Иван Охлобыстин востребован в кинематографе и как актер, и как сценарист, и как режиссер. Он всегда прямо и честно заявляет о своей патриотической позиции и помогает жителям Донбасса. Охлобыстин поддержал возвращение Крыма в Россию в 2014 году, а после начала СВО оказывает помощь нашим воинам. При этом он не раз призывал дать возможность уехавшим после февраля 2022 года артистам покаяться и вернуться, если они действительно осознали свои ошибки.
Иван Иванович постоянно приезжает не только в Донецк, Луганск, но и в зону боевых действий. Причем часто бывает там вместе с семьей: с женой и детьми, так как считает, что они должны все увидеть своими глазами. Об этих поездках и о людях Донбасса он рассказал сайту aif.ru.
Елена Садкова, aif.ru: — Иван, как вы переживаете происходящее сейчас в зоне СВО?
Иван Охлобыстин: — Это трагедия, потому что погибают люди. С обеих сторон. Конечно, за наших в первую очередь переживаю и все возможное свободное время посвящаю помощи — и персональной, адресной, и в общем. Донецк, Луганск... я считаю себя обязанным по отношению к этим краям. С 2014 года мы с Оксанкой (Оксана Охлобыстина — жена актера — авт.) все время ездим туда и так или иначе пытаемся помочь. Ни для чего, нашей личной выгоды в этом «нуль». Мне ничего не надо.
— С охраной там бываете? Зона боевых действий — не самое безопасное место.
— Нет, я там уже всех знаю. Всех полевых командиров. Более того, я уже похоронил там треть своих друзей.
Но у нас там есть своя аудитория, мы чувствуем себя нужными, и это очень важно. Удивительное ощущение — иду по улице донецкой, навстречу мне интеллигентная пара. И эта пара мне говорит: «Спасибо вам!» Я им: «За что?» А они отвечают: «За то, что вы с нами». И я понял: эти люди настолько нам доверились, что, если сейчас мы их предадим, нам — конец. Сейчас Россия — там. Мы не можем отступить по причине моральной ответственности перед ними. Оксанка приехала в Алчевск, привезла гуманитарку. Ее пригласила в гости семья многодетная, у них одиннадцать детей. И когда она собралась уже уходить, дети побежали к холодильнику и кричат: «Стойте! Вот вам в дорогу!» Вытаскивают конфеты шоколадные. Она им говорит: «Нет, ребята, вы что! Это я вам должна была привезти гостинцы». А они в ответ: «Вы что?! Нельзя отказываться. Это конфеты из Москвы!» И я до такой степени впечатлился этим, что в тот год мы нашли средства и заказали несколько фур новогодних подарков, которые на кремлевской елке вручают. Чтобы, как в нашем детстве, это были коробочки в виде Спасской башни. И повезли их туда. Представьте, до какой степени те люди на нас полагаются? Если мы их оставим, то просто не будем представлять никакой ценности для Вселенной.
— Вы рассказывали, что ездили туда не только с женой, но и с дочкой...
— Да! И с зятьком. Я потом и с сыновьями туда ездил... Конечно, страшно! А что делать? Они должны понимать, что происходит, а ведь они не понимали, пока туда сами не съездили. До сих пор наша информационная сфера не в состоянии донести до молодого поколения, что там происходит. Старшему поколению ничего не надо доказывать, мы все знаем сами. А вот детям ничего не объяснили.
Мы раза четыре, а может, и больше были там с детьми. Ракеты прилетали прямо рядом с нами — за нами, перед нами. Под артиллерийские обстрелы мы попадали. Но нас Господь бережет. Вот мы выехали из гостиницы в Донецке, и в нее прилетело на следующий день. Но зато, когда возвращаешься оттуда, ничем не болеешь. Правду говорят: на фронте соплей нет. И никто оттуда не возвращается либералом. Я не видел таких людей.
