135 лет назад, 3 ноября 1887 г., в воронежской слободе Чижовка в еврейской семье у рабочего мыловаренного завода и домохозяйки родился сын. Впоследствии этого дальнего потомка раввина XVII в. Аарона-Шмуэля Кайдановера назовут так: «Живой хранитель эталонной русской речи». Но пока младенца называли Самуилом. Фамилия — Маршак.
Слова Александра Твардовского — а это он удостоил Маршака звания «хранителя эталонной русской речи» — более чем справедливы. Маршак универсален, почти как Пушкин. Его строки, как собственные, так и переводы, вписаны в наш культурный код и вспоминаются по любому случаю. Если где-то пожар, то обязателен: «Тили-тили-тили-бом, загорелся кошкин дом». Если встречаем ротозея, то с языка слетает: «Вот какой рассеянный с улицы Бассейной!» Спор отцов и детей? Тут же наготове его «Вересковый мёд»: «Не верил я в стойкость юных, не бреющих бороды». А в фильме «Здравствуйте, я ваша тётя!» герой Калягина шикарно исполняет балладу: «Любовь и бедность навсегда меня поймали в сети». Это Роберт Бёрнс в переводе того же Маршака. Продолжать можно почти бесконечно — это и впрямь поэт на все времена.
Упуская главное
Тем не менее, когда речь заходит о Маршаке, часто упускается главное. Поэт, драматург, переводчик, критик, сценарист — всё это справедливо. Но так за скобки выносится другой талант Маршака — организаторский. Который, если посмотреть непредвзято, может перевесить все перечисленные. Во всяком случае, в исторической перспективе.
Несколько лет назад мне посчастливилось беседовать с другим классиком нашей детской литературы, писателем Владиславом Крапивиным. В частности, речь шла о роли и месте детской литературы в обществе. Заранее извинившись за «мысль на грани кощунства», Владислав Петрович тогда заявил, что, по его личному мнению, если бы у нас в стране в 30-е и начале 40-х детскую литературу не подняли бы на должную высоту, СССР мог бы проиграть войну.
Такое заявление может нешуточно ошеломить. Может даже показаться натяжкой или интеллектуальным жонглированием. Но ровно до тех самых пор, пока не вспомнишь, что любимым писателем, например, Зои Космодемьянской был Аркадий Гайдар. А его главные, знаковые произведения, такие как «Военная тайна», «Судьба барабанщика», «Тимур и его команда», печатались в издательстве, которое тогда называлось «Детгиз», с 1936 г. — «Детиздат», а с 1941 г. — снова «Детгиз»... Впрочем, название — дело десятое. Важно другое. Мотором, нервом и стержнем этого издательства был его главный редактор Самуил Маршак.
Странный путь
«К детской литературе я пришел странным путем», — писал Маршак в 1927 г. Максиму Горькому. Это действительно так. До поры Самуил Яковлевич считался просто литератором широкого профиля. Талантливым, подающим большие надежды — знаменитый мэтр, восьмидесятилетний критик Владимир Стасов именовал пятнадцатилетнего «Сёмочку» Маршака не иначе как «Ваше Высокородие». Да другого бы и не отправили в длительный пресс-тур по странам Ближнего Востока — в 1911-1912 гг. Маршак в качестве корреспондента издания «Всеобщая газета» посетил Турцию, Палестину, Сирию и Грецию. В этой поездке он знакомится с Софьей Мильвидской — она станет его женой. В сентябре 1912 г. молодожёны поедут в Великобританию. Медовый месяц у них был оригинальным — Софья готовилась сдавать экзамены в Лондонский университет. Самуил тоже. Но вместо того, чтобы корпеть над книгами, Маршак пешком исходил весь Уэльс и половину Шотландии, собирая народные песни, переводы которых потом принесут ему мировую славу.
Славу — и кое-что ещё: «Я познакомился с очень любопытной школой в Южном Уэльсе, — писал Маршак Горькому. — Дети жили там почти круглый год в палатках, легко одевались, вели спартанский образ жизни, участвовали в постройке школьного дома... После революции я работал в наших колониях для ребят — вот ещё что привело меня к детской литературе».
Маршак, видимо, из скромности обозначил свою «работу в колониях для ребят» как бы пунктиром. Между тем эта работа получила высокую оценку современников. Вот что вспоминала об этих годах актриса Анна Богданова: «1921 год. Первое знакомство с Самуилом Яковлевичем Маршаком произошло в Краснодаре, где он с группой энтузиастов — не по плану, не по заданию, а по своему чистому душевному посылу —затевал великое в то время дело для детей. Поэт Маршак с товарищами строил фантастический Детский Городок».
Это была не колония в современном понимании, а что-то вроде крупного предприятия на базе приюта и Детского театра. Там работали библиотека-читальня, мастерская, несколько дошкольных групп по типу детского сада, класс рисования, класс гимнастики, класс музыки, клуб наблюдателей природы, кружок по изучению истории, кружок сказочников и рассказчиков и кружок по изданию детского журнала. А ещё там спасали детские жизни: «Кто-то тихо постучал в окно, — вспоминала Анна Богданова. — Я подошла и увидела: по росту ребёнок, но лицо такое опухшее, что трудно определить возраст... Он протянул руку, а потом поднес её ко рту, шепча — Крошечку... — И докончил: — Только подержать во рту...» И этот мальчик по имени Васютка, и его сестрёнка, и ещё многие сотни беспризорных были тогда спасены Маршаком.
Детгиз и «Дед Гиз»
Действительно, странный путь в детскую литературу. Но ещё более странным было поведение Маршака, когда он вплотную ею занялся. Вместо того, чтобы отталкивать потенциальных конкурентов от перспективного дела, он буквально затаскивает людей в эту сферу. Причём проявляет завидные способности по части подбора кадров. Именно по настоянию Маршака становится детским писателем актёр Евгений Шварц, автор пьес «Сказка о потерянном времени» и «Обыкновенное чудо». Именно по настоянию Маршака офицер военно-морской инженерной службы Борис Житков создаёт свои знаменитые циклы рассказов — «Что я видел» и «Что бывало». Ну а с Виталием Бианки вышло и вовсе забавно. «Похожий на артиста-итальянца» Бианки пришёл к Маршаку с какими-то чрезвычайно слабыми, но очень пафосными стихами. Однако получил не от ворот поворот, а хороший совет: «Самуил Яковлевич, расспросив подробно о его жизни и узнав, что он страстный охотник и к тому же с детства много слышал о зоологии, выбрал для него подлинную литературную дорогу — рассказы из жизни животных».
Но и это ещё полдела. Маршаку удалось доселе невиданное — он умудрился затащить в детскую литературу «серьёзных» писателей, тем самым повысив её уровень до каких-то невероятных высот. Для детей под нажимом Маршака стали писать Михаил Зощенко, Борис Пастернак, Осип Мандельштам, Юрий Тынянов, Вениамин Каверин... Даже «красный граф» Алексей Толстой был вынужден «прогнуться». Когда он принёс Маршаку перевод итальянской сказки Карло Коллоди «Приключения Пиноккио», Самуил Яковлевич убедительно попросил Толстого пересказать эту историю как-нибудь иначе, своими словами. Так появился наш хит «Золотой ключик, или Приключения Буратино».
Вообще-то, если переводить на современную терминологию, то самым подходящим для Маршака будет понятие продюсер. В буквальном смысле, от английского produce — создавать. Он создавал звёзд и классиков нашей детской литературы. Он создавал издательства. Он создавал условия для того, чтобы детскую книгу никогда больше не считали чем-то второстепенным.
Да, председатель правления Союза советских писателей Александр Фадеев как-то сказал: «Маршак — отец принципиально новой литературы для детей». Что ж, верно. Но уместнее привести слова читателя этой самой литературы. Рассказывают, что один маленький мальчик спросил свою маму: «А что это за новый Дед? Ну, Дед Гиз?» Если в сознании ребёнка издательство «Детгиз» становится сродни самым добрым и великодушным персонажам — Деду Морозу и Деду Мазаю — это дорогого стоит.
