Александр Александровский, сын известного харьковского политика Аллы Александровской, координатор гражданской платформы «Харьков — за!» обвиняется в организации терактов и помощи «Харьковским партизанам», которые, по мнению СБУ, являются якобы симбиозом Компартии Украины и российского ГРУ.
В эксклюзивном интервью АиФ.ru Александр рассказал о том, как на заре госпереворота организовывал в Харькове отряды самообороны, как весной 2014 года горожане противостояли приехавшим из Киева молодчикам и кто воюет в зоне АТО.
Екатерина Ларинина, АиФ.ru: С чего всё началось? Как вы оказались втянуты во всю эту историю?
Александр Александровский: Я политикой занимался давно, долго был помощником народного депутата, состоял в партии. Естественно, не мог спокойно смотреть на то, что происходит, и занимал активную позицию. Ещё до событий 2014 года я всегда находился в поле зрения СБУ как сын политика. Кроме того, я возглавлял харьковское отделение Межпарламентского Общества дружбы Украины и Сирии.
Нашу инициативу вывернули наизнанку, нас объявляли террористами, «пятой колонной» и агентами Кремля.
С началом Майдана в Харькове ситуация тоже стала накаляться, начался бардак из-за того, что выборы ещё не прошли и реальной власти в городе не было. Тогда мы с ребятами и решили создать отряд самообороны, чтобы принимать участие в защите Харькова. Мы даже пытались свои действия как-то согласовать с силовиками, чтобы придать им легитимность. Но с моей фамилией, и тем более после защиты памятника Ленину , уже сложно было кому-то что-то объяснить. В результате нашу инициативу вывернули наизнанку, нас объявляли террористами, «пятой колонной» и агентами Кремля.
В июле 2014 года мне сказали, что лучше уезжать, к тому времени троих ребят уже арестовали, причём один из них — бывший начальник отделения Уголовного розыска Харькова. Это были люди, которые просто хотели выступить гарантом порядка в родном городе.
— Как Майдан пришёл в Харьков, помните? Была же история с памятником Ленину, который защищали едва ли не всем городом.
— 23 февраля 2014 года в Харькове проходил съезд депутатов всех уровней, на который должен был приехать Янукович, но не приехал. И что должны были делать мы, если не поддерживали идеи Майдана?
Сразу после съезда губернатор Михаил Добкин и мэр Геннадий Кернес исчезли в неизвестном направлении, а из Киева на автобусах приехали порядка 2–3 тысяч человек из «Правого сектора»*, автомайдана и самообороны Майдана. И вот вся эта толпа направилась на площадь демонтировать памятник Ленину. Тогда ещё в стране не начался этот стихийный «Ленинопад», как его потом назвали. А наш памятник Ленину в составе архитектурного ансамбля площади занесён в список всемирного наследия ЮНЕСКО. Кернеса нет, Добкина нет, все заместители губернатора срочно пишут заявления о сложении полномочий, милиция бездействует.
На площади собралось большое количество неравнодушных людей. Среди них были и отставники, и десантники, и «афганцы», и спортсмены, ребята из «Оплота». И когда увидели, что приезжие собираются валить памятник, то просто начали их бить, причём профессионально и серьёзно. Мы огородили монумент турникетами, а утром харьковчане привезли моющие средства, отмыли его. Был момент самоорганизации.
Подобные атаки на памятники тогда происходили в Запорожье, в Днепропетровске. То есть это была организованная акция хунты с целью раскачать Юго-Восток. Это сейчас валят памятники, причём все подряд. На Западной Украине был смех, когда памятник Ивану Франко перепутали со Сталиным и свалили. Ну, он тоже усатый.
— Так кто всё-таки захватил администрацию?
— Когда харьковчане начали массово приходить на площадь, на защиту памятника, и завязалась массовая драка, майдановцы, понимая, что добром всё это не кончится, рванули к администрации и спрятались под защитой милиции, которую сами ещё недавно уничтожали. То есть никакого захвата обладминистрации не было, они там спрятались. Но мы же харьковчане, адекватные люди, мы милицию бить не будем, не то что те дикари на западной Украине, которые на колени чиновников ставили.
Буквально на следующий день в Харьков с Майдана начали приезжать боевики со щитами, с битами, уже все на кураже, думали, что там у них всё получилось и здесь получится. Это уже сейчас легко об этом говорить, а тогда было довольно боязно от того, что в плане защиты рассчитывать можно только на себя. Милиция стояла безоружная, с одними дубинками.
Неделю продолжалось такое вялотекущее противостояние: мы — на площади, они — в администрации и возле памятника Шевченко. У нас были чёткие и понятные требования. Мы хотели, чтобы нам гарантировали официальный статус русского языка, хотели нормальные отношения со всеми соседями, в том числе и Россией. Нашим требованием был и внеблоковый статус Украины, то есть никакого НАТО. Тогда ещё по всем вопросам можно было договариваться. Эти требования харьковчане высказали на митинге 1 марта.
Но эти товарищи начали кидать петарды и фаеры в людей из окон администрации. А ведь на митинге собрались порядка 60 тыс. человек. И вот тогда толпу уже сложно было остановить, вскоре в администрации уже никого не было. Потом это и позиционировалось, будто харьковчане избили майдановцев и захватили администрацию.
Потом уже Крым ушёл от Украины. Некоторым людям, которые изначально были за нас, это очень не понравилось. Но сейчас, положа руку на сердце, можно сказать, что Крым тогда спасли.
— То есть вы согласны с утверждением, что если бы в Крым не пришли те самые «зелёные человечки», был бы второй Донбасс?
— Однозначно. В Крыму всего 3% украиноговорящего населения. Крым изначально был на 100% русский. Поэтому у крымчан всегда была более активная пророссийская позиция, чем у того же Донбасса. В Крыму полыхнуло бы очень ярко.
Помимо этого, Крым — это ключ к Чёрному морю. Есть конвенция Монтрё, которая была подписана всеми странами, входящими в черноморский бассейн. По этой конвенции, должно быть согласовано нахождение в Чёрном море любого военного судна, не принадлежащего черноморской стране. Если бы удалось выжить российские военные базы из Севастополя, то, конечно, «свято место пусто не бывает», там очень быстро поселились бы американцы. Они быстро подписали бы с Украиной договор аренды на 500 миллионов лет и поставили там военно-морскую базу со всеми вытекающими элементами системы ПРО. Так что понятно, что всё это придумал не Порошенко, не Турчинов и не Аваков. Понятно, что всё это геополитика.
Если территориально и стратегически Донбасс для России не представляет особого интереса, то Крым — это военно-морская база, потеря которой ставила бы под вопрос даже прохождение через Босфор любых российских кораблей, которые хотят выйти в Средиземное море. Турция как страна НАТО, конечно, это поддержала бы. То есть Россию заперли бы в Чёрном море. И средиземноморская группировка, и база в сирийском Тартусе, кстати, тоже потеряли бы своё значение.
— Какая ситуация в Харькове сейчас?
— В городе атмосфера напряжённая. Очень много людей находятся в СИЗО без какого-либо приговора. Им просто продлевают пребывание там каждые 2 месяца. Участников Антимайдана обвиняют в организации массовых беспорядков, захвате зданий и учреждений, посягательстве на территориальную целостность Украины. А ведь среди них есть ребята, которые просто листовки клеили. Кто-то просто какому-то майдановцу "бубен начистил" и сидит уже год.
Призвать людей выйти на митинг против действующей власти, это всё равно, что предложить всем сразу сесть в тюрьму.
— А какие претензии у СБУ к вам?
— По имеющейся у меня информации, мне вменяют создание террористической организации «Харьковские партизаны», финансирование терроризма, посягательство на территориальную целостность государства. Когда весной взорвалась мина возле Дворца спорта в Харькове и погибло 4 человека, меня обвинили в том, что это я организовал. Киевский районный суд издал постановление о принудительном доставлении меня в суд для разбирательства по существу. Сейчас я в розыске. Хотя людей, которые это сделали, уже задержали. Тем не менее, у всех, кого СБУ задерживала, она выбивала показания против меня.
— Кто такие всё-таки «Харьковские партизаны»?
— Это неравнодушные харьковчане, среди которых много отставников. Особо даже организации как таковой нет. Если бы структура и была, то её сразу бы «накрыли». Откуда они берут оружие? Да элементарно покупают, оно переправляется с зоны АТО, гранаты по $15–20 можно купить.
«Партизанам» уже приписывают массу событий и противоправных действий. Но ни одна из реально проводимых акций не повлекла жертв среди мирного населения. Кто взорвал бомбу возле Дворца спорта, я не знаю. Но всё, что анонсировалось «Харьковскими партизанами», к жертвам не приводило.
— То есть это такая абстрактная организация, на которую удобно многое списывать?
— Это не совсем так. Были громкие акции, направленные против карательных тербатальонов, их целью было прервать поставки топлива и боеприпасов в зону АТО. Но я лично знаю, что отдельные акции организовывала сама СБУ, а потом сама же ловила «партизан».
— А вообще объективно в Харькове сейчас есть какая-то группа, структура, организация, которая действительно может составить оппозицию действующей власти?
— Конечно, есть, нельзя говорить, что Харьков «слился». Но просто призвать людей выйти на митинг против действующей власти — это всё равно что предложить всем сразу сесть в тюрьму. Ни у кого не стоит задачи геройски погибнуть. Все сидят в режиме ожидания. Очень много харьковчан в зоне АТО, защищают Донбасс. То, что творят боевики «Азова», ультрас и прочие харьковские отморозки, разумеется, вообще никому не нравится. Но всех взяли в жёсткие тиски.
Украина уже никогда не будет дружить с Донбассом и наоборот. Так что Россия должна предпринять какой-то «ход конём».
— Может какой-то перелом наступить?
— Когда гайку закручиваешь-закручиваешь, рано или поздно срывает резьбу. То, что сейчас делают киевские власти и наши харьковские «отморозки», — как будто раскручивают эту пружину до безумия. Они выбрали неправильную стратегию, ведь можно было просто задушить в объятиях. Но сила действия равна силе противодействия, это законы физики, и они работают для всего живого.
Но другая проблема — что потом делать со всеми этими людьми? Как их потом вернуть обратно в общество, за один стол посадить?
— Война на Донбассе может закончиться мирно?
— Сейчас для этого нет политической воли у той страны, которая в «нормандскую четверку» не входит. Конечно, всё должно закончиться миром. Но я считаю, что, учитывая текущую ситуацию в Украине, всё-таки может быть югославский сценарий, когда гражданская война привела к распаду Югославии на мелкие государства. Украина уже никогда не будет дружить с Донбассом, и наоборот. Так что Россия должна предпринять какой-то «ход конём», чтобы всё закончилось миром.
— В последнее время всё чаще можно слышать призывы к тому, что Россия должна уже ввести войска на Донбасс. Что вы можете сказать про такую идею?
— Этого и хотят — втянуть Россию в конфликт. Но воевать с Россией никто не хочет. Не существует исторической повестки, которая говорила бы о том, что Россия что-то когда-то проигрывала. Если кто-то что-то и захватывал, то Россия потом отвоёвывала это обратно. А вот унизить Россию можно, обмануть Россию можно, но победить — нет, и это все прекрасно понимают.
Американцы свои войска открыто не введут, как в Ирак и Афганистан, будут стараться сделать это с помощью инструкторов, наёмников. Ну, пошлёт Россия войска в Украину, ну, дойдёт до Киева, и что она получит в итоге?
Если солдат в зоне АТО пострадал, то добиться какой-то компенсации невозможно, потому что, как правило, по документам его там вообще не было.
— Можно хотя бы примерно понять, кто едет в зону АТО от имени ВСУ добровольцами, а кто по призыву?
— Сейчас добровольцев уже почти нет. После Майдана провели несколько больших амнистий по всей Украине. При выходе из тюрьмы амнистированному вручали автомат, удостоверение сотрудника МВД — и иди, убивай. Вот откуда такая проблема со всеми этими батальонами, которые потом приходится принудительно разоружать. Потому что они реально пытали и насиловали людей, занимались рэкетом. Если поговорить в Луганске, в Донецке с гинекологами, с акушерками, они такого расскажут о том, что творили эти тербатовцы! Потому что основная масса этих территориальных батальонов, не ВСУ, а именно тербатов, состоит из уголовников.
Хотя в Харькове создали Восточный корпус на базе добровольцев, но их там немного, поэтому им приходится рекрутировать молодёжь 15–16 лет на теме славянофильства и русофобии. Также подростков втягивают в батальон «Азов», который их обучает в своих лагерях. Совершенно непонятно, что потом будет с этими ребятами. Мы можем получить африканский сценарий, как это ни прискорбно звучит, когда воюют дети.
— Что происходит с ветеранами АТО?
— Главный военный прокурор Украины Матиос не так давно обозначил цифру 8 тысяч, именно столько военнослужащих перешли на сторону ополчения за время АТО. Что за цифры?
— Я лично считаю, что это маскировка потерь. Сколько раз такое уже было, когда обнаруживали солдата, жетон, сообщали родителям, что сын погиб. А те не верят, думают, что он в плену, перешёл, дезертировал или ещё что-то. То есть в этих 8 тысячах заложены невозвратные потери. Их же до сих пор откапывают, и будут откапывать. Поэтому и на территории донецкого аэропорта не дают разобрать завалы, потому что там много трупов до сих пор. А особенно если «химики»**, их же даже лисы не едят.
Так что очень много потерь, только их скрывают. Потом матери тяжело это объяснить, когда она верит, что её сын жив. А сколько безымянных могил! В Запорожье последний номер на могиле перевалил за 5 тысяч.
— Не собираетесь в Харьков в ближайшее время?
— Нет. Если только объявят какую-нибудь амнистию и всё мирно решится, я с удовольствием вернусь.
— Не хотелось присоединиться к Комитету спасения Украины?
Они сами загнали Украину в эти условия, а теперь спасать хотят. Тот же Олейник уже с Ющенко спасал Украину, с Кравчуком, теперь спасает с Азаровым. Он уже профессиональный спасатель.
Почему они не хотят начать, например, с помощи политзаключённым? Их только в Харькове более 500. Есть теория малых дел: начните с малого, чтобы люди вам поверили.
— Сейчас в России много украинских политических эмигрантов. Что дальше? Есть планы?
— Да. Вернуться домой.
*Террористическая организация, деятельность которой запрещена на территории России.
** «Химики» — так называют военнослужащих, которые идут в бой под действием психотропных препаратов.
