Алексей Ягудин и Татьяна Тотьмянина ответили на вопросы корреспондента «АиФ» .
, «АиФ»: Увидела афишу ледового шоу «Мама». Я помню, что был такой прекрасный фильм - с Людмилой Гурченко и Михаилом Боярским. Режиссёры решили перенести эту сказку на лёд?
Алексей Ягудин и Татьяна Тотьмянина: Понятно, что фильм и ледовая сказка - немного разные вещи, - говорят фигуристы, которые исполняют главные роли в новой ледовой постановке Ильи Авербуха (новогодней музыкальной сказке «Мама», которая выйдет в дни школьных каникул). - Но главные герои останутся теми же. Волка играет партнёр Тани Максим Маринин (в фильме это был Михаил Боярский), Попугая - Алексей Ягудин. А Татьяна будет Козой. Это была роль Людмилы Гурченко.
Баловать, но в меру
Татьяна: Думаю, нет смысла пытаться быть похожей на Людмилу Марковну. Лучше всё-таки создать свой образ, придумать что-то новое. Вообще эта история будет немного осовременена и адаптирована для самой маленькой публики.
Алексей: Для меня значимость новогодних детских шоу с каждым годом растёт, потому что растёт и моя дочка (ей исполнилось 4 года). Когда я катаюсь для детей, пытаюсь вложить в свою работу больше нежности и теплоты. Ведь, когда твоя дочь на тебя смотрит и оценивает, это даёт огромный импульс.
- Но когда-то вы, Алексей, говорили, что не сразу почувствовали себя папой.
У меня ушло где-то полгода, чтобы в полной мере понять, что значит быть отцом. Сейчас же доходит до того, что, когда у нас с Таней появляется в середине недели выходной или полдня свободных, мы начинаем друг друга уговаривать: «Давай Лиза завтра в детский садик не пойдёт. Пускай побудет с нами. Пускай отдохнёт, завтра же у неё нет французского или балета». В итоге Лиза остаётся дома. Сейчас дочка постоянно живёт с нами в Москве. Когда была безвыходная ситуация (нам нужно было уехать в тур на два с половиной месяца), пришлось отвезти её к моей маме в Санкт-Петербург, потому что здесь помочь было некому (к сожалению, мама Тани погибла в автокатастрофе). Но сейчас Лиза и в наше отсутствие живёт в Москве, потому что теперь моя мама прилетает к нам.
Татьяна: Лёша прекрасный папа! Очень мне помогает. Взял на себя утреннюю миссию - каждый день отвозит дочку в садик. Если я поздно возвращаюсь домой, он всегда приготовит Лизе и мне ужин. Так что могу быть уверена, что с ним мы голодными не останемся.
– Наверняка дочка хочет быть похожей на маму, ведь ей нравятся ваши сказочные образы в ледовых шоу.
Татьяна: Думаю, больше всего я нравлюсь Лизе в образе мамы. Что может быть лучше для ребёнка, чем мама, папа? А в ледовых шоу ей нравятся наряды участников. Она обожает все красивые платья, в которых я выступаю. Когда видит меня в них, говорит: «Ой, принцесса!»
Алексей: У меня костюмы не такие, как у Тани, поэтому, когда Лизу спрашивают: «А кто твой папа?», она отвечает: «Он очень смешной. Он смешно одевается». Наверное, отчасти это соответствует истине, потому что если Таня меня не оденет нормально, то я сам накину что-то простое, спортивное и пойду.
– Татьяна, вы как-то говорили, что никогда не будете сумасшедшей мамой. Удалось?
Татьяна: Конечно, мы Лизу не бьём и не ругаем, но воспитываем строго. Не хочется растить избалованное чудовище, которое не знает границ и слова «нет».
Алексей: Я думаю, что баловать нужно, но в меру. Стараюсь Лизе постоянно говорить, что у неё в жизни всё хорошо, что она прекрасная девочка. Это же лучше, чем кричать, что ты идиот или ненормальный человек.
«Трое детей? Легко!»
– Ваши отношения начались спустя много лет после вашего знакомства. Почему понадобилось так много времени?
Татьяна: Мы лет 10-15 встречались на соревнованиях. Мой партнёр Максим Маринин всегда дружил с Лёшей. И Лёша знал, что есть Таня Тотьмянина. А потом посмотрели друг на друга иначе: «Ой, а вроде ты ничего» - «И ты ничего». Так всё и получилось. Потом у нас началась настоящая «Санта-Барбара». Мы очень долго притирались друг к другу (года два) - то я от него съеду, то он от меня съедет. Вспоминаем сейчас со смехом, потому что это были какие-то детские игры. Но, слава Богу, что мы поумнели и остались друг с другом.
Алексей: У всех по-разному отношения развиваются. «Любовь» - это просто слово. А гармонию между людьми можно назвать по-разному. И самое главное - не скорость создания пары, а проверенные временем отношения.
– Про вас не раз говорили, что вы совершенно разные. Даже в разговоре это чувствуется. Наверняка есть моменты, которые вас друг в друге раздражают.
Татьяна: Сейчас уже очень мало. Мы можем немножко раздражать друг друга, когда в туре накапливается усталость. Тогда и я, и Лёша можем сказать друг другу что-нибудь нехорошее. Но до серьёзных ссор с бойкотами дело никогда не доходит.
Алексей: Меня в Тане ничего не раздражало и не раздражает. Потому что я точно знаю: как только меня что-то начинает раздражать, даже какое-то слово, состояние или действие, это неминуемо приводит к гибели отношений. Так было в моей жизни всегда. Меня радует, что Таня очень сильно изменилась за последние годы и, наверное, приблизилась к моему обычному состоянию спокойствия и полнейшего позитивного отношения ко всему. Как-то была какая-то напряжённая ситуация, а Таня ходила довольная, улыбалась. Я удивился: «А чего ты всё смеёшься, чего ты такая?» Она ответила: «Ну, я же живу по твоему сценарному плану: всему радоваться и наслаждаться жизнью. А что тебе не нравится?» Я говорю: «Нет, но как-то непривычно». Да, мы разные: я, как большинство мужиков, всё делаю в последний момент, она - наоборот. Очень много таких жизненных вещей, которые у нас противоположны. Но жизнь такая, как есть, и нет в ней ничего идеального.
– Татьяна, вы когда-то планировали родить Алексею троих детей. Планы такие ещё остались?
Татьяна: Почему бы и нет? Мне же ещё не 50 лет, и не всю жизнь я буду так занята. Родили же мы первого ребёнка, нашли время. Значит, найдётся и для других. Поэтому с мыслью о троих детях мы не расстаёмся. Как только появится возможность, будем продолжать род человеческий.
Алексей: Насчёт троих не знаю, но то, что хочу ещё одну дочку, - это точно.
Американцы - слабее. Илья Авербух о западных ледовых шоу 
Жители Чехии и Словакии останутся без «Оперы на льду» 
Ягудин, называя Сочи «помойкой», не имел в виду олимпийские объекты 
