Ранее в этом проекте приняли участие режиссер Андрей Кончаловский, актриса Рената Литвинова, дирижер Фабио Мастранджело, пианистка Екатерина Мечетина, куратор и искусствовед Виктор Мизиано, художник Дмитрий Гутов, балерины Карла Фраччи и Илзе Лиепа, Уто Уги (скрипка), Юрий Абрамович Башмет (альт) и другие.
«Мир, в котором мы живем, такой ― какой он есть. Это тяжелые, суровые, порой кровавые времена, ― сказал во вступительной речи посол Италии Антонио Дзанарди Ланди. ― Об этом свидетельствуют недавние взрывы в Париже. Сегодня Италия и Россия оплакивают жертв французской столицы. Наши страны вместе сражаются в битве с терроризмом. И для меня большая честь, огромное удовольствие принимать в наших стенах такого великого мастера кинематографа, как Никита Михалков. Среди представителей российской культуры это тот человек, которого одновременно больше всего знают за рубежом и любят у себя на родине. Но для нас важно прежде всего, что это большой друг Италии. Я также рад, что мне представилась возможность еще раз поздравить Никиту Сергеевича с его 70-летием, которое он недавно отпраздновал!»
«Европа истребляет себя своими же руками»
«Для меня Италия стала счастливым лотерейным билетом, ― начал свой рассказ Никита Михалков. ― Это было абсолютное чудо, когда мне предложили работать в этой стране. Это было в советское время. Предложение заключалось в том, чтобы снять рекламный ролик пасты «Барилла». Но суть даже не в том, что нужно было снимать рекламу, а в том, что делать это нужно было за валюту. Правда, надо было 90% гонорара отдать государству, но нам удавалось отдавать не все. Сниматься я позвал знаменитых на всю страну актеров, таких как Всеволод Ларионов, Юрий Богатырев. В роли официантов ― Народные артисты, цвет советского театра и кинематографа! Все они потом снялись в моей картине «Очи черные» ― крупнейшем российско-итальянском фильме. Когда ролик был снят, его показали на индустриальном фестивале рекламы в Италии. Нам дали за него премию. Это было в Венеции. И вот там со мной произошел один из самых смешных и позорных случаев в моей жизни. После вручения премии я очень воодушевленный и гордый собой шел по площади Сан-Марко. И вдруг меня останавливает молодая пара японцев. Они протягивают мне фотоаппарат, мол: «Можно?!». Я говорю: «Ну, конечно! Конечно, можете сфотографироваться со мной!». Они: «Нет! Вы не поняли! Нас сфотографируйте, пожалуйста!». Я представляю, что они обо мне подумали! Ходит какой-то идиот и думает с ним кто-то фотографироваться хочет! Это было очень смешно и трогательно».
«Италия ― это страна величайших художников, гениальных поэтов, историков, философов, воинов, ― продолжил Михалков. ― Мне очень лестно, что у меня в жизни была возможность соприкоснуться с этой страной. Один из самых дорогих комплиментов я получил от итальянского режиссера Федерико Феллини, который, увидев мою совместную работу с Мастроянни, сказал: «Теперь я наконец понял, что итальянские актеры могут играть Чехова».
Рассказывая о своей работе с Мастроянни, о встречах с Феллини, Михалков высказался и по поводу сегодняшней ситуации в Старом свете: «Очень больно, что сегодня Европа своими руками истребляет себя. На свете все режиссура. Не важно ― на съемочной площадке, на сцене, в стране, в мире, в семье… Все это есть создание атмосферы для достижения определенной цели. Трудно поверить, что то, что мы видим сегодня в мире ― это случайность. Толерантность и мультикультурализм оказали страшную услугу. В Европу пришли люди, которые не хотят знать ее культуру, историю, язык. В числе этих «пришедших» всего 10% семейных людей. Никого из них, я думаю, не интересует ни Данте, ни Гюго, ни Вольтер, никто из тех, кто создал культуру, историю Европы. И Европе тут некого винить. Невозможно свою цивилизацию навязать другой цивилизации. Мы видим, к чему это приводит. Нам кажется, что вот это есть «добро», а вот это есть «зло». И мы живем по этим законам. Но мы не хотим думать, что для кого-то «добро», как и «зло», есть совсем другое, нечто отличное от нашего понимания. Это глухота и эгоизм цивилизованного мира по отношению к другим. Ящик Пандоры открыт, и я очень грущу по тем временам, когда мы вместе с Марчелло Мастроянни могли выпить много вина, ходить по Костроме или по Риму и петь цыганские песни».
«Ни за одну свою картину мне не стыдно!»
Также Никита Сергеевич ответил на вопросы из зала. На вопрос о том, что бы режиссер посоветовал сам себе в молодости с высоты своего опыта и возраста, Михалков ответил: «Ничего не менять! Я не хотел бы ничего менять, потому что ошибки, которые я делал, в результате превращались в достижения. Они заставляли меня больше думать и понимать, каким образом мне двигаться дальше. Так счастливо сложилось в моей жизни, что мне не стыдно ни за одну свою картину! Не потому, что они хорошие, а потому, что ни одного фильма я не снял ни для чего внешнего. Для славы, для денег, для того, чтобы начальство любило и так далее. Это великая радость, когда ты имеешь возможность не опускать глаза долу в разговоре о той или иной своей работе. Когда можешь не оправдываться в духе: «Ну такое было время…». Я люблю свои картины, но абсолютно не претендую на первенство. Для меня они ― моя жизнь и жизнь моих друзей. Мы делали их с огромной любовью. Я глубоко убежден, что прав был тот старец, который сказал: «Жестокая правда без любви ― есть ложь». Без любви в глобальном смысле этого слова не существует никакого искусства, а тем более ― русского. Вот почему я хочу еще раз выразить сожаление о том, что мы сейчас перечеркиваем ту культуру, которую создали достойные люди».
