«(М)ученик» Кирилла Серебренникова: хочешь - верь, а хочешь – нет

В «Гоголь-центре» состоялась премьера спектакля Кирилла Серебренникова «(М)ученик» - актуальной социальной драмы, то и дело  балансирующей на грани философской притчи, но все же остающейся историей земной. Одноименная пьеса немецкого драматурга Мариуса фон Майенбурга, специально переведенная для этой постановки, оказывается удивительно созвучной российским реалиям,а также стилистике и художественным исканиями Серебренникова. То ли драма о пресловутом «оскорблении чувств верующих», то ли размышления о вреде  фанатизма как религиозного, так и мирского, то ли житие Христа в стенах общеобразовательной школы.

Мальчик Вениамин – звезда «Гоголь-центра»  Никита Кукушкин – заявляет матери, что больше не будет посещать занятия плавания. Мама (Юлия Ауг) теряется в догадках: «Что писать в объяснительной записке преподавателю?» - может, сын-подросток  стесняется своего тела, а, может, все-таки гайморит, хотя нет, наверняка наркотики. Но Веня выдает свою версию. Плавать он не может по религиозным соображениями -  дескать, снующие по соседним дорожкам девочки в бикини оскорбляют его, верующего, чувства. Зал реагирует на пресловутую фразу дружным смехом, герой Кукушкина продолжает сыпать цитатами из Библии, на заднике прямоугольной сцены высвечиваются ссылки на источник: Евангелие от Луки, Послание Иакова и Послания к коринфянам, Книга притчей Соломоновых – все с точностью до главы и стиха.  Досконально изучив Писание, Вениамин объявляет священную войну погрязшим во грехе одноклассниками, забывшим о морали учителям, невежественной «приземленной» маме, начиная с мирных проповедей и переходя постепенно к опасным перформансам  и террористическим планам. По другую сторону умозрительных баррикад, которые то и дело материализуются в деревянные конструкции на сцене, оказываются учительница биологии и по совместительству психолог Елена Львовна (Виктория Исакова), преподаватель «Основ православной культуры» (ОПК) отец Всеволод (Алексей Девотченко) и мама Инга, которая все надеется, что сын окажется наркоманом.

На поверхности спектакля маячит злободневная тема – нужны ли школьникам уроки по истории религий? Краеугольный камень недавней образовательной реформы становится краеугольным камнем постановки, который делает «(М)ученика» историей остросоциальной – в России, пожалуй, даже в большей степени, чем на родине драматурга в Германии. Отсюда неутихающий смех в зале как реакция на узнаваемые типажи, вроде карикатурного батюшки Алексея Девотченко в рясе, бороде и с огромным блестящим крестом на груди, и реплики – из уст путающейся в собственных взглядах  «темной» директрисы,  которая крестится после каждой выпитой стопки.

Сразу же за верхним слоем школьной трагикомедии про трудного подростка в борьбе с неповоротливой системой проглядывает, ни много ни мало, как по нотам разыгранная библейская история о спасителе, с разбросанными по периметру деревянными досками и рыбой на завтрак, обед и ужин. Только вот бога, как и ушедшего из семьи отца Вениамина, на сцене и в стенах той школы нет – сколько бы уроков ОПГ ни стояло в расписании. А потому  сын божий, Вениамин,  тут самопровозглашенный – и учитель, и ученик, и мученик, и пророк, и судья, воспринимающий написанное в Библии как руководство к действию.  Мать причитает, учителя отчитывают, батюшка приглашает на воскресную службу, биолог-психолог углубляется в изучение Писания, но не ради диалога, а чтобы «бить Веню его же оружием». Конфликт спектакля сводится в итоге к «схватке» Вениамина и Елены Львовны, доморощенных креациониста и эволюциониста. Они начинают вдруг говорить на одном языке, «бросая» в лицо друг в другу выдержки из Ветхого и Нового Заветов, демонстрируя, с какой легкостью смысл любого библейского стиха можно менять на противоположный в зависимости от ситуации.

Оба доходят в попытках доказать свою правоту до фанатизма. Герой Кукушкина превращается из неподвижно стоящего в углу комнаты изгоя в мечущегося по сцене проповедника-террориста, который, если надо, сам себе сколотит крест. А героиня Виктории Исаковой из собранной, уверенной, ироничной женщины – в истеричку,  ослушавшуюся  просьбы  «не прикасайся ко мне», забыв, чем это все может обернуться в наше безбожное время. Теперь и ей не обойтись без молотка и гвоздей.

Серебренников говорит о конфликте духовного и мирского, не отрываясь от земли. Даже любовная линия, единственно способная вознести спектакль чуть выше, оборачивается очередным манифестом, а «поцелуй Иуды» - искренне влюбленного и беззаветно верующего хромого одноклассника Гриши (Александр Горчилин) – откровенным разговором о том, что нынче запрещено пропагандировать законом.

Не стоит ждать, что режиссер ответит на вопрос, нужны ли уроки ОПК в школах и во что вообще верить. Цель Серебренникова в очередной раз вопрос поставить, проговорить вслух и оставить для размышления зрителям, которые могут быть как верующими, так и атеистами – главное, чтобы были сознательными гражданами. Именно в этой точке и сходятся все смысловые пласты и сюжетные линии «(М)ученика», будто написанного Марисом фон Майенбургом специально для трибуны «Гоголь-центра».