Сто лет в обед. В каком возрасте хирургическое вмешательство опасно?

103-летнюю пациентку прооперировали врачи Курской области, тем самым они спасли ей жизнь.

15 лет искали выход

Ветеран Великой Отечественной, уроженка Воронежской области Марфа Степановна в военные годы была медсестрой. И после войны её жизнь была связана с медициной – 50 лет, до пенсии, она работала в сфере здравоохранения. 15 лет назад во время планового осмотра врачи обнаружили у неё опухоль. Женщина была под постоянным медицинским наблюдением, проводились различные процедуры, но рисковать с хирургическим вмешательством врачи не спешили. Ведь уже тогда участнице Сталинградской битвы было под 90. Как пояснил завотделением анестезиологии и реанимации Курского област­ного онкодиспансера Юрий Шеховцов, сперва сомнения были, ведь наркоз у возрастных больных – это всегда и сложно, и ответственно. Ресурс организма значительно ниже. И малейший недочёт, который может незаметно пройти для молодого человека, на них сказывается обязательно.

Однако появление в областном онкологическом диспансере нового оборудования позволило провести операцию.

По словам главврача онкодиспансера Углеша Станоевича, использование этого оборудования позволяет делать операции малоинвазивно, лапароскопически, торакоскопически. Новое оборудование и удачный опыт, как считают в медучреждении, позволят в перспективе значительно увеличить количество пациентов за счёт возрастных больных, а также тех, кто имеет абсолютные противопоказания.

Вообще вопрос, насколько целесообразно хирургическое вмешательство в пожилом возрасте, конечно, каждый решает сам. Если только за пациента вдруг не собрались принимать решение врачи.

COVID страшнее перелома

А вот в Подмосковье недавно была проведена операция другому ветерану войны – Весьмиру Александровичу Малинину. Там история менее бравурная. «Ужас в том, что ногу пациент сломал 23 дня назад, – написал на своей странице в Фейсбуке руководитель отделения травматологии, ортопедии и нейрохирургии Ильинской больницы Андрей Волна, где ветерану делали операцию. – Привезли в больницу – да и отправили оттуда (постельный режим плюс втирание меновазина). Домой отправили. Старый, типа, дед для операции. Да и ковидное отделение в той больнице есть. Как будто от COVID умирать хуже (лучше?), чем от перелома бедра! Но для «статистики», видно, лучше. Сволочизм». Операция прошла успешно, и ветеран теперь даже пытается ходить.

Резать или нет?

Современная анестезия сравнительно безопасная и многокомпонентная – используется несколько препаратов для разных целей. Обезболивание – с помощью анальгетиков, расслабление мышц – с помощью нервно-мышечных релаксантов, засыпание – малые дозы гипнотиков,

Смерть из-за анестезии, согласно статистике, составляет один случай на сотни тысяч операций. Чаще всего умирают от анафилактического шока, от аллергической реакции на определённый препарат. Но лекарственные средства для анестезии всегда взаимозаменяемы.

А вот чёткой взаимосвязи возраста и процента смертности нет. Конечно, после 60–70 лет смертей если не на операционном столе, то через сравнительно скорое время после операции бывает больше. Но к этому возрасту почти у всех развивается целый букет различных хронических заболеваний, а потому такой процесс печален, но и одновременно вполне естественен.

Понятно, что, например, операции по лазерной коррекции зрения офтальмологи настойчиво советуют делать до 45 лет. А вот пластические хирурги, которые получают за блефаропластику век или круговую подтяжку лица огромные гонорары, готовы предоставить свои услуги и глубоким старикам.

Конечно, медицина, во всяком случае западная, – это чаще всего деньги. Умерший в 2017 г. миллионер Дэвид Рокфеллер в течение жизни перенёс 6 пересадок сердца и 2 – почек. То есть как минимум 8 раз он оказывался на операционном столе и провёл под наркозом много часов – операции по пересадке сердца длятся по 10–20 часов. Последнюю он перенёс в возрасте 99 лет. И после этого спокойно прожил ещё 2 года, тихо скончавшись во сне.

Поэтому вопрос, соглашаться ли на хирургическое вмешательство, должен решаться без привязки к возрасту. Гораздо важнее состояние здоровья, которое, кстати, перед операцией также вполне реально подкорректировать.

А вот изыскания отечественных врачей доказывают, что возраст менее важен, нежели опыт. До сих пор с успехом практикующим кардиохирургом является Лео Бокерия, который в прошлом году отпразд­новал 80-летие. До 91 года оперировала рязанский хирург-проктолог Алла Лёвушкина.

Мнение экспертов

Профессор кафедры госпитальной терапии Сеченовского университета Сергей Яковлев:

– Я считаю, что возраст не может быть критерием для принятия решения о хирургическом лечении. Возраст – понятие очень относительное. Я видел 90-летних людей с отличным здоровьем и «стариков» в 30 лет. Самое страшное, когда возраст становится предлогом ничего не делать, мол, «пациент слишком возрастной, всё бесполезно». Но врачи же не боги, чтобы отмерять, сколько человеку жить. Критерием для принятия решения о вмешательстве может быть только состояние здоровья, а вовсе не возраст.

Доцент ­РНИМУ им. Пирогова, хирург Кирилл Ва­сильев:

– Такого возраста нет. Всё определяется только состоянием конкретного организма и способностью перенести операционную травму. Сказать, что мы не будем делать операцию, потому что человеку 90 лет, нельзя. Конечно, с возрастом риски возрастают. Но сейчас есть очень мощная анестезиологическая поддерж­ка – мы можем помочь пациенту перенести операцию с минимальным риском.