Сперва в Москве, а теперь и в Екатеринбурге при участии Благотворительного фонда поддержки Центра театра и кино состоялась премьера спектакля «12» Никиты Михалкова. Перед премьерой в Екатеринбурге Никита Михалков поговорил с «АиФ».
В ритме ТикТока
Рада Боженко, «АиФ-Урал»: Никита Сергеевич, ваш спектакль «12» – это ведь история в том числе и про бесов внутри себя? То есть своего рода бесогон?
Никита Михалков: Конечно! Вообще, любое произведение русской литературы – возьмите Достоевского, Чехова, Бунина, Булгакова – это бесогон. Поиски правды, поиски места, приход к какой-то, пусть временной, но своей истине через сомнения и борьбу – всё это характерно для любого великого писателя. Я это говорю не для сравнения, а для понимания того, что это всегда было задачей русского искусства.
Мы в спектакле поднимаем вечные проблемы: сострадание, справедливость, возможность и желание услышать другого человека, встать на его место. Это качество – услышать человека – мы, к сожалению, утратили в современном мире, в тиктоковском ритме и клиповом мышлении.
– Утратили безвозвратно?
– Не знаю. Но что бы там ни было, человек всё равно опирается на простые вещи: жизнь, смерть, болезнь, голод, страх, родители, дети. Рано или поздно в течение жизни ты упираешься в эту проблему – услышать чужую боль, задуматься. Если ты не готов к ней, для тебя она становится катастрофой, от которой ты бежишь, потому что отношение и энергия, которую ты вкладываешь в понимание события, – это твой иммунитет.
Предатели самих себя
– Мы с вами взрослые люди, научившиеся улавливать смыслы. А как быть с молодёжью, пока ещё не обладающей жизненным опытом?
– Опять же, как говорила моя мама: воспитывать ребёнка надо, пока он лежит поперёк кровати, – когда ляжет вдоль, будет уже поздно. Одна из самых страшных трагедий, которую принесли нам 90-е годы, – это исключение из обихода слова «воспитание». Пагубная и разрушительная идея, которая привела к тому образованию, которое мы сегодня имеем, – это, по большому счёту, катастрофа. Два поколения лишены иммунитета! Они не могут встать перед проблемой – или она их уничтожит, или им нужно будет постоянно предавать кого-то или что-то во избежание возникновения самой этой проблемы. Таким образом воспитывается категория предателей. Предателей самих себя.
Заметьте, осознанно и очень дальновидно из Конституции исключено слово «идеология» (борьба с коммунистической идеологией так всех напугала!), а это значит – лишение людей договорённости друг с другом, по каким законам жить. Ведь идеология – это всего-навсего договорённость между людьми и государством о том, по каким законам мы живём, о том, что в глобальном смысле хорошо, а что плохо. Для такой огромной страны, как Россия, гибельно существование без идеологии, о которой я говорю. Сегодня любая идеология, кроме нашей, имеет право на существование в нашей стране. Нашей, то есть той, которая строится на культуре, на традициях, на всём том, на чём выросла наша потрясающая, великая страна, со своими странностями, глупостями, плохими дорогами, дураками и в то же время с величайшим состраданием, жертвенностью и так далее.
В основе культуры нашего народа лежит жажда справедливости и правды. Как говорил Линкольн, «можно обманывать часть народа всё время и весь народ некоторое время, но нельзя обманывать весь народ всё время». Для русского человека это основа – он может всё простить, если чувствует правду и справедливость.
Опыт общего дела
– Хорошо, из системы образования элемент воспитания был исключён. А как и на чём тогда детей воспитывать? Где детский кинематограф? Почему сегодня не снимают тот же «Кортик»?
– Я не могу ответить на этот вопрос… Понимаете, чтобы осуществить то, о чём вы говорите, нужно очень ясно и твёрдо кому-то сказать: «Вы уволены», «В ваших услугах мы больше не нуждаемся», «Вы у нас больше не работаете». Мало сказать, надо сделать.
Если те, кто у руля государства, смотрят в будущее, они должны быть готовы к тому, что могут быть непопулярны в данный момент. Как Столыпин, допустим, который понимал: то, что сейчас происходит, непопулярно, но это то, что может спасти страну на долгие-долгие годы.
Вот, к примеру, факультет свободных искусств и наук в Санкт-Петербурге, который финансируется не нашим государством… Но ведь понятно, что за человек Сорос, который миллиард вложил в «новое воспитание». Но если это понятно, значит, нужно же что-то предпринимать – этот человек не должен принимать участие в обучении наших детей. Или другой пример: смертная казнь. Она нужна не для того, чтобы убивать, а для того, чтобы существовала определённая красная черта. Если я точно знаю, что, убив девять человек в школе или целую семью, максимум, что я получу, – пожизненное заключение, значит, у меня всегда есть надежда. Как гласит восточная мудрость: или падишах умрёт, или ишак сдохнет. Но если ты знаешь, что, преступив черту, можешь быть лишён жизни… Повторюсь, это нужно не для того, чтобы убить. Для того, чтобы остановить.
А у нас пока якобы гуманное кокетство – мы Европа, мы в ВТО… Что нам Европа сегодня даёт, чем мы ей обязаны? Мы единственная страна, через которую спокойно летят и восточные ветры, и западная культура, мы, по большому счёту, единственный мост через Восток на Запад. Они должны беречь нас, но они этого не понимают.
Катастрофа Европы заключается в том, что они называют толерантностью собственные трусость, безволие, бессилие. Мультикультурализм – это безволие. Они не хотят руки марать. Думали, рассосётся. Не рассосалось. В Швеции руководитель полиции просит женщин не выходить после 21.00 на улицу. Вы представляете себе, что это такое, когда полиция в своей стране разговаривает с жителями, как при оккупационном режиме?
– Вы можете предугадать, чем ваше слово отзовётся?
– Я далёк от иллюзий, мол, мы сейчас так сделаем, что… Глас вопиющего в пустыне. Но таких вопиющих в пустыне много. Один старец гениально сказал, что зла на белом свете 1%, а добра 99%, но зло очень хорошо организовано. У меня была, может быть, глупая идея – приборка в стране. Не субботник, а именно глобальная приборка. В которой были бы задействованы все возможности.
Что такое БАМ и целина? Мы страна, имеющая страшный, потрясающий опыт войны на своей территории против внешнего врага. Это гигантский генетический опыт страха и в то же время опыт объединения. Когда эхо войны стало уходить в прошлое, нас объединило общее дело, общая цель, общая идея – без этого русский человек жить не может. Что мы делали в школе? Собирали металлолом, макулатуру – это в первую очередь создание внутреннего движения вокруг дела. Создание социума. Целина – это туда же, БАМ – это туда же. И сейчас государство должно заинтересовать людей общим делом.
Я не экономист и не политик, просто размышляю. Вот берега Аральского моря или Каспия, заваленные страшными, прогнившими судами. Дайте человеку денег, чтобы он построил, например, плавильный цех. Дайте ему возможность заняться этим – как бы и в стране прибраться, но в то же время он будет заинтересован в этом.
Но при этом мы должны понять, что мы хотим и куда мы идём. Мало одеть ребят в униформу и провести их строем на параде – это, наверное, тоже важно, но этого очень мало.
