С известным дирижёром мы поговорили о записях, которые становятся «обвинительным документом», нашем месте в музыкальном мире и расписании гастролей, в которых теперь нет Нью-Йорка, но есть Сатка.
Из Америки не звонят, а Европа ждёт
Ольга Шаблинская, aif.ru: Юрий Абрамович, в прошлом году Россию на Западе активно «отменяли» – не пускали наших артистов и оркестры к себе, отказывались ехать к нам. А сейчас? Находятся смельчаки, готовые принять ваше приглашение?
Юрий Башмет: Всё зависит от обстоятельств и от человека. Например, один скрипач в Австрии пришёл в дирекцию заведения, где он работает, и сообщил, что его пригласили быть членом жюри Конкурса Чайковского. «Как-то это может отразиться на моём текущем контракте?» – спросил он. Ему ответили: «Что вы, что вы, никак! Только имейте в виду, что он в этом году заканчивается». Он сказал: «Понял».
– То есть мягко намекнули?
– Да просто нет слов! И он не приехал. Другой музыкант – из Германии – наплевал на все намёки, прилетел в Россию, а по возвращении его уволили.
Но есть, к примеру, немецкий дирижёр и пианист Юстус Франц, который сказал всем: «Да пошли вы к чёрту!» Он вообще пророссийский, пронаш. Я его знаю лет 35, познакомился с ним у Святослава Рихтера дома, они вместе играли на «Декабрьских вечерах». Ещё лет шесть назад, почувствовав, как в Европе начинают меняться настроения, Юстус выступил с манифестом о важности сохранения русской культуры во всём мире.
А недавно я в Москве встретился с одним бывшим моим учеником, который давно работает в Берлине. Он пришёл на наш спектакль. «Ты в Москве?» – «Да, у меня месяц свободный». – «Ты в какой форме, сыграешь у нас?» – «Конечно, сыграю». – «Проблем у тебя не будет?» – «Нет, я с удовольствием».
– А с вашими зарубежными гастролями как обстоят дела?
– Из Америки мне никто не звонил, а вот Европа по-прежнему заинтересована в том, чтобы культурные связи не разорвались окончательно. Некоторые страны потихоньку, всякими обходными путями снова и снова переносят сроки давно назначенных наших гастролей – это Германия, Италия. Регулярно про новые даты мне сообщают (смеётся). Продолжает нас ждать Япония, где мы очень часто раньше выступали. А вот в Корею мы на гастроли съездили. И в Китай, конечно!
Открывая Сатку и Миасс
– Зато план гастролей по России вы, наверное, на годы вперёд выполнили?
– Мы и до всего этого достаточно ездили. Как раньше аншлаги и ажиотаж были во всех городах, так и сейчас. Публика приходит разная, в том числе с детьми. Но ни разу я не видел, чтобы люди пришли одетые по-простому – джинсы, курточка. Нет, обязательно что-то выходное. Костюмы надевают на концерт. То есть для нашей публики концерт классической музыки – это большой праздник.
А ещё я, несмотря на то что неоднократно гастролировал по России, до сих пор открываю для себя невероятные места. Даже названий таких, к стыду своему, не знал – Сатка, Миасс. А ведь у каждого своя невероятная история. Должен сказать, что во многих городах сохранились Дома культуры ещё сталинской постройки, акустика в них очень приличная. Здания содержатся в полном порядке.
Сатка в Челябинской области – это вообще нечто! Помню, подъезжаем к городу – и открывается картина невероятной красоты. Стоят дома – простенькие, деревенские, но добротные. И выкрашены во все цвета радуги! Оказывается, местный олигарх спросил у жителей разрешения и всё отремонтировал, покрасил. Там много чего интересного. К примеру, местные не боятся отпускать детей гулять. А там вокруг дикий лес! Но чуть ли не через каждые 100 метров стоят кормушки для животных. Поэтому волкам, медведям люди неинтересны – они приходят, кушают и уходят. Я говорю: «Ну всё-таки разное может случиться». «Ну да, – говорят, – далеко детей не отпускаем». А ещё там нет заборов! Как это, уму непостижимо…
– Простые люди и любовь выражают по-простому?
– После концерта то свой мёд подарят, то носки свяжут, чтобы не замёрз. Огурцы, помидоры консервированные приносят. Но чаще – варенье. А больше всего мне запомнилась принцесса с ёлочкой – эту поделку мне девчушка крохотная сделала.
Сам себе прокурор
– Сколько, по-вашему, нужно лет, чтобы научиться играть без огрехов и звучать идеально?
– На самом деле идеального исполнения не существует. Я не раз слышал, как реально великие музыканты ошибались в концертах. И у Ростроповича такое случалось, и у Ойстраха, и у Рихтера, и у Айзека Стерна. Не бывает так, что вышел человек и сыграл стопроцентно по качеству и по озарению. Но Мстислав Ростропович гениально сказал молодёжи: «Все играют фальшиво, все! Но кто-то очень быстро исправляется, и получается, что он играет чисто». Моё кредо – именно такое. Важны контроль, мгновенная реакция и исправление.
Поэтому у нас на конкурсе нет такого: о, он сбился, всё, сходит с дистанции (Международный конкурс альтистов Viola Masters, который возглавляет Юрий Башмет, прошёл в ноябре в Москве. – Ред.).
И ещё один момент: время меняет вкус. В каждую новую эпоху модно становится играть так, а не эдак. Сегодня трудно себе представить исполнение музыки Баха с широкой вибрацией, которая уместна в музыке Брамса. А к моде прибавляется ещё и мышление – европейское, японское, американское. Если рядом со мной в жюри сидит человек, который смотрит на мир и на музыку под одним углом, а я под другим, то мы начнём спорить, ругаться, что-то доказывать, искать аргументы.
– А себя вы оправдываете или, наоборот, ругаете за ошибки?
– По отношению к себе на сцене я прокурор. За редчайшим исключением всегда нахожу то, что можно было бы сделать лучше. Ойстрах на этот счёт очень точно заметил: «Запись – это документ, который с годами превращается в обвинительный». Но и тут, знаете… Сначала слушаешь: «Я‑то думал, всё получилось, а вышла ерунда». Через годы находишь эту же запись: «Оказывается, как я мог играть когда-то! Не то что сейчас».
На игру ведь многое влияет. Звучание моего альта зависит от моего настроения – грустное оно или весёлое. Когда я заболеваю, инструмент тоже «простужается» следом. Я хриплю – и альт мой.
