7 ноября 1903 года родился актёр Георгий Францевич Милляр.
Отличная актриса
Мы смотрим фильмы с его участием и даже не подозреваем, что весь мир Георгия Францевича поместился в одной небольшой коробке, хранящейся в Музее кино. Перебирая эти письма, грамоты, рисунки, стихи, фотографии, понимаешь: этот маленький, скромный человек, почти что чеховский персонаж, был очень одинок и жил только своими созданными и невоплощёнными образами.
«….А началось всё в городе Геленджике, - рассказывает в своём отклике «об артисте Милляре» Александр Роу, главный режиссёр-«сказочник» Советского Союза (этот отклик также бережно хранится в коробке). - В труппе местного театра заболел актёр - в пору отменять спектакль. Вспомнили о молодом бутафоре, знающем наизусть все роли (не исключая женских). Одели, загримировали, вытолкнули на сцену. Необычный дебют прошёл удачно. И вскоре профессия бутафора для него стала второстепенной…»
Но грезил начинающий актёр не о сцене, а о кино - софитах, кинокамере и громкому крику «Мотор!». Но даже Александр Роу поначалу отказал Георгию Францевичу.
«…Проба была неудачной, - напишет позже Милляр. - Не подошёл типажно да и сработал не так… Но вот получаю конверт с официальным письмом. На шикарном бланке «Межрабпромфильма» напечатано, что «ввиду изменения трактовки роли… мы, к сожалению, лишены возможности воспользоваться Вашим участием» и т. д. Далее следовало не менее пяти подписей, в том числе и Роу…»
Через какое-то время режиссёр-«сказочник» всё-таки вспомнил про маленького, немного нескладного актёра, который так волновался, что «запорол» пробы.
«Мне повезло знать Георгия Францевича при жизни, - рассказывает «АиФ» Эмма Малая, хранитель Музея кино. - С Роу у него с первых же съёмок завязалась многолетняя дружба. Милляр с тех пор стал его любимцем. А поскольку Александр Роу очень любил своих актёров и был им предан, он начал снимать Милляра во всех своих сказках, причём иногда в одном фильме давал сразу несколько ролей. Завязалась эта дружба двух любителей сказок со съёмок фильма «По щучьему велению».
«Мне дали сценарий и назначили день пробы на Царя Гороха, - вспоминал Георгий Милляр о работе над фильмом «По щучьему велению». - Пришёл Александр Артурович, слегка пополневший, с ракеткой в руке. Он был оживлён, энергичен и приветлив… Утвердили на Царя Гороха и снова вызвали в гримёрную… Парик и наклейки были очень тонкие, лёгкие. Поэтому решили обрить голову и брови, что я и сделал, чем уложил в обморок своих домашних, ещё не знавших, что такое кинематограф».
«Он не боялся экспериментировать над своей внешностью, - говорит Эмма Рафаиловна. - Часто сам подсказывал, как лучше сотворить из него нечисть. И все трюки в сказках Георгий Францевич исполнял сам. Лазил в печку, прыгал в холодную воду - и в мороз, и в жару. Он был актёром невероятно высокого уровня».
Съёмки «Кащея Бессмертного» проходили в эвакуации в Душанбе. Обстановка военная, кругом голод, антисанитария. Милляр подхватил малярию. За неделю актёр похудел так, что для роли Кащея ему не понадобился даже грим, только снова пришлось сбрить волосы и брови.
Сказка «Василиса Прекрасная» снималась в страшную жару, артисты обливались потом в тяжёлых костюмах, но хуже всех было Георгию Францевичу. Ему в роли Бабы-яги пришлось больше 20 дублей съезжать по жёлобу из печки. Жёлоб настолько накалился, что артист Милляр получил производственную травму - ожог мягкого места.
Старик Похабыч
«Он был невероятно позитивным, остроумным и чрезвычайно общительным, - рассказывает Эмма Малая. - Милляр был, я бы даже сказала, хулиганистый человек. Очень любил сомнительный юмор, сам называл себя Стариком Похабычем. Но из его уст это звучало совсем не пошло».
Кстати, водить дружбу Георгий Милляр предпочитал с «простым людом», а не с актёрским - у какого-нибудь местного шофёра проще было обменять подаренную почитателями бутылку коньяка на портвейн или тройной одеколон. Выпить Георгий Францевич любил, хотя никогда не позволял себе напиваться. Роу запрещал всем работникам выдавать Милляру горячительное. Иногда Милляр хитрил, проносил бутылку с портвейном в бидоне для молока.
«Георгий Францевич безумно любил детей, и они отвечали ему взаимностью, - вспоминает Эмма Рафаиловна. - Дети воспринимали Милляра как какое-то загадочное, сказочное существо. Его как-то пригласили на одно детское мероприятие. Георгий Францевич узнал, сколько будет мест в зале, и нарисовал несколько сотен открыток для каждого ребёнка. Но мероприятие не состоялось… Георгия Францевича даже не оповестили об этом… А он ждал и надеялся лично вручить каждому маленькому зрителю по открытке.
Он сам был большой ребёнок. До 65 лет жил с мамой. Мама у Георгия Францевича была очень умная женщина и имела на него большое влияние. Когда Милляр начинал по-детски баловаться, отвлекаться от съёмок, Роу предупреждал: «Юра, я всё маме расскажу!» Георгий Францевич моментально становился самым дисциплинированным актёром на площадке.
Когда его мама умерла, Георгий Францевич остался один-одинёшенек. Тогда Роу поспособствовал его знакомству с одной хорошей женщиной, которая, кстати, была соседкой Милляра по коммуналке».
Про личную жизнь Милляра говорили разное. Кто-то рассказывал, что он по молодости женился на одной актрисе, но дама не отличалась разборчивостью в связях, поэтому развод последовал очень быстро. Кто-то считал, что Милляр женщинами совсем не интересуется… Но в итоге к 65 годам по настоянию Роу он всё-таки женился на своей соседке, 60-летней Марье Васильевне. Когда Георгий Францевич в своём костюмчике, с бабочкой пришёл свататься, невеста была невероятно удивлена, даже попыталась отказаться: «Георгий Францевич, да мне мужчины-то уже не нужны!» «А я не мужчина, я Баба-яга», - заявил жених.
«Мария Васильевна оказалась очень хорошим человеком, наладила его быт, - продолжает Эмма Рафаиловна. - Но, к сожалению, Милляр уже болел».
Милляр, несмотря на разухабистый юмор, действительно отличался неимоверной скромностью и честностью. Рассказывают, что недобросовестные директора часто пользовались этими его качествами и не выплачивали гонорары за выступления. А «друзья» брали в долг и забывали об этом. Сам Георгий Францевич напомнить о долгах стеснялся.
«Он был скромнейший человек, - говорит Эмма Малая. - У него был единственный парадный костюм, в котором он выходил на публику в течение многих лет. Одно-единственное пальто, беретик, белая рубашечка - всё было очень аккуратно сложено и помещалось на одной полке в шкафу.
Когда Георгий Францевич умер, супруга и приёмная дочка передали коробку с его вещами нам в музей. Среди фотографий, грамот и записей лежали какие-то маски, ведро с говорящей щукой, кольца Бабы-яги, шуточные презенты, огромные медали с надписями «Самой главной нечистой силе» - главные ценности, скопленные Георгием Францевичем за всю жизнь».
А ещё в той коробке были его стихи:
«О себе неохотно пишу я,
Не хочу ни хвалиться, ни лгать:
Суждено мне не столько большую,
Сколько длинную жизнь отшагать...
А, наверно, было бы здорово
- Под финал, под конец пути,
Напоследок сыграть… Суворова!
И тогда уж спокойно уйти…»
