Для Виктора Чижикова 2020 год — юбилейный. Летом Олимпийскому мишке, которого он придумал и нарисовал, исполнится 40 лет. А осенью сам автор отпразднует 85-летие.
Впрочем, с этим художником можно встречаться без поводов: Чижиков — великолепный рассказчик. Говорит — как рисует (сотня книг вышла с его иллюстрациями, переизданий и не сосчитать). Сосед Александр Митта даже сценарий хотел сделать из его историй...
Арапчонок в чалме
— Однажды я нарисовал мышь... на двух лапах. Это было в 1939-м, мне было всего четыре года, но я уже вовсю шуровал карандашами. Позже в эвакуации под Ульяновском не то что рисовать — писать было не на чем. А я там три года в школу ходил. И так привык «окать», что мать всерьёз опасалась за мою учёбу в Москве... 2 мая 1944-го мы вернулись домой. Жили на углу Нижнего Кисловского переулка и нынешнего проспекта Калинина. Дети ходили по Москве босиком, в одних трусах. Война, жрать нечего, а всё равно были счастливы.
Когда отец пришёл с фронта, мама облегчённо вздохнула: «Все вместе — и душа на месте». Соседка спросила: «Поля, что тебе Сашка с фронта привёз?» Мать открыла трофейный чемодан, а там — шинель, сапоги, пластмассовая перечница-помидорка и солонка — арапчонок в чалме. С тех пор в День Победы помидорка и арапчонок на нашем столе...
После войны родители недолго были вместе. Жили в коммуналке: на 27 человек одна уборная, а отец вернулся с туберкулёзом, из диспансера раз в месяц приходили обливать чем-то огромный коридор. Отношения с соседями у отца накалились. В нашей же 6-метровой комнате вся посуда умещалась на подоконнике, там же, слева, стояла его. «Что ж ты Витькину тарелку поставил на свою?» — возмутилась однажды мама. «Извини, забылся», — ответил отец. Спокойно сложил в рюкзачок какие-то вещички, краски и ушёл жить к сестре. А потом и вовсе на родину, в Крым, подался. Там и умер в 50 лет. Я на похороны не успел: самолёты в тот день не летали. А теперь и могилы не осталось — часть кладбища снесли...
40 тысяч медведей
— Однажды мне предложили нарисовать олимпийского мишку. То есть предложили многим профессионалам, в том числе и моим друзьям — книжным иллюстраторам Лосину, Монину, Перцову. Сначала был объявлен конкурс — со всего Союза прислали 40 тысяч медведей, а подходящего не было. Тогда мы вчетвером сели в моей мастерской, каждый сделал по сотне карандашных набросков. Мой эскиз отобрали для итоговой выставки. Приезжает президент МОК. Идёт по залу, не глядя по сторонам. Вдруг увидел моего медведя: «Да вот же он! Так, что ещё сегодня по плану?» Отбор был произведён молниеносно. Но потом я ещё дорабатывал детали, думал, как придать мишке олимпийский вид, пытался натянуть кепку (мешали уши), искал нужный оттенок. А я ведь дальтоник...
Самое интересное началось после того, как я сдал оригинал под расписку в Олимпийский комитет. Меня попросили убрать свою подпись — пытались убедить, что с нею нельзя запатентовать изображение. Я отказался. А спустя месяц мне привезли мишку с грубо замазанной подписью: «Поправьте». Я заштуковал, снова расписался. После чего оригинал как в воду канул. Даже директору Третьяковки не удалось найти — он хотел, чтобы мишка был в галерее. В Олимпийском комитете со мной перестали общаться: заказ выполнил — больше не нужен. Даже на открытие не пригласили. Жена Зина пробивала мне аккредитацию, очень переживала. Сыну пришлось доставать билет за деньги. Я сидел на трибуне с Брежневым и депутатами, а Саша — через поле. После церемонии он спросил: «Пап, почему они тебя так ненавидят?» Мне было стыдно... Жизнь сложна, необъяснима. Но всегда важно иметь чистую совесть.
За создание символа Олимпиады-80 я получил 2000 рублей. Больше ничего за все 40 лет. Я не жалуюсь. Евгений Леонов шутил, что мишка нарисован с него, хотя мы не были знакомы. Сын композитора Зубкова просил: «Говори, пожалуйста, что мишку рисовал с моего отца»... Многим и сегодня не даёт покоя популярность мишки. Правда, теперь она другого свойства. В одной телепередаче мишка даже летал к... стриптизёрше. Меня втянули в судебные разборки, писали: «Чижиков требует 20 миллионов». Я тогда второй инфаркт заработал. А суд постановил, что летал не мой мишка...
Цена Высоцкого
— Однажды я ехал с Володей в машине (мы жили в одном доме на Малой Грузинской). Заезжаем на АЗС на Красина — там всегда дипломатические машины заправлялись. Володя не в очередь встал, а подъехал с другой стороны. Выскочила старушка с длиннющим шлангом, быстренько залила бензин. Высоцкий поговорил с ней немного, и они попрощались: «Пока, бабуля!» — «Пока, Володя». Я не удержался: «Володя, простите, мне показалось, вы не заплатили за бензин. Забыли?» — «Это я-то забыл? Я её устроил на это место, она здесь 50 рублей в день имеет, а я ей ещё платить буду?» Высоцкий знал себе цену — из каждого окна звучали его песни. Но для меня это было неожиданно. Когда он подъезжал среди ночи к подземному гаражу в нашем доме, то никогда не гудел, чтобы завгаражом выскочил и поднял шлагбаум. Какая бы погода ни была — дождь ли, снег, он бежал через весь двор и стучал в окошко...
Юмор актрисы Зелёной
— Однажды пришла ко мне Рина Зелёная и попросила... шарж. Карикатуры я начал рисовать в детстве, в школе на всех одноклассников делал шаржи. А из учителей соглашался только Григорий Григорьевич Залесский — он у нас русский и литературу вёл. Смешной был внешне. Сам просил: «Чижиков, давай после уроков останемся, что-то ты давно не рисовал меня». И всегда хохотал над изображениями. Женщины же часто обижались, зная свои недостатки. Поэтому и актрисе Зелёной я сначала отказал: «На женщин не рисую». — «Почему?» — «Говорят, вижу в них только животных». — «Вот и прекрасно! Я же играла черепаху Тортиллу». Я сделал шарж, и Рина Зелёная отнесла его в журнал «Советская женщина».
Ужин с миллионерами
— Однажды я встречался с Ротшильдом... В 1988 г. в Америке проходила выставка советских иллюстраторов. В Нью-Йорке нашу группу пригласила на приём одна миллионерша, и я попал за стол с Ротшильдом и его женой. Меня предупредили, что он жутко любит подарки. Но что я мог подарить миллионеру? С собой были купленные Зиной индийские запонки с медведем — самоварного золота, в красной коробке. Открываешь — они сияют! Спрашиваю у руководительницы группы: «Удобно ли такие дарить? Не настоящее же золото». — «Дари, на нём всё смотрится как настоящее». Настал удобный момент. Протягиваю коробочку: «На добрую память». Он просит: «Надпишите!» Вывожу: «Дорогому Ротшильду. Чижиков». Патриция комментирует: «Это автор олимпийского мишки». Он так удивился: «Да? Виктор, мы с вами состоятельные люди». Я улыбнулся: «Конечно!» И все зааплодировали...
