С момента крушения самолета польского президента Леха Качиньского под Смоленском прошло уже более полугода. Тем не менее окончательная точка в этом деле так и не поставлена. До сих пор существуют различные версии причин случившегося. Причем у Москвы и Варшавы они несколько разнятся. Кроме того, до недавнего времени польская сторона упрекала российский Межгосударственный авиационный комитет в том, что она ( Польша ) так и не получила всех документов по этому делу. Сегодня они, наконец, были отправлены в польскую столицу.
Затруднения с передачей итогового текста были вызваны тем, что польская сторона настаивала на том, чтобы в окончательном докладе (проект отчета о катастрофе был передан Польше еще в октябре 2010 года и жестоко раскритикован премьером страны Дональдом Туском в декабре) учитывались замечания польской стороны. В противном случае Польша обещала подготовить свой доклад. В итоге Варшава передала МАК свои замечания к отчету, которые заняли целых 150 страниц.
Между тем вскоре после появления информации о передаче РФ Польше окончательного варианта отчета, содержание которого пока не раскрываются, в Москве состоялась пресс-конференция председателя МАК Татьяны Анодиной.
В ходе ее выступления была озвучена основная причина, которая привела к катастрофе. Впрочем, ничего нового в ней не прозвучало. В качестве основной она была приведена журналистами еще в день трагедии – 10 апреля. Тогда многие СМИ сообщали, что, скорее всего, на экипаж самолета могло оказываться мощное психологическое давление со стороны президента Качиньского и его окружения, желавшего непременно приземлиться в Смоленске, чтобы посетить могилы тысяч соотечественников, убитых 70 лет назад по приказу Сталина.
Теперь эти предположения подтвердились на официальном уровне. Председатель МАК заявила, что во время полета на экипаж президентского лайнера действительно оказывалось мощное психологическое давление, противостоять которому пилоты во главе с капитаном корабля Аркадиушем Протасюком не смогли.
По словам членов МАК, экипаж самолета очень боялся негативной реакции Леха Качиньского в случае ухода на запасной аэродром в Витебск или в Москву. Из-за этого экипаж не сумел вовремя принять решение об уходе на запасной аэродром, а вместо этого попытался посадить самолет в условиях сильного тумана.
Помимо этого, косвенной причиной целого ряда фатальных ошибок, совершенных экипажем при приземлении в условиях густого тумана, стало также то, что в этот момент в кабине пилотов находился пьяный главком ВВС Польши Анджей Бласик, который мог мешать работе пилотов.
В расшифровке переговоров, аудиозапись которой транслировалась на пресс-конференции, прозвучала подтверждающая данную версию фраза одного из польских пилотов. Ее процитировал председатель технической комиссии МАК Алексей Морозов: «Если мы здесь не сядем, он будет ко мне приставать». В той же расшифровке прозвучала фраза штурмана: «Он взбесится».
Морозов также добавил, что экипаж общался с диспетчерами на русском языке. Однако МАК не располагает документами об уровне знания его летчиками. Общий уровень знания русского языка Протасюком председатель технической комиссии назвал «удовлетворительным».
Расшифровкой переговоров пилотов занимались лично знавшие их польские эксперты, а вскрытие «черных ящиков» было произведено в присутствии польского военного прокурора.
Далее, продолжая тему причины крушения, Анодина сообщила журналистам, что у командира самолета был «психологический конфликт мотивов». С одной стороны он понимал ситуацию с плохими метеоусловиями при посадке, с другой – «мотивацию посадки именно на аэродром назначения имело то, что в случае ухода на запасной аэродром мог ожидать негативной реакции главного пассажира».
Также немалую роль сыграло и то, что президентские летчики были довольно плохо подготовлены. В частности, капитан воздушного судна решил сажать самолет, несмотря на то, что разрешение на посадку руководителем полета не выдавалось.
«По заключению летных экспертов, подготовка командира к выполнению захода на посадку в сложных метеоусловиях в штурвальном режиме и по неточным системам при отсутствии системы ИЛС была недостаточной. Заход на посадку осуществлялся экипажем с использованием автопилота в продольном и боковых каналах, а также автоматом тяги. Данный тип захода при отсутствии на земле инструментальной системы посадки руководством полетной эксплуатации самолета «Ту-154М» не предусмотрен», - сообщила она.
По ее словам, «перед четвертым разворотом экипаж польского самолета «Як-40» (который прилетел в Смоленск незадолго до подлета «борта №1») предупредил экипаж «Ту-154», что, по его оценке, видимость на аэродроме - около 200 метров при минимально установленной для данного аэродрома дальности видимости - 1000 метров». Как считает Анодина, данное предупреждение также не повлияло на решение экипажа, который решил садиться.
Воссоздавая последние минуты перед катастрофой, которая произошла около 11 часов утра, глава МАК сообщила, что диспетчер аэродрома «Смоленск-Северный» разрешил самолету пробный заход на посадку. Правда, он был ограничен высотой до 100 метров. После этого самолет должен был уйти на второй круг, и экипаж это указание подтвердил.
Говоря о недостатках инфраструктуры аэродрома и действиях группы руководства полетами, Анодина подчеркнула, что они, как по мнению технической комиссии, так и по мнению независимых международных экспертов, не являются причинами крушения.
Также в МАК считают, что имели место и существенные недостатки в части подготовки формирования экипажа, контроля готовности к полету и выбора запасных аэродромов. Так вылет был осуществлен при отсутствии у пилотов фактической и прогнозируемой погоды в аэропорту Смоленска и «актуализированной аэронавигационной информации».
В целом, как сообщила Анодина, «на основании анализа всех результатов расследования техническая комиссия установила, что непосредственными причинами катастрофы явились непринятие экипажем своевременного решения об уходе на запасной аэродром при неоднократной и своевременно полученной информации о фактических метеоусловиях на аэродроме «Смоленск-Северный», при значительно хуже установленных для этого аэродрома минимумах».
Под занавес пресс-конференции руководство МАК сообщило, что в ходе расследования причин катастрофы никакого давления на Межгосударственный авиационный комитет не оказывалось.
Татьяна Анодина сообщила, что ей, как профессионалу, в ходе работы в МАК, не приходилось сталкиваться с какой-либо формой давления. «Понятие давление неприемлемо не только для меня, но и для всего высокопрофессионального коллектива, который я возглавляю».
Что же касается многочисленных замечаний польской стороны, то они, как сообщил Морозов, были учтены и внесены в текст доклада. Однако замечания, касающиеся ответственности за катастрофу, в отчете не отражены, так как они не относятся к технической стороне случившегося, указал Морозов.
Борт N1: ему закон не писан? 
