Известная балерина Ольги Спесивцева больше двух десятилетий провела в психиатрической лечебнице США. Как звезда Мариинского театра, покорившая мир вместе с труппой Дягелева, превратилась в никому не известную пациентку № 360446 и кто помог ей вернуться к нормальной жизни, рассказывает АиФ.ru.
Шанс
«Кем ты хочешь стать, когда вырастешь», — если этот вопрос когда-нибудь и задавали маленькой Оле Спесивцевой, вряд ли, она отвечала на него: «Я мечтаю стать балериной». В профессию танцовщицы ее привело не огромное желание выступать на сцене и особые данные, а безвыходное положение семьи. Когда девочке было всего шесть лет, от туберкулеза умер ее отец. Все заботы о пятерых детях легли на плечи матери — Устиньи Марковны.
К счастью, спасти ситуацию помогла председатель Русского театрального общества Мария Савина, к которой обратились коллеги умершего Спесивцева по Оперному театру, где он служил непродолжительное время. Именно Савина устроила Ольгу в Императорское театральное училище. Девочка не упустила свой шанс выбиться в люди, став если не самой яркой, то как минимум одной из самых трудолюбивых учениц. В 1913 году Спесивцева окончила училище и тут же была принята в Мариинский театр. В первый же год службы она познакомилась со своим гражданским супругом Акимом Волынским. Знаменитый искусствовед влюбился в балерину, увидев ее на сцене, и открыл для начинающей артистки мир искусства. Есть мнение, что именно благодаря его совету, готовясь к роли Жизель в одноименном балете, Спесивцева начала посещать психиатрические больницы, где наблюдала за поведением пациентов. Подобный опыт должен был помочь Ольге максимально достоверно изобразить сцену, в которой Жизель сходит с ума. В своем дневнике балерина как-то заметила: «Я не должна, не должна ее танцевать — слишком вживаюсь в роль». И это действительно было правдой. Еще до роковой партии в 1916 году танцовщица успела подписать контракт с труппой Дягилева и отправилась на гастроли в Нью-Йорк. На сцену она выходила с Вацлавом Нижинским. Этот дуэт имел огромный успех у публики. Когда срок договора истек, балерина вернулась на родину. Но Россия, из которой она уезжала, и та Россия, которую она увидела в 1917 году, кардинальным образом отличались друг от друга.
Моральная подавленность
Разруха, голод, нищенское существование — вот что ждало артистку на родине. Многие ее коллеги к тому моменту эмигрировали из страны: «Сезон начался, но поскольку многие тогда уехали в Европу, а я осталась верной России, я по собственному желанию и с согласия труппы взяла на себя репертуар всех больших артистов. Я брала один балет за другим — „Жизель“, „Эсмеральду“, „Дочь фараона“ и другие», — рассказывала Ольга в одном из своих интервью. Условия, в которых приходилось работать, были нечеловеческими, театр перестали отапливать, но Спесивцева продолжала осваивать новые партии и выходить на сцену, а еще начала работать с Агриппиной Вагановой: «Нет отопления, в рейтузах и кофтах мы репетируем „Спящую красавицу“. Остановишься — от тебя пар идет, как от лошади. Моральная подавленность», —вспоминала балерина. В личной жизни поводов для радости было еще меньше, чем в творческой, роман с Волынским сошел на нет. Правда, вскоре на горизонте появился Борис Каплун, крупный чиновник, родственник Урицкого, который буквально спас танцовщицу от начавшегося туберкулеза и помог пройти лечение в Италии.
После первой вылазки за границу она вернулась в Россию, однако второй визит под предлогом все того же лечения стал для нее поездкой в один конец. Спесивцева обосновалась в Париже и начала выступать на сцене «Гранд-Опера». Там для нее возродили классическую постановку балета «Жизель», которую французская публика не видела больше полувека. Сначала все складывалось более или менее удачно, однако, когда главным балетмейстером «Гранд-Опера» стал Серж Лифарь, новомодные балеты которого классическую танцовщицу не устраивали, она переехала в Лондон. В тот момент финансовую и моральную поддержку Спесивцевой оказывал американский бизнесмен Леонард Браун. Когда Ольга отправилась в турне по Австралии, где из-за сильных нагрузок, смены климата и часовых поясов у нее проявились симптомы душевного расстройства, именно он увез ее в Штаты. Браун хотел помочь балерине, но не смог. Вскоре после переезда Ольги в Америку бизнесмен внезапно умер от инфаркта, что стало последней каплей для нестабильной психики танцовщицы. Она не знала английский язык, у нее не было денег — что делать в такой безвыходной ситуации? Ольга потеряла память и даже не могла вспомнить свое имя. В этом состоянии ее поместили в психиатрическую лечебницу для бедных. Там звезда мирового балета на целых два десятилетия стала просто пациенткой № 360446, пока Спесивцеву не нашел американский танцовщик Дейл Ферн.
Белая полоса
Впервые Дейл увидел Ольгу на фото, где она была запечатлена в образе Жизель. Ферн был так поражен ее красотой, что начал искать информацию о Спесивцевой. Именно он отыскал выдающуюся звезду балета в психиатрической больнице и начал посещать ее каждую неделю. Танцовщик писал письма своей новой знакомой (их было более трех тысяч!), нашел русскоговорящего врача для нее. Когда персонал узнал, что в течение двадцати одного года рядом с ними жила известная всему миру балерина, отношение к Ольге изменилось. Это, естественно, способствовало тому, что она начала поправляться, вскоре ее состояние стало настолько хорошим, что Дейл смог перевезти Спесивцеву на ферму для эмигрантов, которую организовала дочь Льва Толстого Александра: «Дорогая Зинуша, вчера меня перевезли сюда из клиники. Ферма большая, выстроена на пожертвования. Тут есть очаровательная церковь, и я могу молиться и быть близкой Богу. Конечно, трудно возвращаться к жизни после двадцати лет пребывания в госпитале, прическа моя устарела, волосы побелели, забыла, как наводить красоту, румянец, пудриться», — писала Спесивцева сестре. На новом месте она прожила еще три десятилетия и умерла в возрасте 96 лет в 1991 году. Перед смертью балерина мечтала попасть на родину. Марис Лиепа, который однажды посетил артистку вместе с Галиной Улановой и Антоном Долиным, будучи на гастролях в Нью-Йорке, пытался добиться ее возвращения в Россию, но не успел. Похоронили Спесивцеву на русском кладбище, в Ново-Дивееве, где поставили крест, очень похожий на могильный крест Жизель.
