Порядка нет и нет
«AиФ»: – Виктор Иванович, вы много лет возглавляли природоохранную службу России, знаете предмет во всех подробностях. С них и начнем.
Виктор Данилов-Данильян: – Экологическое состояние страны крайне неоднородно. Примерно 60% территории – это дикая природа, испытавшая минимальное воздействие человека. 15% относится к экологически неблагополучным.
«AиФ»: – То есть неблагополучна всего одна шестая?
В. Д-Д.: – Всего! Это очень много, если учесть, что территория России – 17 миллионов квадратных километров. А самое существенное, что сюда входят все промышленно развитые районы и все районы с интенсивным сельским хозяйством. Именно на этой одной шестой сосредоточено две три населения страны. От 120 до 170 городов (в зависимости от того, какой критерий применять) характеризуются неблагоприятным состоянием атмосферы. Как правило, это промышленные центры. Почти тот же набор городов с дурным состоянием воды. Чрезвычайно плохо дело обстоит с твердыми отходами – как производственными, так и бытовыми. Так называемые ТБО не только переполняют все отведенные для них свалки – они валяются где попало. Такого захламления земель, как в России, пожалуй, нигде в мире нет. При советской власти делались оценки, какое количество отходов производства и потребления находится на полигонах, хранилищах, свалках. Цифра выходила впечатляющая: 90 миллиардов тонн. В новой России оценки делать перестали. Но имея в виду, что переработки мусора в стране практически нет, можно прикинуть: к 90 миллиардам тонн, накопленным к концу 80-х годов, прибавим как минимум 30. Сваленные отходы отравляют воду. В составе бытового мусора теперь такие экзотические химические соединения, которых природа никогда не знала. Все это тлеет, а горение при низких температурах – источник диоксинов, так называемых суперэкотоксикантов. Малейшие их дозы могут привести к необратимым изменениям в организме человека.
Побочный продукт дойной коровы
«AиФ»: – Просторы родины испакостили не только бытовые отходы. Например, на Кольском полуострове изумительной красоты озеро Имандра страшно пострадало от деятельности апатитонефелиновых предприятий. Лапландский заповедник не в силах вынести соседства с металлургией. Да вон за вашей спиной карта! Найдем ли место на ней, где хозяйственная деятельность мирно сосуществует с природой?
В. Д-Д.: – О чем вы говорите… По негативному воздействию на окружающую среду первое место за нефтедобывающей промышленностью. Непрерывно и бессмысленно в факелах сжигается попутный нефтяной газ – только по официальным данным, более 20 миллиардов кубометров в год! Отрасль совершенно не занимается этой проблемой. Отдельные компании, может быть, изредка и вводят установки по утилизации газа, но радикальных перемен ждать трудно – при нынешнем экономическом механизме проще спалить, чем использовать. А поскольку наша экономика представляет собой функцию одной переменной, а именно – цены на нефть, то при достаточно высоких значениях этой переменной, когда на отрасль смотрят как на дойную корову, трудно рассчитывать на просветление экологического сознания.
От первой правды
«AиФ»: – Здесь, мне кажется, мы подошли к главному: какое внимание власть уделяет состоянию окружающей среды.
В. Д-Д.: – В показатели качества жизни обязательно входит состояние окружающей среды. Увы, по этому параметру мы сидим низко-низко. Что касается нашей власти, то она этого, судя по делам ее, не замечает, что проявляется в последовательной деэкологизации управления. Чтобы объяснить этот прискорбный факт, понадобится краткий экскурс в новейшую историю России.
Революция «сверху» требует некой поддержки «снизу». При Горбачеве надо было открыть форточку для проявлений социальной активности населения. Кричать «долой советскую власть» в 1986 году было еще нельзя, а вот «хотим чистой окружающей среды» – уже можно. Первая правда в рамках гласности была правдой о состоянии среды. Стало ясно, что заболеваемость в некоторых городах СССР запредельна именно по экологическим причинам. В Нижнем Тагиле, Норильске, Карабаше, Усолье-Сибирском, в Киришах… долго можно перечислять.
«AиФ»: – В 1988 году был организован Государственный комитет по окружающей среде. Выходит, власть в те годы осознала важность задачи?
В. Д-Д.: – Отношение высшей власти к экологии было двояким. С одной стороны, забота о хорошей экологии входит в джентльменский набор цивилизованной страны. Значит, в кабинете министров должен сидеть человек, за это отвечающий. Так было на Западе, где в этой роли замечены крупные фигуры, например Ангела Меркель. С другой стороны, власть особенно не напрягалась: ответственного назначили, вот пусть он и крутится.
«AиФ»: – Так крутились же! Сколько всего было сделано! Сеть территориальных органов охраны природы с инспекциями аналитического контроля, экологические фонды, пополнявшиеся по принятому в мире принципу «загрязнитель платит». С 1992-го по 2000-й год организованы 24 заповедника – абсолютный рекорд за все время существования особо охраняемых природных территорий. Уровень созданной в те годы государственной экологической экспертизы поражал.
В. Д-Д.: – Еще бы! Сколько лучших умов из разных сфер знания было задействовано в экспертизе. А все, что вы перечислили, стало возможным потому, что новое российское государство, безусловно, хотело соответствовать цивилизованным нормам. Но при этом сколько раз тогда я слышал, что экология – удовольствие для богатых, что сначала надо поправить дела в экономике, а потом заниматься окружающей средой.
Капитал там правит бал
«AиФ»: – Видно, в конце концов эта проповедь достигла высочайшего слуха.
В. Д-Д.: – Ситуация переменилась вместе с ценами на нефть. Капитал окреп, стал активно воздействовать на все, что так или иначе затрагивает его интересы. А интересы на ранних стадиях развития капитализма известно какие – хищнические. Конечно, это относится не ко всем, но, увы, к большинству, в том числе и к большинству в элите. Капитал ринулся во власть или к деловому взаимодействию с ней.
Указ президента В. Путина от 17 мая 2000 года нанес сокрушительный удар по системе охраны природы. Эта функция была поручена Министерству природных ресурсов, при этом МПР не было названо даже преемником Госкомэкологии. Начали с того, что просто уничтожили все архивы, затем ликвидировали инспекции и экологические фонды. Количество инспекторов на местах уменьшилось более чем в 10 раз, что по сути означает упразднение экологического контроля. Потом прихлопнули Государственную экологическую экспертизу. Все это под заклинания об устранении бюрократических рогаток. И теперь с глубоким прискорбием я должен констатировать, что государственному управлению в сфере охраны природы пришел конец.
«AиФ»: – Как такая политика повлияла на ситуацию в целом и здоровье граждан в частности? Улучшилось оно от этого?
В. Д-Д.: – Здоровье граждан от ухудшения среды может только ухудшиться. Чтобы изменить ситуацию, надо восстанавливать экосистемы, бороться с загрязнением водоисточников, цивилизованно перерабатывать и уничтожать бытовой мусор. Ничего этого у нас не делается. При том примерно треть населения страны пьет черт знает какую воду. В ста двадцати (как минимум) городах дышат отравленным воздухом, наживая аллергию и болезни легких. По оценкам экспертов ВОЗ, по крайней мере – 30% заболеваний вызваны или осложнены экологическими причинами. Дурная окружающая среда отнимает у россиянина (причем по самым оптимистичным подсчетам) два года жизни. Невозможный для цивилизованного мира факт.
Виктор Зубков: необходимо повысить доступность медицинских услуг и лекарств для населения 
Леонид Рошаль: Врачи недовольны здравоохранением так же, как и население 
Эксперт: на здоровье россиян сказываются стресс и низкие зарплаты 
