Папе 46 лет, а она главнее. Он сначала сидел в машине, как девочка велела, улыбался оттуда застенчиво, по-азиатски, всем сразу, даже неодушевленным предметам. Он так и до утра бы сидел, раз дочка хочет. Но хозяйка дома не выдержала, сказала: «Выходите из машины!»
Он и ее послушался, как дочку, что было неожиданно и приятно. И дальше все делал, как просят: съел, что ему поставили, выпил зеленого чая. Дочь не спешила, бегала мимо как ни в чем не бывало. Взрослые разговаривали, ждали, пока дети наиграются. Гость рассказал, что они три года назад приехали в Америку из Южной Кореи и английский у него пока плохо идет. Он, наверное, с ним так же нежно обращается, как с девочкой, и английский к нему – как дочь: «Приду, когда захочу. Жди!»
Дом у них большой, а достаток – как у суетливого карьериста, даже как у трех. Хозяйка пыталась корейского гостя разговорить. Хорошо поговорили, по душам, иногда жестами. Оказалось, он футбол любит.
Еще сказал:
– У Южной Кореи много проблем.
Хозяйке хотелось бы знать каких, но ему трудно было объяснить, и он только махнул рукой. Понимал он лучше, чем говорил, так хозяйке казалось. Она рассказала все лучшее, что знала о его стране. О своем корейском телевизоре, который сто лет назад должен был умереть, а все живет и показывает, не тускнеет экран. Рассказала и про кореянку-учительницу мисс Квак, которая ничего не выкидывает и все, до бумажки, хранит в машине. При этом она ангел. Папа засмеялся и объяснил, что Квак и по-корейски звучит смешно.
Дочка тем временем участвовала в конкурсе, в котором заняла последнее место. Неудивительно: она под музыку минуты четыре просто из стороны в сторону качалась с большим удовольствием для себя. Когда результаты объявили, не расстроилась совсем. Зато другая девочка, гимнастка, которой «судьи-подруги» первое место не дали, переживала по-настоящему. Она колесо крутила и на шпагат лучше всех садилась, а судьи свое: еще шпагат, еще одно колесо – однообразно. Вот языком нос достать – это искусство.
Гимнастка так расстроилась, что ходила по дому уже только колесом, и лишь тихо сказанное «завидуют они» немножко успокоило ее, потому что шпагат правда достоин зависти. За гимнасткой тоже отец приехал. И этот папа с порога дочь предупредил, что ждать ее не будет, чтобы она махом, моментом и пулей. Она, поверив, лихорадочно искала носки и резинку для волос, а фонарик с красным светом забыла, так бежала.
А южнокорейский папа сидел до темноты, и хозяева были рады, когда дочь все-таки подошла к нему и сказала: «Я готова!» – и они покинули их дом.
