— Юрий Вячеславович, на ваш взгляд, как скажется финансовый кризис на реальном секторе экономики России?
— Это самый важный вопрос. Сейчас уже появились заявления об увольнении сотрудников в некоторых организациях, в условиях рецессии понижается спрос и на нефть, и на металлы, «Северсталь» снижает производство. Производство в США замедляется, поэтому замедляется спрос, в частности, на металл и на нефть. Цены на нефть были раздуты, поэтому нефть начинает схлопываться, с металлами — реально снижается спрос. Интересный и принципиальный вопрос: как Россия и развивающиеся страны могут реагировать на кризис? Есть две противоположных точки зрения.
Одна заключается в следующем: деньги из развивающихся стран, из акций, из инвестиций будут сбегать на рынки развитых стран. Другая точка зрения заключается в том, что все зависит от конкретных проектов, достаточно проработанных, эффективных. С моей точки зрения, реальное преодоление кризиса, в котором могла бы быть заинтересована Россия, — это предложение важных и принципиальных инфраструктурных проектов, которые требуют мобилизации ряда производств. Речь может идти и о создании принципиально новых технологий.
В апреле этого года я был в Японии, и там целый ряд коллег говорили, что их интересует вопрос сотрудничества с Россией, возврат к обсуждению проектов сверхскоростных поездов на магнитной подушке — его японцы обсуждали в конце 80-х. Действительно, если построить мост через Сахалин, связывающий с материком, закольцевать Японию и Корею, это станет невероятно мощным инфраструктурным проектом, который объединит самые развитые экономики. Также есть идея, что нужно строить одновременно мостовой переход и гидроэлектростанцию в этом месте. И здесь очень важную роль играет фактор российской фундаментальной науки, которая за эти 14 тяжелейших для нее лет не погибла. Сейчас начинаются обсуждения действительно наукоемких проектов с принципиальными решениями, которые связаны с переходом страны к следующему технопромышленному укладу, так называемому шестому. Такого типа проектов может быть несколько.
— Что может этому помешать?
— Две проблемы. Во-первых, ситуация, связанная со стабилизацией сложившейся финансовой системы, в основе которой доллар. Во-вторых, проблема складывания контура новой финансовой системы.
Поясню. Как сказал Кудрин, разрешить кризис в рамках Бреттон-Вудской системы невозможно. Как известно, мировая финансовая система начала складываться после войны. Была знаменитая Бреттон-Вудская конференция, где приняли решение о создании финансовой системы с жесткой фиксацией отношения доллара и золота. В 71-м году она перестала существовать — было принято решение Никсона о свободном обмене валют на валюты и на золото. Поэтому Бреттон-Вудская система с этого момента фактически не функционирует, деньги обмениваются свободно и спекулятивно.
Второй вопрос — построение будущего финансового контура. Надо сказать, обсуждают эту проблему уже десятилетиями. Зафиксировано, что рост валового продукта всех государств и рост денежной массы отличаются на 10%, то есть ведущие страны на 10% больше печатают денег, и тем самым присваивают какую-то часть себе. То есть нам нужно обсуждать вопрос о новых измерениях стоимости, например, вводить идею мощности. Основу следующего финансового контура могут составлять проекты, мощность которых на порядок превышает современные технологии, и следующий контур финансовой системы должен создаваться прежде всего для обеспечения такого типа проектов.
Дальше вопрос — какого типа технологии обеспечивают превышение мощности в 10 раз? Они лежат в области ядерной энергетики, транспорта, новых работ с материалами, приборостроения. В последнем секторе показал свою неэффективность СССР. К этой точке придется возвращаться, прежде всего создавать реальный заказ на разработку приборов следующего поколения.
— Мы готовы к созданию новейших технологий?
— Я работаю с рядом предприятий. И там уже есть новые технологии, которые опережают западные. И вот тому косвенное свидетельство. Обычно, когда молодой человек защищает кандидатскую диссертацию, приближается к какому-то открытию, его жене приходит письмо из корейской, например, фирмы, где пишут: мы хотим поздравить вас, что у вас талантливейший муж, он показал свои способности, мы уверены, если все будет удачно, он теперь сможет получать даже 20 тысяч рублей; мы ему предлагаем 5 тыс. долларов, коттедж у моря, и очень ждем его в нашей стране.
— Сейчас, кстати, японцы покупают банк Моргана и другие бывшие лакомые кусочки западной экономики. Как Вы думаете, мы наблюдаем закат западной модели хозяйствования и расцвет восточной? Чего нам ожидать от Востока и где наше место в этой конфигурации?
— Мне кажется, что страны Востока предельно неоднородные, хотя их соединяет буддистская и конфуцианская культура, но по типу экономического развития они разные. Эта покупка американского банка финансовой японской группой не имеет отношения к развитию японской экономики. И об этом говорит господин Сорос в своей новой книге «Новая парадигма финансов»: не надо сверху регулировать финансовые рынки. Будущее за суверенными фондами богатств, где огромные финансовые группы могут свободно двигаться по миру и выделять приоритетные предметы вложений. С моей точки зрения, это направлено на окончательный слом национальных государств, я противник этой меры, это будет своеобразный финансово-олигархический фашизм. Деньги будут поддерживать только олигархов и крупных финансовых монстров, которые и заварили финансовый кризис.
— Нужно ли нам сотрудничать с такими странами, как Япония, и преодолевать кризис вместе?
— Япония сейчас переживает тяжелую рецессию, она сейчас находится на этапе возможного раскола элиты по поводу отношений с Россией. Одна часть элиты говорит: никаких отношений с Россией, пока не отдадут нам Курильские острова. А другая часть говорит: мы можем дождаться, что, может быть, нам даже отдадут старые японские кладбища, но в этот момент российская экономика будет втянута в экономику Китая, поэтому именно сейчас надо активно действовать. Некоторые даже предполагают, что российская фундаментальная наука и японская инновационная промышленность — и есть формула нового экономического чуда. Японские методы управления, соединенные с принципиально новыми российскими технологиями — очень интересная синергия.
— Как насчёт Китая?
— С Китаем ситуация другая. Китай к 2010 году перекроет Штаты по производству всех товаров, и даже сейчас в условиях кризиса торговая прибыль Китая побила очередной рекорд. Здесь другие принципы, другая ситуация. Нужна система тонких и точных договоренностей. В целом Китай обладает самодвижением огромным. Китай находится в структуре догоняющей индустриализации — это покупка старых технологий, во многом связанных с нарушением различных экологических норм, хотя китайцы над этим упорно работают. Для России принципиально на Дальнем Востоке отрабатывать разные принципы партнерства, но одновременно со всеми. Япония нам нужна на Сахалине — чтобы перешагивать к новому технопромышленному укладу. С Китаем разговор другой.
— Каковы, с Вашей точки зрения, стратегические направления сотрудничества России и США? Должна ли идти речь о полном вытеснении США с геополитической арены, освобождении мира от финансовой, культурной и политической гегемонии США? Или для России и мира принципиально важна активная сильная позиция США? В чем она могла бы состоять?
— Это важный вопрос. Я здесь занимаю позицию, что России необходимы сильные США, но надо четко понимать, в каком они состоянии. Мои контактеры, например, исследователь Кэти Вулф, говорят о том, что недовлажения в инфраструктуру США сейчас составляют $1,3-1,6 трлн. Проблема заключается в том, каким образом можно было бы организовать сотрудничество. Его основная область — создание инфраструктурных технологий следующего поколения, то есть собственно проекты развития. Это, например, малые атомные реакторы с гелевым охлаждением и сверхскоростные поезда.
Есть интересные данные с этой точки зрения: в мае The Wall Street Journal опубликовала ряд статей, название которых звучало так: «Инфраструктурные проекты снова сексуальны» (если дословно переводить на русский). Там было сказано, что ряд ведущих банков были бы готовы вложиться в такого типа инфраструктурные долгосрочные проекты. Но с другой стороны, отмечает ряд американских авторов, в Америке сложилась целая прослойка люмпен-инвесторов, у которых основное занятие — игра с ценными бумагами на бирже. Поэтому, куда пойдет Америка — принципиальный сложнейший вопрос, от которого в том числе зависит проблема разрешения кризиса, который мы сейчас наблюдаем.
Ситуация меняется в мире очень быстро, мы часто этого не замечаем. Уже сдуло много устаревших парадигм. Ураганом «Катрина» сдуло неправильный взгляд на то, что мы живем в эпоху постиндустриализма и основное богатство формируется за счет информационного общества. Недовложения в инфраструктуру приводят к уничтожению красивейших городов. Орлеан просто сдуло. На мой взгляд, точно так же сдуло парадигму, что нам всеми силами надо встроиться в западный свободный рынок, и чем мы больше будем похожи на Америку, тем лучше. У кого эту парадигму не сдуло — я им просто сочувствую. Отсюда возникает серьезный разговор: в чем источники богатства народа? Это основной вопрос, который у отца экономики Адама Смита и ставится. В 21-м веке совершенно очевидно, что богатство народов складывается из трех вещей: фундаментальной науки, которая может создавать новые технологии; инновационной промышленности, которая может эти технологии доводить до реального продукта; и развивающего образования, которое может готовить людей, которые в инновационном производстве смогут реализовать задумки ученых.
Смотрите также:
- Новая приватизация: масштабная «распродажа» государству не поможет? →
- Сергей Глазьев: О тёплом болоте сырьевой трясины →
- ВВП растёт, а зарплаты — не очень. Почему? →
