О криминале во власти «АиФ» поговорил с коллегой, а по совместительству депутатом Госдумы Александром Хинштейном.
«AиФ»: - Александр, давайте сразу начнём с Госдумы, где вы сегодня работаете. В народе существует стойкое мнение: здесь всё продаётся и покупается, и законы пишутся только в интересах богатых.
Александр Хинштейн: - Когда я был журналистом, тоже так думал. Но сегодня у парламента по разным причинам не так уж и много функций. И реально возможность вмешательства или влияния снизилась сильно. Какой смысл сегодня энергетикам или представителям РЖД носить конверты отдельным депутатам, если решение по голосованию будет принято на президиуме нашей фракции («Единая Россия». - Ред.) и все это решение будут выполнять? Дать конверт Грызлову? Сильно сомневаюсь, что это возможно. Да, не всё у нас прозрачно. Но все слухи о коррупции сильно преувеличены.
Приведу пример. Вот задержан некий субъект, представлявшийся членом думской комиссии по борьбе с коррупцией, который собирал с бизнесменов деньги за то, чтобы отправлять запросы на депутатских бланках за подписью Г. Гудкова, члена комиссии. Тот об этом, разумеется, даже не подозревал. А бланки - это самое уязвимое место, даже несмотря на то что они номерные, расписаны на конкретных депутатов. Ну лежит у меня пачка этих бланков, зашла в кабинет в конце рабочего дня уборщица, кто за ней следит? По номеру на бланке можно определить, из какой приёмной они утекли, а как именно - никто не знает.
«AиФ»: - Вы часто обращаетесь в Генпрокуратуру с запросами через свои публикации. Весь 2008 г. был «посвящён» главе Следственного комитета при прокуратуре (СКП) А. Бастрыкину. Чем он вам не угодил?
А. Х.: - Я был с самого начала категорически против реформы прокуратуры, которая разделила функции следствия и надзора. Что произошло в результате? Следственный комитет - самостоятельная структура, со своим тылом, получением бюджетных средств, службой безопасности. Теперь они хотят получить функции оперативно-розыскной деятельности - подслушивать, подглядывать, следить и т. д. То есть постепенно они превращаются в этакую мини-спецслужбу, причём совершенно бесконтрольную. В результате прокуратура судится, по сути, со своим же подразделением, потому что Следственный комитет входит в эту структуру, по незаконно возбуждённым уголовным делам - абсурд!
«AиФ»: - Это борьба ведомств. А самого А. Бастрыкина вы обвиняли в конкретных делах - в том, что у него есть свой бизнес в Чехии.
А. Х.: - Да, и он через вашу газету ответил как юрист, кстати, грамотно, что ни он, ни члены его семьи никогда не учреждали коммерческих структур с «целью извлечения прибыли». А с целью чего же фирмы открывают? Да, фирма - его, отрицать этот факт глупо, потому что у меня на этот счёт целая папка нотариально заверенных документов, которые я направил в Генпрокуратуру, Администрацию Президента, ФСБ. Я публичный человек, сделал открытое заявление и сказал: если неправ, пусть на меня подают в суд за клевету. Никто не подал. А ответ я получил только из Генпрокуратуры, которая заявила, что не имеет права проводить проверки в отношении главы СК. Сам же Бастрыкин, по моей информации, объясняет факт наличия чешской фирмы тем, что хотел приобрести недвижимость в Праге. Кстати, в декларации за минувший год, которую он подал, указано, что его супруга владеет 50% квартиры в Праге. Я почти уверен, что это именно та квартира, которая числится за российской фирмой Бастрыкина.
«AиФ»: - Громкие дела - замминистра финансов Сторчака, генерала Бульбова из Госнаркоконтроля - война властных группировок или обычная уголовщина?
А. Х.: - В основе каждого из этих дел лежат конкретные мотивы. Они имеют, совершенно ясно, политический подтекст, никакой уголовщины там нет. Взять того же генерала Бульбова. Все помнят громкое дело «Трёх китов» о контрабанде. Когда оно в очередной раз зашло в тупик, В. Путин, тогда ещё президент, поручил оперативное сопровождение этого дела и дела по китайской контрабанде (когда были обнаружены 145 вагонов, шедших на адрес войсковой части ФСБ) службе наркоконтроля как наиболее независимому ведомству. Всю эту работу вёл именно генерал Бульбов. Те, в отношении кого велись оперативные разработки, мягко говоря, были не очень довольны.
«AиФ»: - Получается, они оказались более влиятельной силой?
А. Х.: - Получается, да.
«AиФ»: - Периодически каким-то образом выползают на свет данные о разных «прослушках». На всех есть компромат?
А. Х.: - В 90-е гг. сотрудники оперативных служб, отчаявшись добиться справедливости, были вынуждены предавать огласке подробности. Таких историй огромное количество и сегодня, последняя связана с генералом Шамановым. Да, техника сегодня очень передовая, позволяет прослушивать многих. Даже в самых высоких кабинетах не решаются говорить откровенно. Или говорят те, кто не считает нужным что-то скрывать, или те, кто уверен, что им всё сойдёт с рук. И компромат есть на каждого, его вытаскивают тогда, когда это кому-то надо.
