Не раз aif.ru задавался вопросом: зачем России сделка ОПЕК+, ограничивающая добычу? Ладно, если б она охватывала всех производителей нефти, но нет: одним можно, другим — нельзя. И ладно, если б нефтяные цены действительно зависели от реальных продаж, но ведь они на 90% абсолютно виртуальные, поскольку формируются на бирже.
И вот случилось 6 марта. «Министры стран ОПЕК+ по итогам переговоров в Вене не смогли договориться о продлении ограничений на добычу нефти», — сообщили официальные источники. А неофициальные рассказали подробности: в ходе переговоров о продлении сделки саудовские «партнёры» использовали по отношению к России классические методы шантажа, выставив радикальные и неприемлемые для нас условия.
Как известно, Саудовская Аравия с 1944 года, когда был заключен пакт Куинси, фактически стала доминионом Вашингтона и на энергетическом рынке ни разу не выступала против воли США. Она поддерживает их политику в отношении Ирана, заявляя о готовности нарастить свою добычу, чтобы компенсировать сокращение там. И в отношении Венесуэлы, где из-за американских санкций добыча тоже падает, у неё имелись аналогичные планы.
Победил здравый смысл
Но если не вдаваться в интриги, что можно сказать о произошедшем в Вене? «Не смогли договориться» или победил здравый смысл?
Вот цифры. С 2007 года добыча нефти в России выросла на 10%, в Бразилии — на 50%, в США — на 87%, в Ираке — на 111%. И это не потому что Россия не могла, а потому что наши нефтяники были вынуждены сдерживать развитие перспективных проектов из-за ограничений по сделке ОПЕК+. А США и контролируемые ими Бразилия и Ирак в этой сделке, конечно, не участвовали.
В целом страны — участницы соглашения ОПЕК+ сократили производство с 32,4 млн барр. в день до 30 млн. Это уменьшило их общую долю рынка с 33,6% до 28,5%. Доля российской нефти на мировом рынке снизилась с 16,3% в 1990-м до нынешних 12%. Означает ли это, что потребление в мире упало? Отнюдь.
США, увеличив добычу на 4 млн барр. в сутки, из импортёра стали экспортёром. Пока действовало соглашение, их экспорт вырос в 5 (!) раз. Сегодня добыча там составляет 13 млн барр. в сутки, превышая показатели всех других стран. По сравнению с объёмами добычи в России это выше на 15%. При том, что США отправляют на рынок свою сланцевую нефть, себестоимость которой значительно выше себестоимости чёрного золота там, где добыча ограничивалась.
Из приведённой статистики очевидно, что регламентируемое сделкой ОПЕК+ искусственное сокращение добычи было необходимо для того, чтобы освободить рынки для дорогой американской нефти, убрав с них дешёвую не американскую.
Можно ожидать банкротств?
Из-за высокой себестоимости добычи, отмечают эксперты, многие американские сланцевые компании имеют достаточно высокий уровень закредитованности. Если цены на нефть будут снижаться, то в среднесрочной перспективе можно ожидать целый ряд историй о банкротствах.
«Для американского сланца это серьёзные потери, — считает доцент Финансового университета при Правительстве РФ Леонид Крутаков. — Там порог рентабельности значительно ниже, чем у нас».
Наши же нефтяники, по его мнению, вполне могут обеспечить рентабельность добычи и при снизившихся ценах. «А значит, у России появляется шанс вернуть свою долю рынка, вытеснив американские сланцы. Долю, которая была утрачена в тот период, когда российская нефтяная отрасль находилась в тисках ОПЕК+ и наша нефть уступала место американской», — поясняет эксперт.
Впрочем, захват рынка сланцевыми компаниями обеспечивала не только ОПЕК+, но и санкционная политика США, а также другие используемые ими геополитические инструменты, с помощью которых убирали неугодных крупных производителей. К примеру, так называемое «перевыполнение» сокращения добычи странами ОПЕК во многом стало следствием санкций против Ирана и Венесуэлы.
Есть и третий важный фактор американского протекционизма: перевод нефтяного рынка в сферу виртуальных биржевых игр. На самом деле, ОПЕК давно уже ничего не регулирует, а цены формируются на фьючерсных рынках, где доля физической нефти, то есть реальных контрактов на её поставки, составляет от 5 до 10%.
Всё остальное — это то, что обычно называют «бумажной нефтью», но правильнее будет сказать «виртуальная», поскольку и бумаг уже тоже нет — все процессы происходят в диджитал-пространстве. Текущие котировки зависят от политики Федеральной резервной системы США — она регулирует цену и объёмы долларовой массы на спекулятивных рынках, в том числе на нефтяном.
«Проблема в том, что у нас большинство анализов строится исходя из товарного рынка нефти: снизить/повысить. Но при этом забывается, что ценообразование происходит на бирже, то есть у нас к 2% реальных торговых сделок добавляется 98% продажи фьючерсов — контрактов без обязательств по поставке нефти. Это чистые спекулятивные механизмы, — напоминает Леонид Крутаков. — Собственно говоря, там и формируется цена основная, то есть игра идёт биржевая, и играют крупные игроки — инвестиционные банки, которые были допущены к этой игре специально накануне 2014 года.
Рост за счёт доли
Если посмотреть на отчёты сланцевых компаний с 2008 года, то все они операционно убыточные, замечает эксперт. «Рост идёт за счет роста капитализации. Раздуваются перспективы, возможности, рассказывают про новые технологии, которые обеспечат снижение себестоимости добычи», — объясняет он.
Ограничения добычи по соглашению ОПЕК+, санкции и виртуальность нефтяного рынка — вот такой триединый механизм расширения сбыта был разработан за океаном и успешно использовался в последние годы для укрепления своих позиций.
Это давало возможность Соединённым Штатам добиться прибыльности добычи для своих компаний, завершить создание экспортной инфраструктуры и выйти на новые крупные рынки сбыта. Так за 2017-2019 годы экспорт нефти из США только в Индию вырос в 10 раз.
«В глобальном нефтяном бизнесе основное значение уже имеет не цена на нефть, а то, какова глобальная доля рынка у тех или иных конкретных стран или компаний. Когда действовала сделка ОПЕК+, её участники, в том числе и Россия, снижали добычу, это приводило лишь к резкому росту доли рынка у американских сланцевых компаний», — говорит политолог, программный директор Международного дискуссионного клуба «Валдай» Олег Барабанов.
Ждём разворота
Итак, свершилось. С 1 апреля Россия, долгое время вопреки здравому смыслу не отказывавшаяся от участия в соглашении ОПЕК+, станет свободной от него. Не договорившийся с «партнёрами» министр Александр Новак сообщил, что увеличение добычи будет зависеть от планов самих российских компаний.
Леонид Крутаков ожидает, что теперь начнётся обратный процесс — уход с рынка американских компаний. «Момент также выбран удачный — заметим, что именно сейчас сланцевые компании США формируют бюджет на год, и падение цен вынудит их признать себя банкротами», — поясняет он.
Аналитик БКС Сергей Суверов тоже считает момент хорошим: «Переизбыток предложения сложился в настоящее время только в сегменте лёгкой нефти — её добывают практически все члены ОПЕК и крупнейшие неприсоединившиеся нефтеэкспортёры, включая США, Норвегию, Бразилию и Мексику. А вот с тяжёлой, сернистой нефтью ситуация прямо противоположная. После того, как из-за американских санкций практически прекратились поставки из Ирана и Венесуэлы, в этом сегменте рынка образовался дефицит. Поэтому сейчас главный и практически единственный поставщик тяжёлых сортов — Россия».
Поскольку именно американские сланцевые компании менее всего способны выдержать низкие цены на нефть, ситуация действительно может развернуться в противоположную сторону. Дополнительную долю рынка теперь могут получить (или вернуть) более рентабельные нефтедобытчики, в том числе Россия. И у нашей страны появляется шанс укрепить свои позиции как ведущего поставщика углеводородов.
Что государству хорошо, то частнику смерть?
Почему же тогда вслед за информацией о несостоявшейся сделке сразу же последовали комментарии со стороны одной из наших частных нефтяных компаний в духе «всё плохо, это поражение, будем терять сотню миллионов ежедневно»?
Если большая часть активов — это старые истощённые месторождения, добыча на которых и без ОПЕК постоянно снижается, то потери, конечно будут, поясняют аналитики рынка. Для такой компании ограничение добычи было своего рода спасательным кругом, позволяющим сохранять капитализацию.
«У некоторых частных компаний мы наблюдали тенденцию к снижению добычи, и они фактически прошли пик объёмов добываемой нефти, их доля в добыче снижается, — поясняет Олег Барабанов. — И именно поэтому они были заинтересованы в продолжении сделки ОПЕК+, это давало им возможность сохранить лицо».
А вот компаниям с государственным участием — «Роснефти», «Газпром нефти», — которые осваивают новые месторождения и делают ставку на новые проекты, сделка ОПЕК+ развиваться мешала, причём существенно. Для них, по мнению политолога, «первостепенное значение имеет именно доля рынка, поскольку она позволяет в долгосрочной перспективе закреплять интересы России на мировом рынке нефти». Плюс их потенциал для развития добычи достаточно высок, в отличие от частных компаний.
Другой случай заинтересованности частного бизнеса показывает управляющий партнёр аналитического агентства WMT Consult Екатерина Косарева: «Главным лоббистом сделки, судя по всему, являлся „Новатэк“. Большая часть его контрактов привязана к нефтяной корзине. Это позволяло компании продавать СПГ со значительной премией к спотовым ценам, пробившим в настоящее время все исторические минимумы».
Выход из соглашения с ОПЕК, который уже обрушил нефтяные цены, по её мнению, повлечёт за собой и снижение стоимости контрактов для этой компании.
Выход в самостоятельное пространство
Ну а для России в целом новый этап, начинающийся на глобальном энергетическом рынке 1 апреля, эксперты единодушно считают благоприятным.
Леонид Крутаков назвал это выходом нашей страны в самостоятельное пространство. «Если в рамках ОПЕК+ мы были частью большого проекта и играли по законам картельного бизнеса, то выход из ОПЕК+ означает, что Россия начинает самостоятельную игру на мировом рынке», — сказал он.
Находясь в общем проекте, мы, по его словам, фактически спонсировали сланцевую добычу, т.к. её убыточность перекрывалась за счёт биржевых доходов.
«Мы своими руками допустили Америку в число лидеров нефтяной отрасли. Уже звучало такое выражение, что эта сделка означает „ОПЕК плюс, а Россия — минус“. И сейчас мы как раз меняем эту ситуацию», — добавляет Олег Барабанов.
Именно американские сланцевые компании не способны выдерживать низкие цены на нефть и будут вынуждены уйти с рынка, уверен он. И эту дополнительную долю «могут получить другие игроки, в том числе Россия и наши компании».
