На ХХI Международном кинофестивале «Дух огня», который прошёл в Ханты-Мансийске, Павел Лунгин возглавлял жюри международного конкурса дебютов. Aif.ru поговорил с Павлом Семеновичем о кино и интернете, любимых артистах и вечных темах. А также о его новом фильме.
Татьяна Уланова, aif.ru: Павел Семенович, вы довольно долго жили во Франции, имеете и паспорт гражданина Пятой Республики, и квартиру в Париже. К тому же у вас дом в черногорском Ульцине. Однако вы — в отличие от многих деятелей культуры — не уехали из России и, похоже, не собираетесь.
Павел Лунгин: Мне кажется, есть моменты, когда, наоборот, надо быть со своей страной. Надо быть рядом. Надо тут жить и помогать ей. Поэтому я здесь.
— А в обществе тем временем идут ожесточенные споры, как относиться к тем, кто уехал. Вы на эту проблему как смотрите?
— Пытаюсь не осуждать этих людей. Потому что тут у каждой «картошки» (назовём этих людей так) — своя проблема: одна испугалась, у другой — больные родители. У третьей — просто нервный срыв, она приехала за границу и превратилась в редиску… Но на мой взгляд, история разделения людей на уехавших и приехавших опасна.
«Люди хотят сказок»
— Вы много снимали о времени, в котором живете и которое хорошо знаете, чуть меньше — о прошлом. Сейчас у вас в работе новая картина «Василиса и королева лайков», где вы решили совместить 1900-й год с современным миром тиктокеров и блогеров. Хотите понравиться молодежи?
— Да, и не скрываю этого.
— Не боитесь, что подростки обвинят вас в старомодности, что «не догоняете»?
— Конечно, боюсь. Все мы боимся быть непонятыми, и все желаем быть любимыми. Каждый человек хочет любви. Я — не исключение. По сути дела, зачем режиссер делает фильм? И что такое покупка билета на его картину? Это тот же самый лайк!
— Но еще недавно вы, кажется, были далеки от интернета, у вас не было аккаунтов в соцсетях. Откуда же черпали информацию о виртуальном мире?
— Да, у меня не было аккаунтов. Но я много пользуюсь интернетом. Я в нем смотрю, в нем читаю. Да по сути — живу!
— Однако сами говорили, что интернет — и большое добро, и большое зло. Что там преобладает, разобрались?
— А кто это знает? По крайней мере, интернет — великое открытие. Я бы сказал так: это огромное культурное открытие. И огромное закрытие культуры. Ведь любое представление о культуре всегда требовало от тебя усилий: чтобы понять, ты должен был что-то прочитать; чтобы узнать, должен был что-то увидеть. Сейчас, когда не надо ни видеть, ни читать (потому что тебе выносится уже готовое мнение), ты будто отключаешься от процесса узнавания. И в каком-то смысле это, безусловно, конец культуры.
— «Василиса и королева лайков» — сказка. Жанр для вас абсолютно новый, вы никогда в нем не работали. Почему решили попробовать?
— Мне кажется, сегодня люди хотят сказок. И, кроме детей с родителями, в кинотеатры все равно больше никто не ходит.
— Это вы по успеху «Чебурашки» судите? Сами-то посмотрели?
— Еще нет. Пытался поймать в интернете — не смог. Придется идти в кино.
— Ваш любимый Сергей Гармаш, которому вы на фестивале «Дух огня» вручили приз за вклад в кинематограф и назвали артистом «чистой пробы, чистого золота», сыграл там главную роль. А вы «Чебурашку» до сих пор не посмотрели!
— Вот именно: любимый Гармаш, мой Гармаш. И смотреть на чужого Гармаша мне не очень-то хочется. Вдруг он там лучше сыграл, чем у меня? Он же гений!
Беззубый святой
— У вас был еще один любимчик — Петр Мамонов. И именно он, кажется, просил вас написать сказку…
— Да, он много лет говорил: «Мы должны с тобой снять добрую сказку». Сам мечтал о «Старике Хоттабыче», видел себя в этой роли. Но это произведение уже купили, права, к сожалению, были не свободны. Петя вообще хотел сделать семейный фильм, чтобы быть в нем и добрым, и злым. Хотел быть Дедом Морозом в «Василисе». И для меня было очевидно, что сыграет именно он. Его унесло буквально накануне старта съемок. Очень жалко…
— Второй раз вы пригласили Мамонова сниматься спустя много лет после «Такси-блюза» — я имею ввиду фильм «Остров». Трансформация этого человека происходила на ваших глазах? Вы дружили?
— Не могу сказать, были мы дружны или нет. Мамонов, да и я тоже, наверное, — не подарок. И отношения у нас были странные. Мы отходили, отпускали друг друга… Потом снова соединялись — как электрические провода троллейбуса. Но, когда я увидел персонажа, который грешил и раскаялся, то понял, что это точно про Петю Мамонова. И только он может сыграть эту роль. Телеканал мне не верил. Я впервые в жизни вынужден был делать пробы. Причем большие пробы. Я настаивал, убеждал. А мне говорили: «Ну, как же так? Наш советский святой, и при этом беззубый?» Я отвечал: «Обязательно беззубый. Вот посмотрите!..» И как-то удалось договориться.
— Слышала, Петр Николаевич пытался корректировать поведение своего героя, говорил вам: вот так верующий человек может себя вести, а вот так — нет…
— Вы же не знаете, как я работаю с актерами. Никто, кроме меня, так не работает. Но это моя тайна.
«Война всегда одна и та же»
— Вы никогда не снимали про Великую Отечественную, говоря, что не чувствуете это время. А спустя несколько лет, осмыслив ситуацию, вы сможете сделать картину про СВО?
— Думаю, я смог бы снять и про Великую Отечественную. Потому что отношения на войне всегда одни и те же. И человек там решает одну и ту же проблему: убить или быть убитым? Пощадить себя, спасти друзей или умереть самому? Испугаться или нет? Великая Отечественная, афганская или какая-то средневековая — для режиссеров война одна и та же. Потому что исходит из личности человека. Из тайны преломления его характера в минуту жизни или смерти. Я готов снимать про это.
— Значит ли это, что после сказки мы увидим совсем другое кино?
— Не обязательно. Все зависит от истории.
