Любопытным вопросом задаётся в своей последней статье Алек МакГиллис (политобозреватель «Нью Репаблик» и «Уошингтон Пост»). Почему искренняя любовь между главами частных инвестиционных фондов и президентом Обамой так резко превратилась в лютую ненависть? МакГиллис отвечает просто: президент задел самолюбие на удивление ранимых американских олигархов.
«Хозяева вселенной», пишет МакГиллис, не любят, чтобы о них болтали что попало. Представьте, к какому отношению привык какой-нибудь важный топ, имя которого выбито на золотой табличке на двери огромного личного кабинета. Часто ли находятся смельчаки, которые говорят ему, что он никакой не «хозяин», а просто-напросто порядочная сволочь? Думаю, нет. Такие ребята не потерпят в свой адрес подобный трёп.
И тут — представляете? — этот трёп исходит ни от кого попало, а от самого президента! Даже легендарный профессор экономики Юджин Фама обратил внимание на сей вопиющий факт. «Большинство этих топов начинали никем и стали всем. Они заработали невообразимое количество денег, построили корпорации, создали десятки тысяч рабочих мест, — рассуждает Фама, — и до сих пор они оставались воплощением Американской Мечты. И тут какой-то там президент смотрит на них свысока! Да ещё и глумится — будто они уже не кумиры нации, а её злейшие враги».
Похоже, что под маской самоуверенности и презрения к «простым смертным» финансовые воротилы прячут всего-навсего страх — причём даже не за свои деньги, а за свой статус. Долгие годы в Штатах буквально превозносили крупных биржевиков; огромное уважение к богатству было одной из базовых установок американской парадигмы, и то, что слом этой парадигмы оказался крайне болезненным, вполне естественно, рассуждает МакГиллис. Этот слом начался вместе с кризисом
А вот цитата Барни Франка, бывшего главы Комитета по финансовым услугам палаты представителей США: «Все эти люди — частные инвесторы, крупные финансисты, банкиры и т.п. — не просто хотят, чтобы государство защищало их интересы, они хотят, чтобы им постоянно говорили о том, какие они хорошие и сколько пользы приносят стране. Они хотят, чтобы их почитали и благодарили, а Обама, видите ли, обидел их чувства. Взять хотя бы пресловутый налог на роскошь, который, если и будет введён, нанесёт им больше «морального» ущерба, чем материального. Сама идея этого налога означает, что американское общество отказывается признавать «огромный вклад» богачей в процветание Соединённых Штатов, и поэтому оскорбительна».
С этим трудно не согласиться. Когда твой капитал увеличивается на миллиард-другой каждый год — а значит, ты можешь купить абсолютно всё, что захочешь, — материальные ценности становятся второстепенными, и всё, чего ты жаждешь по-настоящему, — это слава и уважение.
Лично я не раз наблюдал, как ведут себя все эти олигархи на различных экономических форумах и встречах. Казалось бы, богатство — залог абсолютной уверенности в себе; но нет, попадая в окружение именитых профессоров, эти толстосумы ведут себя как школьники, которые боятся осрамиться. Потому что они хотят уважения к своему интеллекту, а не только к своим деньгам. Или другой показательный факт: бывшие покровители Барака Обамы — тоже, естественно, миллиардеры — спонсировали его предвыборную кампанию только ради того, чтобы получить входной билет в узкий круг приближённых к власти, чего им не могла предложить, например, Хиллари Клинтон — из-за своего длинного послужного списка и устоявшихся связей в правительстве.
И тут Обама заявляет, что эти люди нажили свои миллиарды в ущерб простым американцам. И олигархи начинают рвать на себе волосы — ещё и потому, что в глубине души понимают, что это чистая правда.
Но не надо забывать, что политикой, как и всем остальным, управляют деньги, и если эти деньги принадлежат человеку с уязвлённым самолюбием и мелочным умом, это может иметь катастрофические последствия.
Источник: блог Пола Кругмана.
Перевод AIF.RU.
Пол Кругман: Экономика «НЕздравого смысла» 
Пол Кругман: С «пузырём» в голове 
Пол Кругман: Жертвы евро: «на щите» и в нищете 
Руслан Гринберг: О вреде богатых, конце Золотого века людей и предательстве 
Михаил Жванецкий: «Вы верите ещё, что существует такая наука — экономика?» 
