Актер Юрий Стоянов в интервью aif.ru рассказал о выросшем качестве российских сериалов, своем графике съемок до 2025 года, отсутствии западного кино в прокате и пользе от этого для отечественного, ностальгии по прошлому, в которой нет ничего продуктивного, а также о выступлении в «ужасном месте с неприличным названием».
Владимир Полупанов, aif.ru: — Юрий Николаевич, знаю, у вас невероятная востребованность. Где снимаетесь, над чем работаете?
Юрий Стоянов: — Есть такое дело — я все время работаю. Я никогда не снимаюсь одновременно в нескольких проектах, даже в двух сразу. Поэтому мне всегда легко ответить, где конкретно снимаюсь. В данный момент еду в машине со съемок комедийного сериала (для телеканала «Россия»), который имеет рабочее название «Самозанятые» (еще один вариант «Удивительный мир инженера Лужина»). Играю главную роль бывшего инженера, а ныне самозанятого Олега Лужина. Сериал «не очень населенный», в нем задействовано не так много актеров: Ян Цапник, Ирина Розанова, которая играет мою жену, и еще ряд артистов. Рассказать больше пока не могу, иначе это будут спойлеры. Тяжелая работа. Нет такого: «Юрий Николаевич, вы пока пойдите в вагончик, а мы тут снимем сцену без вас». Все время в кадре.
Перед этим закончил съемки в сериале «Артист» тоже для канала «Россия» (о воре-рецидивисте, который, выйдя из тюрьмы, вспоминает свое театральное прошлое, чтобы пробраться к собственному денежному тайнику — прим. ред.). Весной будем снимать сериал «Мамонты», после я войду в 3-й сезон сериала «Вампиры средней полосы». У меня график съемок расписан до осени 2025 года.
Работы сейчас очень много. Такого количества фильмов и сериалов, которые снимаются сегодня только в Москве, не снималось, по-моему, никогда. Свободный съемочный павильон невозможно найти и арендовать на два месяца. Их просто нет, все занято. Снимать негде. Я не говорю про «Мосфильм» и другие дорогие локации, нет даже бывших сараев, переделанных каким-нибудь предприимчивым актером под павильон. Приезжаешь в какую-нибудь школу на съемки, а там уже три съемочных группы снимают свои проекты. У меня такое ощущение, что в Москве одна половина жителей снимает кино, а вторая в нем снимается. А пробки от того, что люди переезжают из одной локации в другую.
А еще готовлю к изданию книгу «Игра в городки» с большим количеством новых рассказов. И работаю над новой виниловой пластинкой своих песен.
— Один знакомый музыкант утверждает, что сегодня наступили «нетворческие времена». Но, судя по количеству работы у вас, с ним сложно согласиться.
— Это вопрос выбора каждого человека. Любую позицию необязательно принимать, но нужно уважать. Если человек считает, что это не его время — ради бога. Художник имеет право оценивать время и себя во времени. Когда-нибудь и время оценит его. Право на внутреннюю иммиграцию есть у каждого художника, если он считает, что это не его время. Скажу как артист: «Времена не выбирают, в них живут и умирают». Я хочу жить в этом времени, а не умереть. Творчески. В моей профессии жизнь без работы — это смерть. Артист не пишет в стол, не записывает песню и ждет своего часа. Я не могу сыграть что-то, что через 20 лет посмотрят люди. Единственное, что я должен, — серьезно относиться к материалу. Но в кино существует большая проблема — очень сложно рассчитать и понять до выхода фильма, правильный ли ты сделал выбор, снявшись в нем. Это очень сомнительный комплимент: «Сериал, в котором ты снялся, полное дерьмо, но ты там молодец, хорошо сыграл, рядом никого нет». Он давно не греет. Я хочу, чтобы говорили: «Какой замечательный фильм (или сериал), в котором ты снялся». Думаю, это мечта любого артиста. Но просчитать успех очень сложно. Иногда думаешь: «Вроде материал не очень, но что-то в нем есть, я могу что-то сделать». Нет, не сможешь. Этот материал потом попадет к плохому монтажеру, бездарному музыкальному редактору. И ты не сделаешь ничего. И будешь при плохом монтаже под плохую музыку делать вид, что ты хорошо играешь.
— С нашего рынка почти ушло иностранное кино. В прокат прорываются единицы. Казалось бы, место освободилось, а хорошее отечественное кино в кинотеатрах не идет, смотреть нечего. В чем причина?
— Полный метр снять сейчас очень непросто. Видимо, поэтому в кино сейчас идут в основном сказки. Говорят, «По щучьему велению» — очень хорошо сделанное семейное кино. Сначала появился «Последний богатырь», потом уложивший всех на лопатки «Чебурашка», потом «Конек-горбунок». Скоро выходят «Бременские музыканты». Не дай бог, менее талантливые люди из киноиндустрии, чем тот же Сельянов, задумаются и решат: «Сейчас сказка прет. На сказках надо подниматься, ребята. На сказки бабло дают».
Все самое интересное и главное сейчас выходит в онлайн-кинотеатрах. Наши сериалы вышли на очень высокий уровень. Фестиваль онлайн-кинотеатров «Новый сезон», прошедший в сентябре на курорте Роза хутор, — это не фестиваль намерений и «пилотов», а уже снятых сериалов. И это очень круто! Фестиваль «Пилот», прошедший летом в Иваново (это когда снята только первая серия), тоже показал высокий уровень. Какие заявки! Это очень серьезно!
А то, что ушло американское и другое иностранное кино из нашего проката, я считаю неплохо. Ты помнишь, за счет чего французы возродили свой кинематограф? Они ввели жесточайшую квоту на количество иностранных фильмов в прокате. И таким образом подняли интерес к французскому кино. И экономически его возродили. Французы сегодня снимают потрясающие фильмы и сериалы. Есть и такой путь.
Но не будем лукавить, что из-за санкций у нас нет возможности смотреть «фирменное» кино. В интернете все есть в хорошем качестве и с русским переводом. «Убийцы цветочной Луны» Мартина Скорсезе — самый обсуждаемый фильм, который не идет у нас в прокате. Но все, кто хотел, его уже посмотрели.
Иногда читаю новость «„Нетфликс“ скоро представит первую серию своего нового проекта». А она уже неделю в интернете есть в хорошем качестве, да еще и профессионально дублированная на русский язык. Смотри — не хочу. Наверно, это незаконно, «пиратство». Но нельзя сказать, что мы не можем смотреть хорошее западное кино. Мы отрезаны только от международных кинофестивалей, которые проходят в других странах.
— Какие наши сериалы можете рекомендовать?
— Те, которые меня зацепили, непростое зрелище. Это сложные и жесткие истории, как правило, с криминальным сюжетом. «Мерзлая земля» со Светланой Ходченковой о маньяке-убийце. «Фишер» с потрясающим Иваном Янковским про одинцовского маньяка, который зверски убивал мальчиков в Подмосковье. Грандиозные работы! Сериал «Хрустальный» — тоже о серийном убийце, к сожалению.
Я, как профессионал, отмечаю великолепное качество этих работ. И мне очень нравится, когда в кино точно схвачено время, и я его узнаю по цвету, по тому, как люди существуют в кадре. В «Фишере» советское время точно показано.
— Моя супруга на предложение посмотреть ужасы или про убийц отвечает: «Мне ужасов и убийств по телевизору хватает». А что-нибудь позитивное можете рекомендовать?
— Программу «Городок», которую мы делали с Ильей Олейниковым с 1993 по 2012 год, очень смешной сериал «Жуки». Или дождаться сериала с моим участием. Некоторые люди, действительно, не могут смотреть про маньяков, говорят, что это очень депрессивное кино, но все отмечают, что это мастерски сделанные сериалы.
Но есть и хорошие криминальные комедии, например «Лада Голд». На днях выходит сериал Жоры Крыжовникова «Слово пацана. Кровь на асфальте» — тоже пронзительный документ 80-х и начала 90-х. Я видел фрагменты. Сделано грандиозно.
— Какие, по-вашему, основные тренды сегодня превалируют в сериальном производстве?
— На мой взгляд, три тренда. Либо это криминал, либо комедия, либо ностальгические проекты о советском времени (60-е, 70-е, 80-е и 90-е годы).
— Почему про нынешнее время не снимают?
— Могу привести простую аналогию из истории кино. Во время Великой Отечественной войны было снято незначительное количество фильмов о войне. Серьезные пронзительные ленты о войне стали появляться в конце 50-х, спустя 15 лет после ее окончания. А кем были сняты эти фильмы? Людьми, которые воевали и в своих гимнастерках пришли поступать во ВГИК. И потом сказали свое новое, «окопное» слово о войне. Для того чтобы оценить время, нужно время, извиняюсь за тавтологию. Так настоящее искусство реагирует на сломы эпох, трагические моменты истории. Поэтому требовать сиюминутного отклика от кинематографа про современность бессмысленно.
— Один мой друг актер сказал: «Знаешь, почему сегодня так много снимают про советское время? Потому что реквизита, одежды, машин этого времени до фига. И арендовать его стоит копейки».
— Глупее вывода не слышал.
— То есть причина — ностальгия по СССР? Футбольный тренер Олег Романцев в недавнем интервью «АиФ» сказал, что в этот период все было искреннее и добрее. Вы тоже так считаете?
— А чем сейчас занимается блистательный в прошлом футболист и тренер Олег Романцев?
— На пенсии. Нигде не работает.
— В этом ответ. Я бы не хотел никого обижать. Уважаю такую точку зрения и во многом ее разделяю. Но она такая, потому что сейчас тому же Романцеву не очень хорошо из-за отсутствия работы. Когда много работаешь и востребован в профессии, ты не можешь не любить время, в котором живешь. А когда все лучшее у тебя в прошлом, то совершенно естественно ностальгировать по нему.
С одной стороны, вспоминая прошлое, думаю, как же здорово, что я, пацан из Одессы, приехал в Ленинград и поступил в лучший вуз СССР. Бесплатно отучился, получил лучшее гуманитарное образование в мире, а затем попал в лучший театр страны. Меня лечили бесплатно. Но было и другое. Я часто думал: «Сегодня у меня совершенно нечего есть. Сапоги прохудились. Где достать? Нет денег и занять не у кого». И так далее и тому подобное. Говоря так о советском времени, я тоже буду прав. По большому счету, мы всегда гордимся прошлым, воюем с настоящим и боимся будущего.
— Да, в магазинах ничего не было, заработать большие деньги было почти невозможно. Но и тревог было меньше. Разве нет?
— То, что постоянное чувство тревоги за жизнь тогда отсутствовало, — безусловная правда. Дружили и общались по-другому. Многое было хорошо, о чем можно вспоминать с теплотой и ностальгией. Допустим. Но что продуктивного в этих воспоминаниях? Ты предлагаешь возвращать все, что было тогда, жить, как раньше?
— А почему бы не вернуть то хорошее, что было? Хотя бы систему образования.
— Двумя руками за, чтобы вернулось не только общее бесплатное, но и высшее образование. Платное актерское образование — это ужасно. Это чудовищно, когда мой друг педагог, работающий в театральном вузе, оказывается в ситуации, когда вынужден говорить талантливому абитуриенту: «К сожалению, мы вынуждены принять вас на платное образование». А мама этого мальчика работает библиотекарем, а папы нет.
Давай расширим список и вернем бесплатную медицину и то, что раньше называлось «диспансеризацией», всеобщей и бесплатной. Давай вернем бесплатный спорт для детей. Я же мастер спорта по фехтованию. Меня всем обеспечивало советское государство, я не покупал себе саблю, форму и кроссовки. А еще получал талоны на питание на 2,60 руб. в день. И зарабатывал больше, чем моя мама, будучи учеником 10 класса.
— Часто слышу, что нам не хватает какой-нибудь идеологии. Ее вы бы вернули?
— Что значит «какой-то идеологии»? У нас бывает Год кино, Год учителя. Это прекрасно. Но я мечтаю дожить до Года хорошего настроения и надежды. А за ним уже должны подтянуться и экономика, и идеология, и все остальное. Готов возглавить движение. Я желаю всем хорошего настроения и надежды. Самое тяжелое — это добиться улыбки. Все это я говорю для того, чтобы ты понял, что комедийным артистом быть тяжелее, чем трагиком.
— А как вы относитесь к предложению наших законодателей, предлагающих запретить использование в названиях населенных пунктов «оскорбительных, уничижительных, принижающих достоинство жителей» слов? От того, что переименуют село Дрочилово или речку Херота, что-то изменится, на ваш взгляд?
— Не думаю, что исторически эти названия связаны с привязанностями их жителей. Это сегодня они звучат неприлично. Уверен, что этимология у этих названий изначально вполне приличная. В России около 200 населенных пунктов называются Городок. У меня единственная просьба — их не трогайте. Однажды мы с моим партнером по программе «Городок» Ильей Олейниковым выступали в ужасном местечке с неприличным названием. Не хочу обижать людей, живущих там, поэтому название не скажу. Мы стояли в грязном клубе на сцене, народ был в основном выпивший. Хороший концерт там смотрелся бы не очень органично, поэтому и наш прошел соответственно. В конце выступления, когда мы кланялись, я тихо прошептал Илье: «Боже, как же стыдно». И он сказал потрясающую фразу: «Все нормально, Юрик. Ты здесь на один день, а они на всю жизнь». Поэтому у меня такое предложение — давайте не названия менять, а жизнь людей в ужасных поселках с «оскорбительными» названиями.
