Анатолий Аксаков: «Рубль обречён на укрепление»

— Миллионные денежные вливания в банки в прошлом году чем-нибудь закончились? То вливали-вливали, а теперь затихли — и ничего об этих деньгах не слышно. А кризис только усугубился, где же отдача? Artur

— В прошлом году деньги вливали «короткие». Поясню, что это такое. Это были беззалоговые аукционы со сроком на 5 недель и 3 месяца. Проценты по этим кредитам были достаточно высокие — до 17% годовых. И банки не могли отработать, исопльзовать эти деньги на рынке. Тогда была паника среди вкладчиков — многие забирали вклады, — так что нужно было людям возвращать деньги, чтобы панику не усугубить. И любому банку было сложно быстро найти деньги на это — они же вложены в проекты, в кредиты. Как рассчитаться со вкладчиками? Государство нашло такой способ — эти самые «короткие» деньги, — и банки закрывали кассовые расходы. Так погасили эту волну паники, после чего банки начали рассчитываться по долгам. Подавляющая часть денег уже возвращена государству.

Одновременно были выданы субординированные кредиты, это долгосрочные деньги, — но они пошли в основном крупнейшим государственным банкам и ряду крупных федеральных банков. Но на первых порах сам закон был таков, что гарантия государства по этим кредитам не могла действовать. Там была субсидиальная ответственность, то есть: банк должен был дать кредит, потом, если он не возвращается, должен был взять все залоги, их продать (а поскольку рынок не очень ликвидный, залог нелегко продать), и только в конце, когда вся работа с залогами выполнена, банк мог обратиться к государству, чтобы оно компенсировало его потери. Это очень длинный путь, который не все были готовы пройти. Поэтому было изменено законодательство — решение было закреплено в только июле, и уже пошла информация, что Минфин начал давать нормальную гарантию.

— Анатолий Геннадьевич, как в регионах обстоит дело с кредитованием малого бизнеса и особенно старт-апов? Реально ли получить крупный кредит на начало нового дела под залог старого? Владимир П.

— Проблема кредитования малого бизнеса стоит очень остро, хотя я хотел бы подчеркнуть, что малый бизнес очень хорошо возвращает кредиты. Малый бизнес буквально выворачивается, но долги гасит. И банки сейчас с большим интересом кредитуют малый и средний бизнес, чем крупные компании.

Но есть две проблемы: у малого бизнеса — с залогом, а у самих банков, которые работают с малым бизнесом, — с ресурсами. Да, банкам помогают, но помощь идет крупнейшим федеральным банкам, а до малых и средних государственная поддержка не доходит. Есть, правда, Российский банк развития, который сейчас заключает договоры с региональными банками, выделяет им средства, и они будут кредитовать малый бизнес, причем не больше чем под 19%. Но эта схема, к сожалению, поздно заработала. Плюс 500 млн евро выделил немецкий банк развития на кредитование региональных банков под гарантии ВТБ.

— Существует мнение, что малый бизнес — локомотив выхода из кризиса. Может, стоит уделять ему больше внимания?

— Я с этим мнением согласен. Малый бизнес быстрее адаптировался к кризису: он меньше — ему легче понять, куда повернуть, что производить, какие услуги оказать. А крупному бизнесу трудно развернуть свою махину, в этом смысле малый бизнес может действительно стать локомотивом выхода из кризиса. В этом смысле власти недорабатывают — малому бизнесу надо было бы больше помочь.

— Как насчёт микрокредитов? По 200—300 долларов, которые выдают частным лицам на развитие частного бизнеса, хозяйства. У нас это работает?

— Микрокредитование стремительно развивалось в докризисный период. Сейчас это немного приостановилось. Раньше много микрокредитов выдавали так называемые кредитные кооперативы, которые работали на основе денег пайщиков. Люди сбрасывались и из этой суммы выдавали кредиты. Причём доходность там была достаточно высокая. Но когда началась волна роста курса доллара, многие начали из паев выходить и вкладываться в доллар. Сейчас ситуация изменилась, многие возвращаются, так что микрокредитование будет развиваться. Между прочим, по микрокредитам процент возврата даже выше, чем средний по потребительским кредитам, так что банкам это выгодно.

— Вы верите в то, что экономика начала выходить из кризиса? По банковской сфере, с корой всё и началось, это видно? Ква-ква

— Все страшилки о предстоящем банковском коллапсе, которые проходят в прессе, — это полная ерунда. Банковская система сейчас чувствует себя работоспособной, уже готова кредитовать бизнес, но пока не может найти потребителей, которые гарантированно вернут кредит. Банк ведь оперирует деньгами вкладчиков, и поэтому он должен найти заемщика, который вернет деньги, чтобы потом отдать вклады. А главная проблема нашей экономики — в реальном секторе, особенно в крупнейших компаниях, которые были закредитованы, а не в банках.

— Сейчас все говорят о второй волне банковского кризиса. Мол, банки накопили долгов и должников и скоро опять посыпятся. Правда ли это? Где гарантия, что не будет и 3-й, и 4-й волны и что банки вообще не начнут отмирать волнами? Кондрашов Т. В.

— До сих пор доля просроченных долгов в банковском секторе росла быстро, но летом ситуация стабилизировалась на уровне 10—12%. И это первый позитивный признак, который говорит о том, что мы достигли дна — экономика не опускается, и доходы не падают. Это позитив. Почему не будет волн? Потому что начнут работать меры правительства в реальном секторе. А значит, компании начнут рассчитываться за кредит. К тому же, осенью, в последний квартал года, Минфин начнёт традиционно выделять больше денег на выполнение бюджетного закона. Эти деньги пойдут в предприятия — с ними будут рассчитываться за госзаказы, — предприятия отдадут деньги банкам, банки — вкладчикам, и сумма в 5 триллионов рублей превратиться 10 триллионов. Это называет мультипликативный эффект. И эти все деньги, которые окажутся в экономике, не дадут «волнам» кризиса проявиться. Есть только одна проблема — инфляция. Суммы, которые государство вольёт в экономику, не могут быстро абсорбироваться. Денежная масса растёт — растёт и инфляция.

— Объясните, что такое плохие активы и что за фонд этих активов сейчас создаётся? Как это повлияет на экономическую ситуацию в стране? Ander

— Плохие активы — те, которые невозможно продать на рынке, которые не генерируют свой доход, которые позволяют погасить кредит. Вот вы дали кредит заемщику под залог оборудования, и заемщик не имеет возможности расплатиться. Возникает вопрос, что делать с этим оборудованием — оно же доход не приносит. То есть банк забирает залог, но денег не получает, потому что его невозможно продать быстро. И тогда банк принимает решение передать этот актив в некую афелированную структуру, и они начинают управлять этим активом.

Сначала, как правило, определяют безнадежные долги — они продаются коллекторам по низкой цене. Потом есть активы, которые генерируют доход, но небыстро погашают кредит. Например, это квартира — её нельзя быстро продать, но можно сдать в аренду.

Что касается фондов подобных активов, на государственном уровне такого фонда не создано. Банки сами их создают при себе. Но есть уже предложение создать структуру, которая обслуживала бы активы нескольких банков. Например, для этого используются закрытые паевые фонды. Это нормальная схема, но она кардинально проблем не решает. Нужен источник денег, который позволял бы банкам выведенные активы заполнить деньгами.

— Можно ли предсказать курс доллара на конец этого года? Думаете, правительство решится пойти на девальвацию? Alex

— Предсказать курс невозможно, это очень неблагодарное занятие. Но я вижу, что сейчас курс рубля формируется на основе спроса и предложения. Наш рубль, к сожалению, привязан к цене на нефть, а учитывая высокие цены на нефть — они сейчас выше, чем заложены в бюджете на этот год, — эти цены стимулируют укрепление рубля. Так что я уверен, что рубль обречен укрепляться, потому что мировая экономика начинает выходить из рецессии. Китай и Индия демонстрируют высокий экономический рост, они могут стать локомотивами для всего мира, будет расти спрос на энергоносители — и рубль будет укрепляться. Так что перед финансовыми властями будет стоять задача даже борьбы с укреплением рубля — потому что при крепком рубле наши товары менее конкурентоспособны.

Полную версию беседы с Анатолием Аксаковым читайте в разделе КОНФЕРЕНЦИИ >>>