А кроме того, она депутат муниципального Собрания внутригородского муниципального образования Южное Тушино. О том, зачем она идет в московский парламент, Светлана Воловец рассказала «АиФ».
— Светлана Альбертовна, почему вы в свое время решили пойти в политику и сейчас — в Мосгордуму?
— Я уже 7 лет являюсь муниципальным депутатом и вижу те проблемы, решение которых можно найти только на городском уровне. В основном это вопросы, которые требуют законодательного регулирования. Они не политической, а хозяйственной направленности. Это конкретные проблемы конкретных жителей и конкретного района. Часть их носит системный характер: например, экология или транспорт.
— Многие из кандидатов, которые не смогли пройти на выборы, жаловались, что столкнулись с проблемами на этапе сбора подписей. Были у вас сложности? Когда вы начали сбор подписей?
— Мне это странно слышать. Большинство людей, которые не набрали подписей, не новички в политике и представляют, насколько это тяжелый и трудоемкий процесс. К нему надо готовиться заранее. Я приступила к этому с марта, тщательно отбирала волонтеров, проводила с ними занятия, просила своих друзей-психологов поработать со сборщиками для повышения их стрессоустойчивости. И потом следила за тем, как они собирали подписи.
Мне кажется, что те, кто жалуется, не очень ответственно подошли к этому вопросу. А он крайне серьезный. Если ты не набираешь подписи, не получаешь мандат доверия от своих жителей, то зачем идти в Мосгордуму?
— Вы говорите, что тщательно отбирали волонтёров. Кто эти люди, какими критериями вы руководствовались, оценивая их качества?
— Прежде всего, волонтерами были местные жители. Мое детство прошло в Тушине, 15 лет я здесь работаю и уже второй созыв являюсь депутатом муниципального собрания. Поэтому знаю многих, и многие знают меня. Добавим к этому тех, кто присоединился к нам на наших акциях: субботниках, экологических мероприятиях, обсуждениях в штабе. Главные критерии — это искреннее желание помочь районам нашего округа (Тушино, Куркино, Молжаниновскому) и, конечно, умение общаться с людьми.
— Сколько всего волонтёров было в штабе, сколько подписей каждый из них приносил в среднем ежедневно?
— В начале сбора подписей было около 40 человек, а к концу наша команда насчитывала уже 100 человек. Сейчас, кстати, количество желающих участвовать в моей предвыборной кампании увеличилось до 150 человек. Кто сколько собирал подписей, трудно сказать. У кого-то больше времени, у кого-то меньше. Ориентировочно на каждого сборщика за весь месяц пришлось от 50 до 200 подписей. Поскольку всё было на общественных началах, мы не устанавливали плановые нормативы.
— Вы сами участвовали в сборе?
— Да, конечно. Понятно, что я не обошла все квартиры, собрать свыше 5 тысяч подписей помогали мои сторонники, волонтеры, активные жители района. Это очень трудоемкая работа, которая требует подготовки, потому что люди хотят общаться, знать все о человеке, за которого голосуют. И со всеми надо достойно поговорить. Поэтому важно было подготовить агитаторов так, чтобы они могли всё рассказать о кандидате.
Мы собирали подписи в будни и выходные, ставили пикеты на проходных местах, ходили по домам. Кто-то из жителей соглашался на диалог, кто-то отказывался, у кого-то на это не было времени, кто-то начинал задавать ехидные вопросы... Работа была проделана большая, и всё равно оказалось достаточно много подписных листов, которые мы в итоге не зачли.
— Сколько принесённых подписных листов в итоге штаб отбраковал?
— Всего собрали 8000 подписей, более 2000 из них забраковал штаб. Бывали разные ошибки: иногда записывали подписи людей, не прописанных в нашем округе. Иногда допускали обычные ошибки и помарки. В итоге мы сдали 5753 подписи. Это максимальное число для нашего округа, минимум был 5230. Отбраковано комиссией 1,79% подписей.
— Как, на ваш взгляд, можно было бы облегчить работу волонтёров и снизить количество брака?
— Я не знаю другого способа, кроме как идти к людям и лично с ними встречаться. Действительно, в подписях неизбежен определенный процент брака. Но к этому делу можно и должно подойти ответственно: я, например, просматривала все заполненные листы. Если видела, что они заполняются с ошибками, мы их откладывали в сторону.
Важно, чтобы в самом начале была правильно подобрана команда. Мне повезло с моими волонтерами. Я с каждым из них прошла по маршруту, чтобы посмотреть, как они общаются с жителями и собирают подписи, регулярно навещала пикеты. Это личная эмоциональная связь, которая необходима, чтобы сборщики неформально подходили к своей работе. И хорошо, когда у агитатора есть желание самому проголосовать за своего кандидата.
— Некоторые кандидаты сдавали в избирком много фальшивых подписей. Как вам удалось этого избежать? Как «фильтровали» поддельные подписи?
— За время сбора подписей мы с волонтерами стали друзьями, поэтому провокации и подделки были невозможны. Ведь мы не «нанимали их на рынке»: люди были все свои, соседи и знакомые, которым можно и нужно доверять. Собирали они подписи по подъездам и домам, где живут. Проверка в комиссии показала, что мы не зря доверяли друг другу.
— Какие-нибудь интересные случаи произошли во время сбора? Случались ли конфликты между волонтёрами и гражданами?
— Конфликтов при сборе подписей не случалось. Но вот совсем недавно, в августе, на наш пикет пытались напасть. По счастью, никто не пострадал, ситуацию разрешили при помощи полиции. Из интересного: в июне на наш пикет пришел брат знаменитого певца Игоря Талькова — Владимир. Поговорил с нашими ребятами, оставил за меня свою подпись. А 21 августа, когда мы уже собирали подписи под обращением за запрет в городе противогололедных реагентов, Владимир Тальков опять подошел и поставил подпись за мою инициативу. Меня это очень согрело: значит, человек не просто так, от нечего делать, поставил подпись, но сделал это осознанно и действительно согласен с моей программой.
— Как вы относитесь к санкционированным и несанкционированным митингам?
— Мне не нравится дестабилизация обстановки в спокойном городе. И еще больше не нравится то, что к этому привлекают эмоционально неустойчивую молодежь. Я категорически против того, чтобы к митингам привлекали детей. Случай, который меня поразил, — когда родители на митинге использовали грудного ребенка как живой щит... Митинг, на котором присутствуют силовые структуры, — это всегда большой риск, даже если ты просто проходил мимо. Толпа очень быстро становится неуправляемой, и любая ситуация может выйти из-под контроля. Тебя случайно толкнули, ты поскользнулся, ударился головой о бордюр — и вот ты уже инвалид... Кто-то может просто прийти туда, безо всяких политических идей, но воронка агрессии его все равно затянет.
Человеческая жизнь очень хрупка. Те, кто призывает других выходить на баррикады, поступают безответственно, потому что рискуют жизнью молодых и неопытных людей, которые не понимают, что творят. Демократия делается не на баррикадах, а за столом переговоров. И, если люди с юридическим образованием, которые идут на выборы и хотят быть законодателями, вместо законных методов доказывания своей правоты устраивают несанкционированные митинги и демонстрируют неповиновение законной власти, создают ситуации, которые угрожают москвичам, они сами опасны для общества. Я за то, чтобы доказывать свою правоту в суде. Поэтому и иду в парламент в том числе для того, чтобы разрабатывать правовые механизмы защиты населения.
— Что вы планируете предпринять на посту депутата Мосгордумы, если избиратели окажут вам доверие?
— Мне бы хотелось, имея опыт организационной работы, помочь всем людям с ограниченными возможностями. Приведу простой пример. Общественный транспорт Москвы в основном приспособлен для маломобильных граждан. Но на остановках, как правило, отсутствуют выравнивающие платформы, нет соответствующего понижения бордюрного камня, то есть между уровнем остановки и уровнем подножки транспорта существует порог. Нет и подъемных систем для инвалидов в метро.
Еще хотелось бы заняться законом об экологической безопасности. Сейчас проблема раздельного сбора мусора законодательно не урегулирована. Даже когда мусор собирается раздельно, потом приезжают представители фирмы, которая занимается его вывозом, перегружают всё в один контейнер, и никто не несет за это никакой ответственности.
Другой насущный вопрос — использование реагентов во дворах и зеленых зонах. Нормы их применения нарушаются. От этого страдают животные: собаки обжигают лапы, гибнут голуби и воробьи. А у людей обостряются легочные и аллергические заболевания.
Кроме того, у нас не очень, мягко скажем, хорошая ситуация с парковками. Очень странно, что в Москве есть закон о платных парковках, но нет законодательства, которое регулирует парковочные пространства в целом, в первую очередь — во дворах. Я категорически против того, чтобы они были платными. Жители близлежащих домов должны тут иметь приоритет.
