«А где ваши сапоги? – зоотехник Надежда Ивановна, вызвавшаяся проводить меня на ферму, в недоумении разводит руками, – вы что, в туфельках собрались на ферму? В этих, красненьких, кожаных? Ну, смотрите сами, хотя, говорят, коровий навоз благотворно действует на кожу. Не разглядите босоножки из-за налипшей грязи, как выходить оттуда будете».
Ферма находится в пятнадцати километрах от офиса. Добраться можно только на машине: никакой общественный транспорт не предусмотрен. «Механизатор наш Руслан Кунакбаев один из немногих, кого наш специальный автобус не возит, – рассказывает Надежда Ивановна, переобувшаяся в высокие осенние туфли, специально хранящиеся под ее столом для поездок в коровник. – Он близко, в поселке живет, доярок-то автобус с трех ночи собирает по окрестностям, а Руслан сам прибегает».
На входе – цветы, за входом – грязь по щиколотку.
Вообще-то Руслан Кунакбаев уже два часа как на работе, но добраться в такую рань до совхоза, который находится в пятидесяти километрах от Челябинска, трудно. Семь часов утра. Идем через калитку – это проходная фермы. В небольшой комнатушке сидит, уткнувшись в газету, охранник: посетителей в это время нет. Доярки и другие работники пришли около пяти, до обеда далеко, и мужчина занимает себя, как может. Чуть поодаль по коридору другая дверь: здесь в перерыве работники пьют чай. На столе пакет с огурцами и яблоками: кто-то из рабочих принес на пробу урожай из огорода.
Сразу за крыльцом начинается ферма. В коровники даже можно не заходить: о том, что здесь находятся животные, понятно сразу — по запаху. Перепрыгивая через лужи грязи и жижи, стараюсь ступать по следам Надежды Ивановны: она в туфлях, а я в босоножках с дырками.
«Айдате сюда, к сливному колодцу, – зоотехник останавливается где-то за кустами, и я бреду на ее голос. – Руслан сейчас сюда приедет». Через пять минут ее уже не слышно: рев трактора заглушает слова. На стареньком МТЗ-80 подъезжает невысокий молодой парнишка, привычно выпрыгивает из кабины: «Здравствуйте! Я Руслан».
Он тоже в сланцах. Тракторист – один из немногих, кто находится на ферме не в резиновых сапогах. «Я всегда за рулем, – смеется механизатор, – по земле не хожу почти».
Поправив сползающую кепку, Кунакбаев присоединяет к трактору какое-то приспособление. «Сейчас жижу выкачивать буду из ямы, – Руслан показывает рукой, грязной от солярки, на прицеп. – Вся жидкость с коровников сюда стекается, ее надо удалять».
Перекинувшись парой слов с ремонтником, коровники готовят к зиме, поэтому на ферме полно строителей. Парень ловко запрыгивает в кабину. «А куда вы сейчас? – кричу ему. – Что делать будете?».
«Вон туда еду, – парень показывает на зеленовато-желтую кучу травы метрах в ста от ямы, – подходите туда, будем корм готовить».
Грохочущий трактор медленно уползает. Я, стараясь не замараться, да что там не замараться – не утонуть в грязи, перепрыгивая с места на место, поспешаю за Русланом. Желтоватая куча, оказывается, называется сенажной траншеей. Руслан прицепляет к трактору ярко-красную квадратную коровку – кормосмеситель. Агрегат берет пучок смеси из траншеи и начинает «реветь». Руслан сдает чуть назад. Выпрыгивает, закуривает.
«Это я включил кормосмеситель, он сразу измельчает и добавки, и траву, и сухой сенаж. – Начинает свой рассказ Руслан. – Сейчас двину по коровникам, смотрите, агрегат сам раздачу с двух сторон производит: то, что перемололось, будет выходить из отверстий с боков. Ну, буренки покажут, как они меня ждут».
«Какие выходные? Коровы есть хотят всегда!»
Кунакбаев разворачивает свой старый трактор и медленно въезжает в крытый ангар. В помещении полумрак: солнечные лучи небольшие окна не пропускают. Коровы — мощные, огромные, с бирками и номерами в ушах, кажется, действительно ждут своего кормильца. Руслан осторожно проезжает по неширокому коридору между рядами животных. Открывается отверстие в кормосмесителе, и сено тонкой струйкой поступает в лотки. Некоторые буренки, не дожидаясь своей очереди, когда к ним приблизится трактор, отходят с места, насколько позволяет цепь, и хватают сено прямо с лотков. Руслан тихонько отъезжает дальше. Коровы неспешно жуют. Мычат, машут хвостами, переминаются с ноги на ногу, ложатся, встают, отмахиваются от несметного количества мух, – и все это, не переставая жевать.
С огромным желанием глотнуть свежего воздуха, выбегаю из ангара, забыв про то, что надо смотреть под ноги. Что ж, будем проверять на деле хваленые свойства коровьего навоза.
Руслан заезжает в соседний коровник. Всего их в хозяйстве четыре, а скота – почти 500 голов. Телята содержатся отдельно от фуражных коров. Фуражная, как пояснил Кунакбаев, – это та корова, что дает больше молока и получает дополнительный корм. Есть еще яловые и сухостойные.
В другом помещении коров значительно больше. И смотрят они на меня как-то серьезно, или это только кажется? Осторожно жмусь к ограждению, там и почище, и животные, ограниченные цепями, не достанут. Все время думаю о том, что каждая буренка мечтает меня боднуть или лягнуть посильнее. Трактор Руслана с грохотом проезжает вдоль ящиков для раздачи корма. Отсыпает норму, двигается дальше. Коровник в длину метров пятьдесят. Конца-края не видно, мухи лезут в глаза и рот. Наконец, запах не так сильно бьет в нос: вслед за трактором на улице оказываюсь и я.
«Руслан, вы до скольки работаете?» – стараюсь перекричать трактор.
«С пяти до пяти, – мужчина спрыгивает из кабины. – Потом домой, спать, а утром опять сюда».
«Утром – это в пять? Так у вас, что ли, двенадцатичасовой рабочий день? И что, пятидневка? Когда домашние дела успеваете делать? За выходные?».
«Какие такие выходные? – Руслан недоуменно вскидывает глаза и вытирает пот, струящийся из-под фуражки. – Коровы есть хотят без выходных, и по субботам с воскресеньями тоже. Так что мы слов таких не знаем – «пятидневка». Бывают отгулы, когда есть, кем заменить. Лето, работы валом, корма, заготовка, хранение, к зиме, опять же, готовимся».
«А семья?»
«Жена знает, привыкла уже, я пять лет здесь. Дочке двенадцать, к школе надо покупать все, выросла за лето, одежду новую, тетрадки, то-се. Получу вот зарплату, и поедем в город, на рынок».
«А зарплата у вас с учетом всех переработок, наверное, о-го-го какая?».
«Ну как? Нормальная. Четырнадцать тысяч в среднем».
Руслан спешит. Ему надо в мучной ангар – недалеко стоят муковозки, так он называет железные ящики с крышками, в которых хранится мука. Она тоже замешивается в корма. Руслан те ящики перевозит, прикрепив их к своей «Беларуси».
«Прокати меня, Руслан, на тракторе»
Кунакбаев уже подтягивается на руках, готовый запрыгнуть в кабину, как навстречу нам выходит огромная черно-белая буренка. Вероятно, корове совершенно не до меня, и идет она по своим, коровьим, делам, но как-то жутко становится. Животное, кажется, смотрит мне прямо в глаза. Удивительное дело: ее глаза зеленые. Всю жизнь думала, они у коров… Нет, никогда об этом не думала.
«Руслан, посадите меня в трактор, – машу руками отъезжающей «Беларуси». – Я ее боюсь». Руслан смеется и говорит: «Да вы что! Платье сразу выбросите! Тут все в кабине в соляре и грязи, одежку не жалко?».
Вообще-то жалко. Смело шагаю навстречу корове. Она, выдав громогласное «Муууу», спокойно проходит мимо.
Руслан отвозит муковозки. Полдень.
«Я на обед, домой побегу, – механизатор потирает руки. – Мне повезло, живу совсем близко, всего-то километр до дома. Покушаю и назад прибегу».
«А кто не близко живет? У вас тут есть магазин?».
«Тут? Нет, здесь ничего нет. В селе да, есть, и магазин, и кафе, там жена моя работает. А здесь нет. Только ферма».
Руслан направляется к выходу. Подает бумагу в одном из кабинетов женщине в синем халате. Она подписывает наряд. Кунакбаев скрывается за воротами. Там, где растут цветы и свежий воздух.
«Пока такие пацаны есть у нас в стране»
Руслан обедает, а я осматриваю местность. В небольшом ангаре слева шум и грохот. Заглядываю – жужжит дрель, над ней склонились двое рабочих. Полы перестилают, Руслан говорил о ремонте. В другом коровнике чуть другие приспособления для сена. Они находятся ниже, имеют прямоугольную форму. Да и постояльцы не те: этот ангар для телят. Они сидят в загонах по несколько штук, жмутся друг к другу, почти не жуют, дремлют. На ухе каждого номерок. Кое-где выведен месяц — это дата рождения. Телята майские, июньские и июльские.
Кунакбаев возвращается. Снова едет на сенажную траншею: сейчас туда подкатит и погрузчик. Он будет высыпать на МТЗ-80 сенаж, а Руслан его отвозить. Это запасы на зиму.
Скоро новая дойка. Значит, опять кормить коров. Кунакбаев въезжает в ангары. Один, второй, третий. С усилием крутит руль: проезд между привязанными буренками узкий, трактор его ловко маневрирует, объезжая препятствия.
Хочется пить. Кручу головой, ожидая увидеть Надежду Ивановну. Если она не вывезет, отсюда не выбраться. Если только до трассы пешком. Десять километров.
«Каковы ваши первые впечатления? – Надежда Ивановна смеется, не скрывая. – Какие мысли?».
«Мыслей нет. Только песня в голове крутится весь день».
Пастухи 
«Дешевле жить, чем помирать». В гостях у жительницы заброшенной деревни 
Один день с дояром-чемпионом 
«Убрать из России дураков». Кто мешает и намеренно вредит крестьянам? 
Спокойной ночи! 
