пошли плохо, немцы сделали альтернативой призыву в легион – расстрел. Последние призывы в латвийский легион Ваффен-СС действительно шли под принуждением. Видел в вопросах читателей один вопрос, в котором говорилось, что раз они по принуждению вступали в легион, то, наверно, это было не осуждаемо. Мы должны понимать, что грести всех, кто когда-либо был в легионе Ваффен-СС, под одну гребёнку, конечно, не правильно. Есть следующие категории: есть те, кто пошёл туда добровольно, кто ещё в полицейских батальонах участвовал в карательных операциях, то есть это практически весь офицерский состав, весь унтер-офицерский состав и первые призывники, которым давалась альтернатива. Эти категории не попадают под оправдательную часть Нюрнбергского трибунала, они принадлежат к преступной организации. Те, кто был загнан в легион в 1944 году под угрозой расстрела, вне всякого сомнения, преступниками, если они сами не совершали преступлений, быть не могут. То есть нельзя сказать, что они принадлежали к преступной организации. Вместе с тем, нужно понимать, что они воевали на той стороне, которая несла их народу малоприятное будущее. Планы нацистов в отношении латышей хорошо известны. Гитлеровцы предполагали значительные репрессии после войны, ассимиляцию, изгнание и много других, крайне печальных, для народа вещей. Мы понимаем, что людей загнали в легион под угрозой расстрела, но из этого нельзя сделать вывод о том, что они являются героями. Они были на той стороне, которая несла их народу страшную участь. Коль скоро они там были, коль скоро они не дезертировали, коль скоро они даже сражались на фронте или в тылу, то их действия не были преступными, если они не совершали преступления лично, но их действия, конечно, не могут являться героизируемыми, даже если мы становимся на точку зрения из Латвии.

Если говорить о тех документах, которые Вы публикуете, или когда Вы пишите о «Зимнем волшебстве», то эти деяния коллаборационистов были осуждены судом? Или речь идёт о преступлениях, которые фактически остались безнаказанными?

В советское время был ряд судебных процессов над военными преступниками, в частности, из 19-го и 21-го латышских полицейских батальонов. Тех, кто совершал преступления, старались выявлять и в послевоенное время, и вплоть до 80-ых годов в Советском Союзе. Естественно, их наказывали. Выявить всех, просто по объективным причинам, было невозможно. Как выявишь преступника, как обоснуешь его преступную деятельность, если все свидетели этих преступлений, как, например, при карательной операции «Зимнее волшебство», были уничтожены. Не всегда можно это обосновать. Те из коллаборационистов, кто сбежал на Запад, и вовсе остались безнаказанными, потому что в условиях «холодной войны» Запад рассматривал этих людей как полезных антикоммунистов. Естественно, они не преследовались. В качестве примера могу привести историю главы Временного правительства Литвы Амбразявичуса, который был в 1941 году прямо причастен к Холокосту. Несмотря на это, он никакого наказания, будучи на Западе, не понёс. И это не единичный пример. Говорить о том, что все, кто тогда совершал преступления, наказаны, невозможно. К сожалению, далеко не все. Если в Советском Союзе был наказан кто-то, опять-таки не все, то на Западе среди тех, кто бежал, не был наказан практически никто.