«На меня пытались поставить клеймо». Как Конкин от актёрских штампов убегал

Заслуженный артист РФ, заслуженный артист Украинской ССР, лауреат премии Ленинского комсомола Владимир Конкин 19 августа отмечает своё 70-летие. По признанию актёра, ему надоели бесконечные расспросы про Шарапова в «Место встречи изменить нельзя». И поговорить с «АиФ» ему хотелось о других вехах его актерской биографии. 

Ольга Шаблинская, АиФ.ru: Владимир Алексеевич, Василий Лановой гордился своей ролью Павла Корчагина. А вы после выхода в свет в 1975 году «Как закалялась сталь» сказали, что эта историко-революционная драма едва не сломала вам актёрскую карьеру.

Владимир Конкин: Сам фильм я очень люблю и съемки в 1973 году на студии Довженко вспоминаю с большим теплом — всё-таки Мащенко был великий мастер. Один его «Овод» с Харитоновым, Бондарчуком и Вертинской чего стоит!

Но после выхода картины про Корчагина на меня мгновенно было поставлено клеймо «идеология». Меня только в таком качестве и видели. Но я хорошо понимал: ещё пара подобных ролей, и всё, это выход в тираж. Такое у нас случается сплошь и рядом: тебя используют в каком-то одном амплуа и потом выбрасывают. Другие твои актерские способности уже никто не хочет замечать и исследовать. Потому что кино — это дело рискованное. И далеко не всякий режиссер хочет рисковать, приглашая на роль актёра с неподходящим, на его взгляд, амплуа. Мол, если ты сыграл сегодня Ленина, то завтра играть Труффальдино уже не имеешь права. А ведь я в театральном училище играл Шмагу в «Без вины виноватых» — представляете, какая буффонная роль. Или Гаврилу в «Горячем сердце» по Островскому. Моим дипломным спектаклем вообще был водевиль «Когда цветет акация», я там пел, танцевал. Борьку Прищепку играл, студента такого веселого, очень подвижного, с волосами ниже плеч, эдакий современный Ромео.

После «Как закалялась сталь» едва ли не каждая советская киностудия прислала мне сценарий про какого-то там комиссара, борца за светлое будущее. Ни на один я не согласился. После всех моих отказов пошла молва: «Конкин забронзовел, звездой себя теперь считает». Хотя это было не про меня. Я себя звездой никогда не называл и не считал. В отличие от современных «звезд», когда глупость пародирует еще большую глупость, и за этой мишурой — главное, мишуры побольше — нет ничего подлинного.

Помните, как у Андерсена — «А король-то голый!» Ещё вспоминается сказка Эрнста Теодора Амадея Гофмана про Крошку Цахеса. Хотя вряд ли многие современные ребята её читали — настало время неучей. А ведь «Крошка Цахес» — замечательнейшее произведение, очень хорошо иллюстрирующее сегодняшнюю положение дел в культуре. Был он уродлив, противен, мерзок, отвратителен, косноязычен, глуп — все пороки человеческие Бог туда засунул, в эту маленькую его, горбатую, отвратительную, скрюченную утробу. Но фея дала Цахесу три золотых волоска, и вдруг все благодаря им стали видеть, что он красавец, умница. Наваждение! И Цахес становится премьер-министром. И ладно бы только это, но этот упырь стал посягать на невесту студента Ансельма. Ансельм видел, что это урод, он говорил правду, но его никто не слышал, народ объявлял его чуть ли не сумасшедшим студиозом. И чтобы победить эти чародейства, оказывается, нужно было просто вырвать эти три золотых волоска, бросить их в камин. И Ансельм на последнем балу вырвал у уродца — наверное, секьюрити Цахеса не сработали — эти волоски, бросил в камин. И все увидели, что на диване сидит меленькое, сморщенное, гадливое, косноязычное ничтожество. Вот чем должно заниматься искусство — помогать человеку отличать дурное от хорошего.

— Вы так эмоционально пересказываете эту сказку...

— Просто я себя чувствую тем самым студентом Ансельмом, который говорит правду. Но меня никто не слышит. Андерсен, Гофман и другие гениальные просветители ума и укрепления сердечной мышцы давно уже всё сказали. Но эти произведения написаны даже не вчера, а позавчера. А что останется от сегодняшних деятелей культуры?

Владимир Конкин: у меня в жизни было 11 театров, а жена одна Подробнее

Возвращаясь к той роли Корчагина... Когда у меня «Как закалялась сталь» получилась такой бомбой, я сразу забрал документы у директора харьковского театра, где играл: меня Завадский пригласил в Театр Моссовета. Но театр этот меня очень сильно подвел, потому что ни обещанной квартиры, почему я, собственно, и клюнул на их предложение, мне не дали. Но, главное, что роль Раскольникова — тоже обещанную — я так и не сыграл. И месяцев через восемь я уехал в Киев, потому что там мне дали двухкомнатную квартиру. Пять лет я проработал в штате Театра киноактера в Киеве, снимался на студии Довженко.

Я, кстати, очень люблю фильм «Марина», считаю его незаслуженно незамеченным. Потом Леонид Быков сделал мне предложение. Он, кстати, еще во время съемок «Как закалялась сталь» говорил: «Володь, ты комедийный артист». Я удивлялся каждый раз: «Как же вы это почувствовали, Леонид Федорович? Ведь роман Николая Островского — такой серьезный материал». Он говорит: «Ну, у каждого свои секреты».

Я, кстати, должен был Кузнечика у Быкова играть «В бой идут они „старики“». Но дирекция картины «Как закалялась сталь» не разрешила мне это сделать — сроки не позволяли. Хотя оба фильма на одной студии снимались, отвлечься от Павки было невозможно, съемки «Как закалялась сталь» шли каждый день. В итоге Быков предложил мне «Аты-баты, шли солдаты», пригласил на Игоря Суслина. Тонкая, прекрасная роль.

И еще несколько слов о Павке Корчагине, с которого мы начали разговор... Режиссёр фильма «Как закалялась сталь» Николай Павлович Мащенко, царство ему небесное, умер в 2013 году. И ни одна личность из Киева не позвонила мне в Москву, чтобы сообщить, что мой первый режиссер ушел из жизни. Я узнал об этом из российской «Литературной газеты». Никто не сообщил, не посчитали нужным. Нонсенс. Я не смог даже попрощаться. Раньше люди всё-таки были человечнее...