Дело было в Москве, в присутственном месте, в очереди. Пятилетней девочке на соседнем стуле ждать явно не хотелось. И я её понимаю, потому что сидеть среди дядечек и тётечек и совершенно ничего не делать, когда в мире столько интересного, – это невыносимо. Девочка хотела бегать, прыгать, ползать и болтать. А мама девочки хотела читать книжку. И читала. Девочка попробовала выудить маму из мира литературных грёз один раз, другой, а потом принялась шалить в своё удовольствие.
Ничего особенно вредного она, кстати, не делала – обычная детская маята от скуки. Ну пела, ну бегала, ну кружилась, ну норовила пообщаться со всеми, кто был к этому готов. Ей даже замечания никто ни одного не сделал. К сожалению, расшалившись, девочка неловко толкнула маму – и та уронила гаджет. Мама вернулась в реальность и со всего маху дала дочери по заднице. Ребёнок заголосил и даже после повторного шлепка не пожелал успокаиваться. Тогда мамаша оттолкнула девочку и сказала: «Уходи! Раз ты такая непослушная, я тебя больше не люблю».
Девочка замолчала – сразу же. В ужасе посмотрела на мать. Попробовала забраться к ней на колени. Мать ещё раз отпихнула её и повторила: «Мама тебя не любит!»
И тут девочка заорала. Она выла, икала, захлёбывалась от слёз, она пускала пузыри. Я в жизни не видела ребёнка в таком отчаянии, честное слово. Мамаша взялась за книгу. Публика испуганно отвела глаза. Никто не сказал ни слова. Я, к сожалению, тоже.
Что? Что я могла сделать? Нет, не так – что я должна была сделать? Успокоить ребёнка, которому только что мать сказала, что она его не любит? Надавать по шее непутёвой мамаше, которая бросается такими страшными словами? Позвонить в опеку, вызвать полицию и потребовать принять меры? Но мамаша не выглядела асоциальной, она была обычная бездумная дура, которыми полны, к сожалению, улицы. И ребёнку не грозила никакая опасность, кроме опасности вырасти с незаживающей раной в сердце.
Моя итальянская подруга сказала, что они бы всей очередью стыдили такую мать, американская подруга уверила, что сообщила бы властям немедленно. А у нас нет социальной нормы для таких случаев. Мы отводим глаза, когда видим насилие, мы не знаем, как поступить, чтобы сохранить собственное лицо. Ведь доносить стыдно, а вмешиваться в чужую жизнь неприлично.
В конце концов все мы знаем, как лечить болезни, раскрывать преступления и воспитывать чужих детей. И, может, весь корень бед именно в этой поговорке.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
