Смотрительницу туалетов по имени Наваткан (что в переводе с родного ей киргизского означает Хрустальный сахар) можно застать на Преображенской площади практически в любой день недели в дежурной рабочей кабинке. Наваткан уехала из Москвы в возрасте 6 лет, вернулась в 42, и теперь работает здесь по 14 часов в сутки, вяжет, продает людям услуги туалетов за 25 рублей и мечтает, что когда-нибудь Москву объединят с Кыргызстаном.
От рассвета до заката
За несколько часов до рассвета - около четырех утра, Хрустальный сахар умывается и делает утренний намаз. Она одета в простую хлопковую рубаху в пол, голову покрывает белый платок. «Я у Аллаха прошу, чтобы президент был здоров, - рассказывает Наваткан. - И чтобы нас, «черных», не уволили. За тебя теперь тоже молюсь. Чтобы ты была счастлива всю жизнь».
После намаза Наваткан (или, как она сама себя предпочитает называть в России - Наташа) еще немного дремлет, а затем собирается на работу. В 8 утра она «открывает» туалеты: две кабинки «по прямому назначению», еще одна – для самой смотрительницы - с креслом, книжной полкой и стратегическим запасом туалетной бумаги.
.jpg)
На Преображенской площади пахнет подгоревшей курицей и прелыми осенними листьями. Где–то слева, у остановки общественного транспорта, сигналят машины, гудит сирена скорой помощи и ругаются матом водители маршруток. Наташа сидит в кабинке, накрыв ноги рыжим шерстяным одеялом. В руках спицы и моток блестящих красных ниток – она вяжет себе жилет. Температура внутри «туалетной коробки» явно ниже комнатной. Чтобы не замерзнуть, женщина заткнула щели тряпками и бумагой. «Я зимы боюсь. Как здесь будет, да как я буду? - говорит она, кутаясь в стеганую куртку и плед. - Но у меня начальник очень хороший. Он жалеет меня. Не знаю, как его благодарить. Он сам русский, православный. Сашей зовут».
Самый высокий трафик уличный туалет собирает в понедельник: в первый будний день сюда приходит около пяти тысяч человек. К четвергу «поток» начинает спадать, в воскресенье вообще уже практически никого нет.
К туалетам подходит молодой парень в черной куртке, от которого изрядно несет пивом, молча протягивает Наташе 25 рублей пятаками и заходит в одну из кабинок. «Такие парни сюда приходят. Красавчики. Умненькие», - охает смотрительница.
.jpg)
Жизнь в Москве
Родственники из Киргизии часто спрашивают Наташу, чем она занимается в Москве. Она отвечает им, что работает сиделкой. «Не могу сказать, что я из туалета. Говорю, что сиделка, - признается Хрустальный сахар. - Они о плохом, наверное, думают. Мол, я в Кыргызстане приличную должность занимала, на почте работала, а здесь что? Но это деньги. На другую работу меня не возьмут, я же инвалид».
Когда Наташе было шесть лет, родители привезли ее в Москву: девочка болела остеомиелитом. Здесь она лечилась в клинике, названия которой теперь не помнит, и ходила на занятия в русскую школу. Когда ребенок в буквальном смысле «встал на ноги», родители забрали ее обратно в Кыргызстан. «Я сильно болела, - пояснила она. - У родителей не оставалось надежды. Но меня здесь вылечили. Русские вылечили. Папа очень хорошо русский язык знал. Я ради папы выжила».
Спустя 36 лет Наваткан вернулась в столицу России. Поначалу ей не слишком везло с трудоустройством: она инвалид второй группы и у нее больные ноги, а это не самая лучшая характеристика. Сестра помогла ей найти работу смотрительницы туалетов на Преображенке. О переезде в Москву Навакан не жалеет. «В Киргизии зарплата маловата. Хотя у нас есть очень богатые люди, они на рынках торгуют. Вот, соединили бы Москву с Кыргызстаном. Был бы рай, - мечтательно говорит она. - А то все время говорят: понаехавшие, понаехавшие. Мы же любили СССР. Слушали Пугачеву, Кобзона. Это все было нам знакомо».
.jpg)
«Дайте в туалет сходить. Сколько стоит? А то, блин, в метро прямо прихватило, не знаешь, куда бежать», - обращается к Наташе лысый мужчина лет 40. Смотрительница советует ему вторую кабинку. Посетитель отдает 25 рублей и скрывается за дверью коробки.
Наташа говорит, что русские - очень хорошие люди. В отличие от молдаван или узбеков, они всегда скажут до свидания, добрый день или спасибо. «Вот, говорят: узбеки, таджики, киргизы – одно лицо. Неправда. Киргизы отличаются от них. Мы - как русские: если я тебе что-то буду обещать, то обязательно сделаю. Характер у нас такой».
.jpg)
Смотрительница подает выходящему из кабинки мужчине влажную салфетку, чтобы тот вытер руки, и говорит, что ей очень хочется быть россиянкой. «Я слышала, что те, кто родился в СССР, могут российский паспорт получить. Путин говорил. Правда это? Было бы хорошо».
На рабочем месте
На импровизированной книжной полке у Наташи – женские романы, детективы, вестник «Здоровы образ жизни» и журналы под названием «Магия». По соседству с этой «домашней библиотекой» – банка малинового варенья и контейнер с едой. «Однажды я оставила обед в своей кабинке на ночь. В нее залезли бомжи и все съели», - жалуется женщина.
.jpg)
Под полкой у входа в кабинку болтается пластмассовая фигурка коровы. «Это я повесила. Год ведь тематический, - пояснила Наташа».
.jpg)
«Сегодня за 22, можно? А три рубля с меня в следующий раз!» - обещает Хрустальному сахару блондин с синим рюкзаком за спиной. Она спокойно кивает головой, собирает в горсть мелочь и спокойно указывает ему на первую кабинку.
В октябре к Наташе приедет муж и тоже будет искать работу в Москве. «Он хороший шофер. Ездил по Китаю, водил КАМАЗы. Мог бы дворником здесь устроиться, да, говорят, что им совсем не платят. Обещают 24 тысячи, а в руки дают 12».
Большую часть клиентского потока Наташиной точки составляют, почему-то, мужчины. «Я сейчас пойду в туалет, вы меня, кстати, тоже можете сфотографировать. Я могу не закрываться», - шутит один из посетителей.
.jpg)
Наташа работает до десяти вечера. К концу дня желающих «справить нужду» уже почти не остается. Женщина убирает в кабинках, запирает их и в одиннадцатом часу уходит домой. Она живет не одна – по соседству квартируется еще несколько человек. «С соседями я почти не общаюсь, - признается Наташа. - Как будто мы в гостинице. Зачем мне чужие дела? Лезть- нехорошо».
Дома она готовит себе еду на следующий день, делает намаз и ложится спать. Поздним вечером, почти ночью, она лепит на своей кухне манты и оромо - традиционные киргизские мясные рулеты.
«Ты приходи ко мне завтра, - говорит мне на прощание Хрустальный сахар, высунувшись в маленькое окошко двери кабинки. - Я угощу тебя оромо. А утром помолюсь за тебя. Только ты обязательно приходи».
