Несмотря на опасения полного краха, к которому вроде бы неизбежно должны были привести западные санкции и массовый уход с отечественного рынка иностранных производителей, отечественная фарма выстояла. Рынок не только растет, но и, как считают некоторые эксперты, требует «донастройки» из-за перепроизводства в некоторых сегментах.
До основанья, а затем
Опасения за судьбу отечественной фармацевтики в новых условиях казались совершенно обоснованными, причем даже специалистам. О том же, как запаниковали простые потребители, бросившиеся в аптеки накануне казавшегося неизбежным дефицита, и говорить не стоит. К тому же еще свежи в памяти воспоминания «лихих» 90-х, когда отрасль была практически разрушена. И если заводы — по большей части морально и технологически устаревшие — оставались, то вся логистика и планирование рассыпались. После долгих лет приватизации, реорганизации и модернизации не без помощи государства, в России появилась частная фармацевтическая отрасль, которая не только восстановилась, но и начала активно развиваться. Причем на зависть многим.
«В России построены десятки современнейших предприятий, которые по технологиям, качеству и новизне оборудования превосходят даже европейские заводы, — отмечает генеральный директор аналитической компании DNS Сергей Шуляк. — Причина проста: наши заводы построены в последние десятилетия, основываясь на всех современных технологиях производства лекарственных препаратов, в то время как европейские заводы построены 20-30 лет назад».
Так что сейчас, как отмечает большинство экспертов, отечественный производственный потенциал находится на довольно высоком уровне.
«У нас очень активно работает Минпромторг, при содействии которого налажено именно российское и именно производство, — отмечает эксперт фармацевтического рынка Ирина Булыгина. — Не как раньше, когда в блистер таблетку вложили, упаковали и написали, мол, „Сделано в России“. Напомню, что еще относительно недавно, лет 10 назад, иностранцы охотно шли на то, чтобы везти таблетки в форме in bulk — проще говоря, навалом: в больших емкостях — а у нас просто вкладывали их в упаковку. И это считалось российским производством. Потом стали локализовываться, делать уже разные стадии производства. А потом и наши производители подросли, которые с ноля строят производство полного цикла — от субстанции до готовой формы». И таких хороших и современных производств по стране сейчас много.
Лекарственный шторм
Несмотря на опасения, никакого убийственного эффекта российской фармацевтике санкции нанести не смогли, хотя сказать, что все идет гладко, тоже нельзя. Как минимум, с некоторыми западными партнерами стало работать сложнее, а некоторые вообще полностью отказались от какого-либо сотрудничества с российскими коллегами.
«Это, например, поставщики оборудования для производства материалов и продавцы химических веществ, — отмечает Сергей Шуляк. — Дело в том, что само оборудование для синтеза субстанций считается товаром двойного назначения, поэтому на него санкции накладываются в первую очередь».
Кроме того, как отмечают эксперты, под ограничения на поставку попали и большинство компонентов и материалов, используемых при приготовлении лекарств. Это касается и стандартных образцов, и средств определения качества препаратов. Что крайне важно при производстве лекарств. Шуляк приводит такой пример: для производства и синтеза субстанций, скажем, жаропонижающего препарата ибупрофен необходимо 60 химических веществ. Причем отсутствие хотя бы одного компонента препятствует синтезу, а, значит, и выпуску препарата. Таким образом в наличии должен быть весь состав без исключения.
«Несмотря на то, что санкции не должны были коснуться фармацевтики, европейские компании практически сразу перестали поставлять требуемое сырье в Россию, — напоминает доцент кафедры экономической теории РЭУ им. Г. В. Плеханова Екатерина Новикова. — Так что теперь практически все сырье для производства лекарств поставляется из Китая и Индии, а это другие сроки поставок, другие маршруты транспортировки и другие сложности».
При этом даже с дружественными китайцами возникают сложности, отмечают отраслевые аналитики. «Сейчас субстанции для производства лекарств мы покупаем в Китае, но платежи проходят не всегда, — говорит Сергей Шуляк. — Потому что в тех же китайских банках есть американский капитал и с ним — американские представители, которые следят, чтобы никакого сотрудничества с российскими компаниями не было».
На своих таблетках
Тем не менее отечественная фарма большую часть возникших проблем уже ликвидировала. Отечественные производители нашли альтернативу компонентам и программному обеспечению из недружественных стран, решили вопрос обеспечения запчастями, организовав их поставку по параллельному импорту — через третьи, а то и четвертые страны. Как отмечает Екатерина Новикова, свою помощь оказывает и государство, которое выделяет необходимое финансирование на такие программы, включая взаимодействие с индийскими компаниями, которые довольно успешны в фармацевтической сфере.
Ушедшие бренды были замещены либо дженериками (полный аналог с таким же действующим веществом), либо отечественными препаратами со сходным терапевтическим профилем.
«Понимаете, практически все препараты, за редким исключением, тем или иным способом можно заменить, — уверяет фармацевт Ирина Булыгина. — Может быть, у кого-то при этом будет дискомфорт, но найти подходящую замену можно всегда».
По ее словам, есть только одна группа препаратов по так называемым орфанным, очень редким заболеваниям, которых приходится один случай на миллион населения. И которыми в принципе ни одна страна в мире свои потребности самостоятельно не закрывает. Но по таким препаратам ни один производитель в поставках еще не отказал.
Аптечный перебор
Как ни странно, но на фоне санкционной блокады некоторые эксперты беспокоятся о лекарственном перепроизводстве. Потому что в России сейчас, как отмечает Ирина Булыгина, наблюдается явный перекос в деле выпуска препаратов.
«Сегодня в масштабах страны просто необходимо проделать гигантскую, но необходимую работу: надо понять, хотя бы приблизительно — сколько нам нужно того или иного препарата? — говорит она. — У нас есть куча производителей, которые делают одно и то же, а потом начинают драться друг с другом за копейку в конкурентной борьбе».
Государство могло бы навести порядок в этой сфере и при выдаче лицензии на производство того или иного препарата, заранее определяя по действующим веществам, есть в нем потребность или нет. Или лучше начать выпуск более необходимого средства.
«Ну вот, например, такой препарат, как диклофенак (противовоспалительное средство), — поясняет Булыгина. — Я с ходу могу назвать два десятка таблеток и мазей — разных по наименованию, но которые все по определению — диклофенак. Но люди-то простые об этом не знают! Или есть один сердечный препарат, который выпускают более 70 производителей! Все под разными названиями, а действующее вещество одно и то же. И таких случаев масса».
На вопрос о том, не возникнет ли при этом монополизма, Булыгина возражает: пусть таких производителей будет несколько — пять, например, чтобы выпуск лекарства продолжался, если у кого-то из них вдруг возникнут производственные проблемы (линия сломалась, поставщики подвели и т. д.).
