Как и Россия, эта страна большая, амбициозная и, главное, как и мы, почти полностью зависит от своего экспорта.
Какие ме-тоды борьбы с кризисом подходят нам? Об этом мы спросили у Александра Некипелова, вице-президента РАН, академика, и других ведущих экспертов.
— С августа 2008 г., когда дали о себе знать первые неблагоприятные последствия мирового финансового кризиса, российское правительство работает в чрезвычайном режиме. Предпринимаются многочисленные меры, направленные на нормализацию финансового, экономического и социального положения в стране, сейчас вот принята антикризисная программа. Однако ситуация продолжает ухудшаться. И здесь возникает вопрос: является ли это неизбежным следствием самого кризиса, который пока «не нащупал дна», или свидетельством недостаточной эффективности принимаемых решений? Чтобы ответить на него, полезно отвлечься на время от сиюминутных проблем и сконцентрировать внимание на формировании целостного, системного представления о происходящих процессах.
Валютные ограничения
После либерализации валютного рынка в 2005 г. движение капитала стало свободным. А значит, мы сделали себя уязвимыми. Во-первых, потому что не могли как следует контролировать спекулянтов, которые уводили деньги из России. А во-вторых, потому что потеряли возможность контролировать количество займов, которые делали отечественные компании за пределами нашей страны. И в результате, когда иностранные инвесторы стали выводить свои деньги из нашей экономики, чтобы закрыть «домашние финансовые дыры», это повлекло за собой давление на курс рубля и проблемы в банковской сфере. Как же выбираться из этой ситуации?
Что сделал Китай? Выделил помощь небольшим банкам, снизил ставку рефинансирования (по которой Центробанк даёт кредиты коммерческим банкам, что в результате является минимальной ставкой для дальнейшей выдачи этих кредитов заводам, населению и т. д.) до 6,6%. У нас же она поднялась до 13%, и кредиты стали слишком дорогими. В результате фермеры обанкрочиваются, а те, кто мечтал купить жильё хотя бы по ипотеке, отказываются от этой идеи. Поэтому ставку мы должны понизить. Но как?
Наши денежные власти пытаются использовать её как некий противовес стремлению российского бизнеса менять рубли на валюту. Как известно, без особого успеха. Значительная часть миллиардов рублей, выделенных на поддержку финансового сектора, была переведена в валюту и выведена из страны. Парадокс в том, что, несмотря на огромные денежные вливания, начиная с осени денежная масса в стране не увеличивается, а уменьшается. Это как с лошадью Мюнхгаузена: вы с одной стороны заливаете, а с другой стороны это всё исчезает.
Поэтому, с моей точки зрения, мы напрасно продолжаем отказываться от введения валютных ограничений. Почему? Поясню. Не очень принято говорить об издержках тех антикризисных мер, которые принимаются у нас. Потратили треть госрезерва всего за 6 месяцев и сообщили об этом просто, без эмоций. А за эти 210 млрд. долл. можно было купить 800 млн. тонн нефти! Это больше 1,5 лет её производства в нашей стране! Понимаете, более 1,5 лет мы выбросили в топку кризиса всего за полгода!
Значительная часть этой суммы ушла на регулирование курса, так называемую мягкую девальвацию рубля. Поэтому эта мягкая девальвация — не такое уж безобидное и бесплатное дело, как кажется. А ведь достаточно было вспомнить опыт 1998 г.: тогда глава ЦБ В. Геращенко ввёл стабильную финансовую валютную позицию для банков. Это означало, что банк мог покупать и продавать валюту, но в конце дня её количество на его счету должно было быть таким же, как и утром. Это сделало бы валютный курс стабильным, а значит, не было бы «бегства» капитала. Мы обожглись на этом «свободном движении капитала» так, как вообще никто не ожидал! Зачем же мы продолжаем делать это дальше? Очень полезным было бы и ограничение на вывоз капитала юрлицами. Причём все эти меры безболезненны для простого населения и полезны для страны: вкладывать деньги стали бы в свою, а не в чужую экономику. А вслед за этим можно было бы понизить и ставку рефинансирования, а значит, сделать кредиты доступными для населения и производства.
Китай, кстати, находится в значительно более серьёзной ситуации, чем Россия. Потому что мы зависим практически только от экспорта сырья, а он — от экспорта очень широкого круга товаров. Поэтому резкое сокращение спроса для него — это больший шок. Но они пытаются максимально залатать «дыру» во внешнем спросе за счёт роста внутреннего. То, что в их антикризисной программе прописано строительство жилья, дорог (хотя там уже проведены спецтрассы, позволяющие перевозить овощи из одного конца страны в другой всего за сутки), производит фантастическое впечатление. У нас правительство тоже не оставило без внимания реальный сектор. Но основной упор делает на поддержку системообразующих предприятий. Но такое «ручное управление», во-первых, по определению не может быть всеобъемлющим. А во-вторых, оно не может быть эффективным, если вы оказываете поддержку предприятию, которое находится в середине производственной цепочки. Вы ему дали деньги. Оно приобрело на них необходимые средства производства, произвело продукцию. А дальше выясняется, что спроса на неё нет. И либо вы должны её сами купить, либо признать, что зря отдали деньги.
Запуск внутреннего спроса
Глава Минфина А. Кудрин на днях заявил, что мы ждём вторую волну банковского кризиса. И связана она с тем, что мы дали деньги, которые (выходит, что к сожалению) за границу вывезли не в полном объёме и часть которых успели раздать предприятиям в виде кредитов. А теперь эти кредиты не вернутся назад, потому что спроса на продукцию этих предприятий нет. Вот такой парадокс: помощь оказываем, а проблемы не уходят. Какой выход? Запустить волну спроса по всей производственной цепочке. Организатором этого, конечно, должно стать государство. Оно может, например, инициировать строительство тех же дорог.
Падение внешнего спроса в 4-м квартале 2008 г. составило чуть меньше 40 млрд. долл. Могло ли государство компенсировать это падение? Да, если бы снизило изъятия средств из отраслей-экспортёров, сохранив последним возможность полной реализации их производственных и инвестиционных программ, а пробоину в бюджете финансировало бы за счёт имеющихся у него валютных средств. В идеале экономика бы просто «не заметила» упавшего внешнего спроса. Не было бы спада производства, не нарастали бы неплатежи, налоги бы поступали в бюджет, не было бы необходимости расходовать огромные деньги на пособия по безработице. Заметьте, израсходованных на коррекцию курса рубля 200 млрд. долл. хватило бы при прочих равных условиях до конца нынешнего года.
Может прозвучать несколько странно, но наши большие затраты на социальные цели связаны с тем, что не очень успешно удаётся сохранять рабочие места, обеспечивать функционирование экономики. А источником, в том числе и для пособий по безработице, в конечном счёте является производство. Поэтому долго этот разрыв сохраняться не может. Если у нас будет обваливаться производство такими же темпами, как в ноябре — феврале, то красивые слова о сохранении соцпособий не будут иметь большого смысла — просто ресурсов не хватит для их наполнения.
К примеру, В. Путин правильно назвал Сочи антикризисным проектом. Такие инвестиционные бренды сейчас нужны. Это поддержит экономическую жизнь.
Определяемся в отношениях
В Поднебесной в кризис введён жёсткий контроль за деятельностью тех, кого мы называем олигархами. А у нас?
Сложились достаточно своеобразные отношения между крупным бизнесом и чиновниками. И это выражается не только в первоочерёдности оказания им финансовой помощи, но и в том, что в хорошие времена им давали неофициальные задания — принести такую-то пользу для страны. У нас такая «традиция» с давних времён. В результате неформальные отношения перемешались с официальными, и уже сложно разобраться, из-за чего что произошло — из-за тебя, из-за власти или из-за того, что кто-то что-то делал! Это очень сложная и непростая проблема — ведь за олигархами стоят огромные куски экономики. И если кого-то из них и наказывают, то страдают от этого тысячи сотрудников их предприятий. Вот этот клубок тоже надо распутать.
Комментарий
Умерьте аппетиты, чиновники!
Владислав Иноземцев, директор Центра исследований постиндустриального общества:
— Главная беда нашей экономики в том, что за последние 10 лет она росла, не меняясь структурно. Жили за счёт спекулятивно раздутых цен на нефть. Поэтому сейчас мы не можем быстро переориентироваться на внутренний рынок, как сделал Китай. Нам нечего самим себе продавать. Поэтому не стоит думать, что, как только в США закончится кризис, и наши проблемы исчезнут. Небольшое оживление экономики, конечно, будет. К концу года цены на нефть вырастут до 60 долл. за баррель, а может быть, и выше. Но та жизнь, которая была при цене на нефть в 140 долл. за баррель, не вернётся. Потому увеличивать госрасходы в кризис — неправильно. А где же урезать? Можно на треть сократить бюрократический аппарат, на 20% — зарплаты чиновников, резко сократить расходы на инвестиционные проекты (часть выделяемых денег всё равно уходит на взятки). Ещё надо изменить подход к госпомощи на рынке труда. Сейчас из каждого рубля выделенных в качестве госпомощи денег до конкретного человека доходит максимум копеек сорок. Такая «эффективность» никого не спасёт.
Справка
Чем ещё отличилась Поднебесная. Китайские производители получили ряд преференций. Так, с 1 января 2009 г. был расширен список вариантов, с помощью которых предприятие может вернуть часть налоговых выплат. Это позволит бизнесу обновлять мощности и будет стимулировать внутренний спрос на продукцию. Льготную ставку по НДС для малого бизнеса снизили с 4-6% (для прочих предприятий — 17%) до 3%. В некоторых городах раздают или готовятся к раздаче талонов на товары (прежде всего на бытовую технику), которые можно приобрести в определённых супермаркетах. Деревенским жителям выдают пособие в размере 10-13% от стоимости товара (разумеется, собственного производства).
«Язык с хреном».Почему мы перестали правильно говорить? 
