5 ноября 1996 года прошла операция коронарного шунтирования первого президента России Бориса Ельцина. Ее провел кардиохирург Ренат Акчурин.
Это был тот редкий, пожалуй, единственный случай, когда страна узнала о том, что президент болен, от него самого.
«Мне делали диспансеризицию, во время которой обнаружили болезнь сердца. Никуда за границу я ехать не хочу. Наш кардиологический центр в Москве способен делать такие операции. Сейчас идет подготовка» — рассказал президент в телевизионном интервью летом 1996 года.
Это интервью Акчурин услышал, когда пил кофе у себе на кухне, и, по его собственному признанию, чуть не упал со стула. О состоянии здоровья президента он знал. Необходимость и возможность операции обсуждалась не раз — и с Ельциным, и с другими врачами. То, что пациент хочет оперироваться в России, — тоже было известно. Но на какую клинику падет выбор — не знал никто.
Неоперабельный пациент
«Большинство коллег-кардиохирургов считали президента неоперабельным. Я заочно смотрел его документы и был единственный из консилиума, кто считал, что операция возможна, — вспоминал позже Ренат Сулейманович. — Мы оперировали пациентов и с худшими показателями функции сердца, которые были по сути приговорены. И результаты операций были хорошими. По сей день я считаю, что прооперировать можно любого больного, если его правильно подготовить. Майкл Дейбеки, американский кардиохирург, в клинике которого я до этого проходил стажировку, меня поддержал. Дебейки презентовал нам и искусственный левый желудочек, который позволяет при отключении от аппарата искусственного кровообращения в первые моменты после операции поддерживать функции сердца. Подготовка к операции заняла около трех месяцев. Надо сказать, что Борис Николаевич был послушным пациентом, — во всяком случае, он взбрыкивал гораздо реже, чем другие, менее именитые пациенты».
Немаловажно, что у Акчурина сложились доверительные отношения с будущим пациентом. Как вспоминала потом Наина Ельцина, ее муж испытывал к врачу уважение и симпатию. И доктор отвечал ему тем же.
Накануне операции Ренат Сулейманович довольно коротко подстригся. Ельцин, который привык его видеть «заросшим», спросил: «Что это вдруг?»
«Готовлюсь», — ответил Акчурин.
Это была грустная шутка — все понимали, что на кону стоит не только жизнь пациента, но и карьера хирурга.
Но, несмотря на мрачные прогнозы коллег, операция прошла как по маслу.
«Как только началась операция, я сразу понял, что мы это сделаем. Когда увидел сосуды — стало очевидно, что не все потеряно.
Основной этап операции продолжался 56 минут. За то время, что пациент был подключен к аппарату искусственного кровообращения, мы подшили шунты к шести артериям и включили сердце. Оно сразу заработало — без дефибрилляции и лекарств. Это была победа», — рассказывал Акчурин.
После операции все сотрудники отделения еще 12 часов оставались на своих местах, готовые к любому развитию событий. Но ничего не понадобилось.
На охоту — с врачом
Когда проснулся, первым делом попросил пригласить помощника (вернуть президентские полномочия, на время операции переданные Виктору Черномырдину). Прогуливаться начал на четвертый день после операции. Через месяц после нее решил поехать в Завидово. Как ни отговаривали его врачи — он настоял на своем. Было принято решение, что вместе с ним поедут Акчурин с анестезиологом — как говорится, на всякий пожарный. Но их помощь не понадобилась — ни через месяц, ни позже. в помощи кардиохирургов пациент больше не нуждался.
Но при этом со своим врачом он оставался «на связи». Периодически звонил. В последний раз, буквально за три недели до смерти — поздравить Рената Сулеймановича с днем рождения.
«После операции Борис Николаевич прожил довольно долго — более 10 лет. С медицинской точки зрения это хороший результат. Но, очевидно, что сердечная недостаточность потихоньку прогрессировала, и остановка сердца, которая и привела к смерти, стала одним из ее проявлений», — рассказывает Акчурин.
Кстати, премия в конверте врачам за операцию не полагалась. Но Ренат Сулейманович попросил обеспечить своих сотрудников, проживавших в стесненных условиях, квартирами. В итоге 7 медицинских работников, включая медицинских сестер, получили ключи.
