Он во многом был первым. В 1990-е первым из российских модельеров начал участвовать в Неделях высокой моды в Париже, первым превратил модные показы в ярчайшие шоу, первым заставил звёзд отказаться от привычного имиджа и научил их рисковать. Трудно ли ему было? И легко ли сейчас?
Юлия Шигарева, «АиФ»: Валентин, сегодня, когда оглядываетесь назад, от собственной наглости дух не захватывает? 1990-е, Париж, модные дома с вековой историей – и вдруг приезжает русский парень и говорит: сейчас я наравне с вами свою коллекцию покажу.
Валентин Юдашкин: Я считаю, что наглость – это категория возрастная. Смелость в поступках характерна определённому поколению. Так что да, тогда у меня была определённая наглость.
А ещё я вышел из огромной страны под названием СССР и прекрасно понимал: если не понравлюсь в Париже, меня тепло примут в Чехословакии или Болгарии.
Свобода или лень?
– Смотришь на московские улицы и думаешь: как, наверное, тяжело приходится модельерам. Раньше всё было чётко: в этом сезоне носим чёрное и короткое, в следующем – приталенное. А сейчас носи что хочешь: длинное, короткое, бесформенное, приталенное. И попробуй убеди покупателя выбрать именно твою коллекцию.
– Да, диктата в моде, как это было в 1990-е, – сегодня каблук, завтра платья в талию – уже нет. Хочешь валенки – надень валенки. Главенствует лозунг «Я таким себя вижу».
Раньше в обществе существовал чёткий дресс-код – в чём уместно прийти на работу в офис, в чём выйти вечером в театр. Сейчас возможно всё, и человеку в определённой степени легче. Уже никто не обратит внимание, что то, как он оделся, – это плохо.
Но я бы всё равно предложил не путать тенденции и вкус, стиль. Да, тенденции размываются, но стиль, вкус – категории неизменные. И мы, модельеры, этот вкус воспитываем. Потому заниматься модой должны не самоучки, считающие, что их призвание – ломать шаблоны, а люди с глубоким образованием. Те же бунтари от моды – Джон Гальяно, Жан-Поль Готье, Александр Маккуин – прошли жёсткую школу рисунка, живописи, моделирования. А у нас порой за голову хватаешься, когда какие-то девочки, окончившие месячные курсы, начинают тебя учить, какие интерьеры должны быть в твоей квартире и вещи – в твоём шкафу. Мода – это же своеобразная живопись. Правильно одеть женщину или мужчину – это как картину нарисовать. Чуть ошибся в оттенках, и вместо шедевра получилась мазня.
– Все эти нынешние тенденции бодипозитива, «а я себе такой нравлюсь» – это проявление человеколюбия или деградация?
– Это глубокая лень. Есть фастфуд проще, чем готовить еду самостоятельно и следить за своим весом. Такая всеобщая расслабленность. Поэтому и одежду выбирают такую, чтобы быстро её поносить и выкинуть. И при этом желательно ещё и не гладить, вынул из стиральной машины и надел. Эта лень проявляется во всём. Зачем копить на квартиру – её легче арендовать. Зачем иметь свою машину? Её надо мыть, ремонтировать – легче пользоваться каршерингом, когда кто-то другой будет за ней следить.
– Такая одноразовая жизнь получается. Почему?
– Из-за нежелания брать на себя ответственность. Зачем жениться? За семью надо отвечать, детей воспитывать, а временные отношения ни к чему не обязывают. Это пугает. Ценности – они же обязательно должны быть. Ценность семьи, памяти близких, отношение к собственной культуре. Но молодым нужен только хайп.
– Мода всегда чутко реагирует на происходящее: в войну юбки, к примеру, становятся длиннее, в мирное время стремительно укорачиваются. А коронавирус как повлияет на неё?
– Сейчас на первое место вышли пижамы и спортивные костюмы. Но молодые всё же хотят вылезти из домашних тапочек, надеть юбку, высокий каблук. Потому что и в супермодном спортивном костюме ты парню можешь и не понравиться – ему хочется видеть рядом с собой принцессу. Да и в пижаме ещё никто замуж не выходил, даже в дорогой, шёлковой. Хочется надеть платье, показать фигуру.
Как изменить Пугачёву?
– Говорим «Юдашкин» – подразумеваем «Пугачёва». В народном сознании ваша пара неразделима. Алла Борисовна – трудный клиент?
– Клиентом её уже, честно говоря, не назовёшь – настолько мы за эти годы сблизились. Её внук Никита и моя дочь Галя в один детский сад ходили. Скажу так: Алла Борисовна – очень ответственный человек.
– По-моему, вы были первым, кто открыл Пугачёвой колени…
– Да, просто взяли и всё обрезали. (Смеётся.) Потому что мне было тогда 24 года, и у меня не было такого коленопреклонённого отношения к звёздам. Конечно, я понимал, кто такая Алла Пугачёва, но – молодость… Молодость и наглость города берёт!
Я придумал ей тогда костюм для «Рождественских встреч»: белая рубаха с абстрактной аппликацией, маленькие шорты. Мы готовили всё именно для сцены и не предполагали, что какие-то из её нарядов станут популярными. Например, розовое с чёрным платье для песни «Настоящий полковник». Но этот образ официантки – платье с фартуком, широкий пояс, пышная юбка выше колен – оказался знаковым, его начали копировать.
– Пугачёва легко пошла на такую смену имиджа?
– Да. Она может себе позволить поэкспериментировать, если доверяет тому, кто это предлагает. А я тогда уже был, несмотря на молодость, достаточно известный. Хотя выслушали мы тогда по полной программе – и за коленки, и за декольте. Но Алла Борисовна настолько яркая личность, что может надеть всё – и длинное, и короткое, и брюки. Это же я её когда-то на Неделе моды впервые вывел на подиум в джинсах. И для неё это тоже было своеобразное заявление: я могу после всех своих шикарных платьев позволить себе выйти в джинсах и шёлковой рубахе. Надо быть очень сильным человеком, чтобы за всеми этими одеяниями, мишурой всё равно остаться собой.
– Кто она в такие моменты подготовки – диктатор, дипломат?
– Нет, она очень тонкий человек и точно знает, чего хочет. Прекрасно понимает, что к ней могут возникнуть вопросы, если она вдруг промахнётся с выбором. Но винить она скорее будет себя – что недодумала, не просчитала.
– Понимаю, что следующий вопрос будет очень сложным, но тем не менее не могу не задать его. Вам пришлось пережить очень непростой путь борьбы с онкологическим заболеванием. Какие слова нашли прежде всего для самого себя, чтобы не сломаться?
– Прежде всего помогли те, кто рядом, – моя семья. И очень сильная команда моего Дома моды. Да, в самом начале апатия была. Но постепенно я из этого состояния выходил. А ещё большое спасибо театру. Я был в очень подавленном состоянии, и тут Владимир Машков и Алла Сигалова предложили мне поработать над спектаклем «Моя прекрасная леди» в Театре Олега Табакова. Они же прекрасно понимали, что меня надо заставить что-то делать…
А ещё я убедился в высочайшем уровне нашей медицины. Когда стало совсем плохо, доктора встали и просто, как на войну, пошли сражаться за мою жизнь – это профессор, замечательнейший хирург-онколог Михаил Давыдов, директор Московского клинического научного центра им. Логинова Игорь Хатьков, замдиректора этого центра по онкологии Людмила Жукова. Причём этим людям неважно, чью жизнь они спасают – известного человека или простой бабушки. Они будут бороться за каждого.
И они так меня вдохновили своей верой в то, что всё будет хорошо, что к нынешнему 8 Марта мы сделали вместе с МКНЦ им. Логинова очень интересную акцию «Сияй! Не дай себе погаснуть!» В ней участвовали женщины, которые борются с онкологией. Мы подобрали им платья, макияж, провели фотосессию. За эти несколько часов наши красавицы смогли переключить свои мозги с предстоящей операции или курса химиотерапии на позитивные эмоции.
Ещё раз повторю: у нас очень развита наука, в нашей стране работают сильнейшие врачи, которые с любовью относятся к тому, что они делают. И деньги для них далеко не на первом месте, поверьте мне!
