«Одно из самых ценных для меня воспоминаний: 1995 г., приехал на уборочную, вдруг ко мне подходит комбайнёр и говорит: «Спасибо хотел сказать за то, что комбайн сделали для человека, а не для быдла».
«Это про кондиционер. Помню, как мне досталось за то, что мы его запланировали в кабине: мол, зачем это комбайнёрам, и так привыкли…» – рассказывает «АиФ» легендарный гендиректор Ростсельмаша Юрий Александрович Песков.
Рабочие называли его «Батя», «Фантомас», «Генерал» за то, что мог решить все проблемы за минуты! При нём на производившем комбайны предприятии работали 150 тыс. человек (для сравнения: на ВАЗе трудилась 121 тыс. человек). В перестройку Пескова стали называть «красным директором» – и он, несмотря на все перемены, сумел сохранить предприятие.
Брежнев не поверил
Юрий Песков: Между прочим, на завод меня не хотели брать, была травма после неудачного прыжка с парашютом. Я стоял под окном отдела кадров и слышал, как про меня говорят: «Инвалид нам не нужен». А связей у меня не было никаких. Отец ушёл на фронт в первый же день войны, погиб. Мать – простая рабочая на радиаторном заводе. Я поступил туда же учеником токаря, учился, работал, спал меньше пяти часов.
Юлия Морозова, «АиФ на Дону»: Читала, что для своего времени начало выпуска комбайнов «Дон-1500» было примерно тем же, что сделали накануне войны конструкторы танка Т-34…
– Именно так это и было. Для того чтобы «Дон» сошёл с конвейеров, пришлось преодолеть массу трудностей бюрократических, производственных. А сколько было скептиков… Знаменитый журналист Юрий Черниченко писал свои разгромные статьи «Комбайн косит и молотит...» о том, что новые машины тяжёлые, разрушающие почву, страшно дорогие, непосильные по цене колхозам. Известный конструктор Ханаан Изаксон сказал: «Жизни твоей не хватит, чтобы создать такой комбайн, о котором рассказываешь». И тем не менее в 1981 г. с завода выехали и своим ходом пошли в столицу два новых комбайна. Брежнев, когда их увидел, сказал: «Ёлки-палки, неужели это наши конструкторы смогли сотворить!» Задача тогда стояла такая – машина должна была убирать хлеб за 10 дней. Дело в том, что на 11-й идут биологические потери зерна, 7% урожая теряется. И мы с задачей создания такой машины справились.
– А сейчас как?
– Сейчас хлеб убирают примерно 30 дней. Чтобы изменить эту ситуацию, нужно производить для России 15 тыс. комбайнов в год, парк должен составить 250 тыс. машин. А на полях страны сегодня работают 100 тыс. машин, притом что половине из них уже 30–40 лет. Нужна серьёзная дотация, фермер не сможет купить сам дорогой комбайн, а значит, не сможет качественно убрать хлеб. Самое ценное, что есть у страны, – это земля. Животноводство почти умерло, а вместе с ним и понизился уровень гумуса в почве. Известно, что после войны содержание гумуса в земле было 7%, а теперь менее 2,8%. Раньше земля жила, работала, в ней шли все необходимые процессы. Сейчас почва мертва. Не всходят озимые в необходимом объёме, хлеб мы уже едим из муки 4–5-го класса. Пятый класс, кстати, использовали для выпечки хлеба в блокадном Ленинграде. Что планируем дальше? Кормить всех привозным молоком и мясом? Надо менять отношения государства и крестьян, надо помнить, что без сельхозмашиностроения не будет развития. Немецкими комбайнами не убрать российский хлеб, так же как не накормить аргентинским мясом нашу страну.
Нам необходим закон о количестве поголовья скота на 1 тыс. га пашни. Сейчас собственники земли не желают заниматься животноводством и молоком! Это невыгодно. Так мы потеряли навоз, который делает почву живой.
Лучший – Косыгин
– Что же, выхода нет?
– Есть! Начать использовать принцип искусственного почвообразования, все необходимые наработки для запуска этого процесса у наших учёных есть. Нужно вернуть прежний севооборот, а для этого нужны тракторы, которых у нас катастрофически мало. В 1990 г. в СССР выпустили 650 тыс. тракторов, а в прошлом году вместе с импортом мы вышли на цифру 12 тыс. машин. Это мизер для наших пашней площадью 120 млн! Надеемся, что правительство всё это учтёт и повернётся к сельскому хозяйству лицом. Россия имеет 8,3% мировых запасов плодородной земли. Мы должны сделать всё, чтобы наше, российское, сельское хозяйство достигло таких высоких результатов, которых нет ни в одной другой стране! Кроме того, идёт деградация села, оно умирает. Работы нет, жильё не строят, медицина – на нуле. Дети уезжают в город.
– Почему такое происходит? Вы были лично знакомы со многими советскими руководителями. Возможно, нынешние могли бы чему-то у них поучиться?
– Считаю одним из выдающихся деятелей советского времени председателя Совета министров Алексея Николаевича Косыгина. Я его однажды спросил: «Как вам удаётся сделать сбалансированный план пятилетки, притом что вокруг нестабильная ситуация?» Он ответил: «Выясняю у министра статистики, что у нас есть, чего нет, а чего не хватает. Он разрабатывает мероприятия, как выйти из этой ситуации, потом совещаюсь с техническим управлением, Минфином, Госбанком. Всё досконально рассчитывается. После этого только принимается план пятилетки». И каждый министр – специалист в своей сфере! Никак иначе!
Очень тепло вспоминаю Бориса Николаевича Ельцина. Считаю его очень порядочным человеком. А подвело его окружение, предали, по сути. И главным запевалой среди предателей был Березовский. Как отношусь к Горбачёву? Сложно. Не мог хорошо управлять страной «лучший немец года». А ведь именно такое звание ему присвоили немцы в один из его визитов.
Любовь исчезает
– Вы считались человеком резким, способным говорить правду всем…
– Мне и попадало за это: три раза меня пытались исключить из партии. Но всего я всегда добивался. Работал на полную катушку. Спал 4 часа. Домой приезжал в час ночи, в 5.30 выезжал на завод. При таком режиме я провожал третью смену, встречался с первой, потом и со второй. Когда занимались выпуском «Дона», я приехал к Василию Фролову, завотделом машиностроения ЦК КПСС, и говорю: «38 министерств задействовано в выпуске комбайна. На каждое я трачу много времени. Как бы сделать так, чтобы меня принимали сразу, не мурыжили в кабинетах». Фролов попросил меня сфотографироваться и размножил мои фото, по три на каждое из 38 ведомств: министру, секретарю и помощнику: «Вот у этого человека есть две минуты, чтобы задать вопрос, у вас – минута, чтобы решить его».
– В 1995 г. 30 декабря (мне тогда было 59 лет и 1 месяц) в присутствии 500 человек Черномырдин позволил себе выказаться в мой адрес: мол, как ты нам надоел. Я сказал: «Огромное спасибо за такую высокую оценку моего труда!» – и вышел. Уволился со всех постов. Что ж, я сделал для страны всё, что мог, а дальше я стал не нужен. Что теперь? Мой сад, розы. Умерли любимая жена и сын. Есть внуки, правнуки, навещают часто. Видите, во дворе детская площадка. Но в душе я всё так же там, в цехах Ростсельмаша. Порой мне бывает очень тяжело… невыносимо. Но я не жалею ни о чём, ни об одном дне. Жаль только, что мы в последнее время потеряли любовь. Она исчезла из нашей жизни. Любить надо не только женщину, детей, Господа Бога. Любить надо себя – за то, что ты есть, за то, что работаешь на этом месте и приносишь пользу. А что сегодня происходит с некоторыми? Выдернуть у государства кусок пожирнее и сбежать за границу, где у тебя уже есть домик и дети образование получают. Это катастрофа!
Досье
- Юрий Александрович Песков.
- Родился 30 ноября 1936 г.
- В 1978–1996 гг. генеральный директор Ростсельмаша.
- Лауреат Государственной премии РФ в области науки и техники, кандидат технических наук, профессор, действительный член Российской инженерной академии. Обладатель 30 государственных наград.
