Кому повезло, кому нет. Где в России в кризис жить хорошо?

Экономисты проанализировали последствия корона­кризиса. Почему разные российские регионы переживают его по-разному?

Удар по бизнесу и бюджетам

Ещё в начале 2020 г. ничто не предвещало грозы. Жизнь в стране медленно, но улучшалась. Однако весной уровень благополучия резко упал. По оценке Центра пространст­венной экономики Института прикладных экономических ­исследований РАНХиГС, в целом социально-экономическое положение России ухудшилось к началу июня на 8% по сравнению с тем же периодом 2019 г. При этом в Петербурге и Хакасии ситуация стала хуже на 23%, в Северной Осетии – на 22%, Мурманской и Новгородской областях – на 21%. Рассчитанный аналитиками индекс, отражающий совокупность данных о доходах бизнеса, населения, бюджетов и уровне безработицы, оказался здесь самым низким. При этом, обращает внимание ведущий научный сот­рудник ИПЭИ РАНХиГС Ирина Гришина, разные регионы реагировали на кризис по-разному в зависимости от особенностей своей экономики.

По бизнесу удар оказался тройным. Во-первых, сильно сдали предприятия, ориентированные на экспорт, сократившийся из-за всемирного кризиса. По данным профессора географического факультета МГУ Натальи Зубаревич, в 1-м полугодии промышленность Красноярского края упала на 10%, Якутии – на 9%, Ханты-Мансийского округа – на 5%. Во-вторых, колоссально сжался внутренний спрос. Сильнее всего пострадала Костромская область, где концентрируется ювелирная промышленность: минус 20%. Высокие темпы промышленного спада – минус 9–12% – показали Нижегородская, Калининградская и Ульяновская области, где есть автозаводы. В-третьих, очень сильно пострадал сектор платных услуг: в самом худшем с этой точки зрения месяце – мае – в среднем по России он сократился на 40%. Это и туризм, и рестораны, и парикмахерские, и платные курсы. Но ущерб в разных городах и областях зависел не только от жёст­кости карантина, но и от масштабов перехода на удалённую работу, снизившую потребность людей в поездках и урезавшую доходы общественного транспорта. В результате в Москве платные услуги в мае упали на целых 55%, а в Пензенской области – только на 13%.

Сокрушительным был удар по региональным бюджетам. По оценке Зубаревич, суммарно за апрель – июнь они потеряли 20% своих доходов (без учёта трансфертов из федерального центра). Наиболее резко сократились налоговые и неналоговые поступления в регионах с экспортной промышленностью: в Ямало-Ненецком округе – на 46%, в Астрахан­ской области – на 43%, в Пермском крае и Республике Коми – на 39%. В ответ в эти 3 месяца Правительство РФ увеличило регионам трансферты на 73%. Эта помощь компенсировала 70% доходов, которые они потеряли. Но добавили денег опять-таки всем по-разному. Самым богатым – совсем немного.

Нолики под нож. Будет ли в России деноминация? Подробнее

Что с работой и ценами?

На жизнь простых людей экономические проблемы ­повлияли тоже по-разному. Это показало исследование института «Центр развития», входящего в состав Высшей школы экономики (см. инфографику). «В среднем по России безработица выросла на 1,4% по итогам II квартала 2020 г., а потребительские цены – на 2,7% по итогам 2-го полугодия. Наилучшей можно считать ситуацию в регионах, где оба этих показателя ниже среднероссийских. Среди них Москва, Санкт-Петербург и Московская область», – рассказывает заместитель директора Центра развития Валерий Миронов. Получается, что люди в столицах и рядом с ними по­страдали меньше, хотя кризис ударил по их экономике сильнее других. Почему?

«В Москве и Санкт-Петербурге много крупных, финансово устойчивых компаний, которые не допустили увольнения сотрудников. А средний и малый бизнес здесь стремился людей не сокращать, а переводить на удалённую работу, для чего тоже больше возможностей, чем в других городах. Это затормозило рост безработицы, – поясняет В. Миронов. – Ускорению роста цен воспрепятствовала конкуренция, которая сильнее в экономических центрах. А в регионах, где безработица и инфляция взлетели выше среднего, кризис обострил проблемы, которые были и раньше».

Действительно, ситуация с занятостью населения заметнее усугубилась в Дагестане, Ингушетии, Туве, Республике Алтай, где с работой всегда было плохо. А самый сильный инфляционный всплеск отмечен в Амурской области, что тоже понятно. Приамурье, как ни один другой регион страны, зависит от поставок потребительских товаров из-за рубежа – соседнего Китая. Пандемия и закрытие границ или остановили, или осложнили китайский импорт.

Не вполне понятно пока другое. По официальным данным, в разгар пандемии неожиданно выросли номинальные (т. е. начисленные) зарплаты. В апреле – мае Росстат зафиксировал их прирост в среднем по стране на 4,3% по сравнению с тем же временем прошлого года. «Статистика будет ещё уточняться, – отмечает В. Миронов. – Вполне возможно, что весенний рост зарплат подтолк­нули финансовые вливания в экономику, которые государство делало в этот период, чтобы поддержать бизнес и занятость. Самое заметное за прошедший год увеличение номинальной зарплаты мы зафиксировали в Саратовской области – плюс 15%».

Люди — это новая нефть. Чем рост безработицы опасен для экономики? Подробнее

Кому повезло, кому нет

Однако намного важнее, больше или меньше становится денег за вычетом годовой инфляции. Такие зарплаты экономисты называют реальными. По оценке Центра развития, в самом трудном положении по прошествии первых кризисных месяцев оказались 18 регионов, где реальные зар­платы или вовсе не поднялись, или поднялись меньше среднего, а стресс, вызванный ростом безработицы и цен, напротив, оказался жёстче среднестатистического. Это Владимирская, Воронежская, Ивановская, Костромская, Ярославская, Архангельская, Новгородская, Ульяновская, Свердловская, Иркутская, Омская области, республики Коми, Марий Эл, Башкортостан, Дагестан, Ингушетия, Чечня, Удмуртия.

Лучше сопротивляются кризису те 24 региона, где тенденции в области зарплат, работы и цен противоположные. Среди них немало областей европейской России: Белгородская, Брянская, Тамбовская, Твер­ская, Пензенская, Саратовская и та же Москва. Как предполагает Валерий Миронов, дальнейшее после­кризисное восстановление в них тоже может пойти быст­рее: «В таких регионах много ­сельскохозяйственных, пищевых и приборостроительных предприятий, выпускающих продукцию для внутренних рынков, которую люди покупают каждый день или на которую есть госзаказ. А скорость возвращения на прежние показатели экономики всей страны будет зависеть от скорости выхода на прежний уровень мирового спроса на российское сырьё – прежде всего на нефть, добычу которой мы добровольно ограничили с мая, чтобы ­поддержать цены».

Так или иначе, перелом в борьбе с кризисом ещё не наступил. Да, все отрасли, останавливавшиеся весной, снова работают. Но на экономические показатели лета прошлого года Россия пока не вышла. И, судя по всему, в ближайшие месяцы чуда не произойдёт. По прогнозу ИПЭИ РАНХиГС,­ если кризисный тренд, сформировавшийся в апреле – мае, сохранится, то к началу 2021 г. в стране можно будет насчитать 51 регион, чьё социально-экономическое положение ухудшилось в течение 2020-го (см. инфографику). «В тех регионах, где ситуация была изначально менее комфорт­ной, падение может к концу года оказаться более глубоким, а выход из него более продолжительным», – ­отмечает И. Гришина.