7 АВГУСТА исполнился год со дня трагической гибели народного артиста Михаила Евдокимова. Воспоминаниями об этом талантливом человеке с "АиФ. Суперзвёздами" поделились его друзья и близкие. Рассказывая о Евдокимове, многие не могли сдержать слёз. Даже мужчины.
АЛЕКСАНДР МАРШАЛ: "МЫ РАЗГОВАРИВАЛИ ЗА НЕСКОЛЬКО ЧАСОВ ДО ТРАГЕДИИ"
- С МИХАИЛОМ мы дружили последние пять лет. Познакомились, когда он пригласил меня на свою телепрограмму "С лёгким паром!". Как-то сразу нашли общий язык. Было ощущение, что мы знали друг друга уже давно.
Миша здорово пел под гитару. Очень любил Высоцкого. Знал весь его репертуар. Закрываешь глаза, и кажется - поёт Семёныч. Я иногда говорил: "Миша, ну что же ты творишь! Я думал, что это Высоцкий".
Он часто мог позвонить ночью и сказать: "Только не говори, что ты спишь!" - "Миш, ну ты как в воду смотрел! Конечно я сплю". На что он отвечал: "Я там-то и там-то, быстро приезжай". - "Понял". Одевался и приезжал. Когда мы встречались, часто играли в бильярд. Миша обожал играть в бильярд. У него были свой кий, перчатка. Бильярдный стол здесь, в Москве, и на Алтае.
Я всегда заряжался от него энергией. Он умел поднять дух. Помню, мне сделали сложную операцию в госпитале им. Вишневского. Был воскресный день. Я лежал один в реанимационной палате, весь в трубках. Боль во всём теле. За мной ухаживал солдатик срочной службы, медбрат. Периодически заходил, ставил капельницу. Вдруг я услышал в коридоре какую-то возню, голоса. И каково же было моё удивление, когда отворилась дверь и вошёл Сергеич. В белом халате, который еле успел накинуть на плечи, потому что шёл, как крейсер: "Прилетел с Алтая, из аэропорта прямо к тебе". Потом обратился к своему помощнику: "Доставай!" И на столе появились фрукты, закуска, водочка. "Ну, давай поднимайся!" - сказал Миша. "Да, конечно", - ответил я. А сам уже и про боль забыл. Я после того его посещения стал очень быстро выздоравливать.
Удивительно, но при всей своей известности в компании незнакомых людей он как-то тушевался. Я его подкалывал: "Что ты стесняешься?" - "Да неудобно как-то". - "А на сцене тебе удобно? Там же тоже все чужие". - "Что на сцене? Там вышел. И всё".
...Смерть свою близкую он чувствовал. Был такой момент, я гостил у него в деревне, мы сидели на кухне и долго-долго разговаривали. Он ко мне почему-то был расположен, изливал душу. Рассказывал такие вещи, которые я никому не могу рассказать... И у него промелькнуло: "Сань, хочешь верь хочешь не верь, но мне недолго осталось". Он и другим говорил: "Давай ещё по махонькой, а то когда ещё встретимся". Чувствовал и хотел как можно больше успеть сделать. Что бы там про него не говорили, а Алтайский край начал при Мише подниматься. Просто мало времени у него было.
...Последний раз мы виделись за неделю до трагедии у Миши в селе Верх-Обском. А потом получилось, что я был, наверное, последним, кто с ним разговаривал по телефону за несколько часов до смерти. Это было ночью. Я ехал с одного конца Москвы на другой, и Миша мне позвонил. Мы говорили в основном о делах. О доме, который он хотел мне помочь построить в Белокурихе. Он сам себе там сруб ставил. Мы тогда вышли на балкон этого дома, и он сказал: "Смотри, какая красота. Давай тебе тоже здесь дом поставим". - "Да ладно, Миш". - "Ну, не тебе - так сыну. Что тебе - жалко, что ли?" И тогда во время последнего телефонного разговора спросил: "Ну ты не передумал?" - "Что?" - "Дом строить. Ты же меня знаешь, я с тебя не слезу". В конце он пообещал: "Я через пару дней прилечу, встречаемся у меня. Обнимаю, целую".
Что Миша погиб, я поверил, лишь когда услышал это по телевизору в новостях. Там же сказали, что погиб охранник. Охранник Саша, когда я был на Алтае, ездил с нами за рулём. У него дочурка родилась. Водитель у Евдокимова - Иван Иванович - опытнейший человек, он больше 120 км в час просто не ездил. Почему они летели на такой скорости? Что произошло? Загадка за семью печатями.
...Когда Мишу хоронили, вся дорога от Барнаула до Верх-Обского, километров 100, была усыпана цветами. Абсолютна вся.
Прощались с ним на сельском стадионе. И включили его песню, где он поёт: "Я ещё вернусь..." Вы не представляете, что это было, как люди плакали. Была жуткая жара. Со стадиона гроб повезли на кладбище, где его родители похоронены. Долго шли пешком: духота, пыль. С кладбища вернулись к нему домой. И вдруг врезал такой ливень, что не передать словами. Длился минут 7-10. Потом вдруг оборвался - на небе ни одного облака. И радуга. Красивая!
Старожилы сказали, то же самое было на похоронах Шукшина. Шукшинская деревня в 15 км от евдокимовской.
...Снился он мне пару раз. И говорит: "Вы где?" Я спрашиваю: "А ты где?" - "Да, я, блин, вас тут жду. Куда вы все пропали?" Я аж проснулся. А потом подумал: ну какой же я дурак! Надо было подольше поспать, узнать, что же он ещё хотел сказать.
...Не могу поверить, что Миши нет с нами. У меня в мобильном телефоне до сих пор три его номера. Я их не стираю. Думаю: а вдруг позвонит? У меня высветится "Миша Евдокимов". И я тут сразу упаду от радости...
ВЛАДИМИР ВИНОКУР: "МИША УШЁЛ НЕПОБЕЖДЁННЫМ"
- Я ПОМНЮ, как появился парень с Алтая. Совершенно удивительный. Он мог то, что мы все вместе не могли. Это был настоящий самородок. В самом начале Мишиной карьеры, ещё в 80-е годы, я привел его к Аркадию Хайту, известному тогда писателю, драматургу и сатирику. Он писал для Хазанова, Петросяна, сценарии к мультфильмам "Ну, погоди!", "Кот Леопольд". Мы пришли, и Евдокимов меня спрашивает: "А зачем ты меня сюда привёл?" Мишка тогда был совсем молодой, прямой человек. Он сказал: "Я сам для себя пишу".
Хайт так смеялся, потому что он был человек, которого было трудно уговорить написать миниатюру для именитых артистов. И вдруг неизвестный парень, кудрявый русский богатырь, заявляет ему такое. Хайт спросил: "А что ты можешь?" И Миша показал не меньше 20 пародий. И речевых, и музыкальных. С точностью один к одному. Сумасшедший какой-то дар. И тут же спел и из репертуара Высоцкого, и последние хиты. Прочитал свои рассказы.
Хайт посидел, подумал и сказал: "Этому парню действительно никто не нужен. Он всё может сам".
...Миша безумно любил свой край - Алтайский. 15 лет для своих земляков устраивал праздники, куда приезжали известные спортсмены, артисты. И я такого скопления народа, как там, за свою жизнь не видел: сто тысяч людей в поле, которые подпевают, кричат "Браво", несут охапками полевые цветы. Народ туда съезжался со всех ближайших областей.
Когда мы приехали в родную деревню Евдокимова - Верх-Обское, я увидел на горе дом - Мишкино детище, который он сам строил вместе с работягами. И все, кто шёл мимо дома, кланялись: Михаил Сергеевич приехал. Мы сидели на балконе, ели арбузы. Там, к слову, такой удивительный климат, что летом арбузы вызревают. Сидим мы, и вдруг по реке мимо идёт катер. И даёт гудок: "Ту-ту". Мишка срывается, подбегает к стене, там у него кнопка, он её нажимает: "У-У!" Я ему говорю: "Ну, Мишка! Идут пароходы - привет Кибальчишу, летят самолёты - привет Кибальчишу!"
...Миша был счастливый человек. Его любил весь народ. Не от хорошей жизни, а от беды люди просили его идти в губернаторы. Народ считал, что, если придёт Миша Евдокимов, свой, он будет за правду, не даст воровать, поднимет край. Мишка по наивности своей обещал. Не понимая, что не всё в силах человека разумного, доброго. Ещё есть и другие силы - тёмные. Но он был упёртым. Решил - значит, всё. Миша был редким человеком, с одной стороны - упёртым, непримиримым. А с другой - легкоранимый, по-детски наивный. И верящий в добро.
...Последний раз мы виделись в Москве. "Обидно, сдают меня чиновники. Президенту рассказывают какие-то небылицы, - сказал Мишаня. - Представляешь, общаюсь с человеком, а потом узнаю, что он за моей спиной говорит чёрт-те что". И он с безысходной тоской говорил, что всё непробиваемо: там предают, здесь не пускают.
Он пришёл в политику, где, по сути, был инородным телом. Там же огромные деньги заряжены. А Мишка сказал: "Я не дам обворовывать мой народ". А как не даст? Уже десятилетиями люди воровали.
...Но он всё-таки пошёл туда, сам выбрал свой путь. Это была его судьба. И главное - Мишка ушёл непобеждённым. Он был гладиатором.
Помню это кощунство, когда Миша был в гробу, а спикер местной Думы решал вопрос, как хоронить Евдокимова: как артиста или как губернатора. Он воевал с мёртвым Мишей. А Мишка победил этого человека. И всех ему подобных.
ВАЛЕРИЙ ЗОЛОТУХИН: "ОН НИ У КОГО НЕ СПРАШИВАЛ"
- У МЕНЯ намерение Миши идти в политику не вызвало никакого осуждения. Он действительно был обеспокоен делами в крае. Ему было стыдно привозить друзей на Алтай. Говорил: "Я не могу видеть, как живут мои земляки". У него гражданский пафос был сильным. У меня, например, его абсолютно нет. Я настолько занят своим писательством и актёрством, что мне не до того.
Был случай, когда незадолго до гибели Высоцкий у меня спрашивал: "Золотухин, пишут, что у вас на Алтае собирают урожай 16 центнеров с гектара. А ведь вы, наверное, в лучшем случае на круг собираете 12. Вы где хлеб берёте, чтобы план выполнять?" - "Какое твоё дело, где мы хлеб берём? У меня давно это не болит, хотя я сам с Алтая". А у него, у Высоцкого, болело.
Я у него спросил: "А откуда ты про урожай знаешь?" - "Из "Правды". Оказывается, он все эти цифры смотрел, считал, и у него не сходилось. У Высоцкого! Это ведь в страшном сне не придумается, что человек в зените славы занимается этой фигнёй - считает, что там приписывает ЦК и политбюро.
Я это к тому, что у Миши тоже была эта черта. Ему было стыдно, что его земляки так неустроенны. Он ведь, будучи актёром, одевал на свои деньги 14 команд. С ума сойти можно! Футбольных, волейбольных, баскетбольных. Мальчишек, девчонок. В своём районе, в соседних.
Он говорил: "Сергеич, в Верх-Обском мы построим Дом спортсмена и Дом артиста". Он хотел, чтобы спортивные и актёрские кадры из края не уезжали, хотел создать им условия.
В политике он был абсолютным идеалистом. Когда приехал ко мне в Быстрый Исток, я помню одну его фразу. Он шуганул охранника, и мы шли с ним вдвоём до церкви: "Серге-еич! Беру-ут! А я не умею - ни брать, ни давать!" И матом! У него была катастрофа с этими взятками. Крик души: "Беруут! И на самом высочайшем уровне. Вот беда в чём. Они ждут, что я приеду с чемоданом".
Победил он на выборах только благодаря любви народа. Он же блефовал. За ним никаких денег не было. Да и противники его всерьёз не воспринимали. А он - бамс, и выиграл.
На инаугурацию я привёз ему в подарок пасхальное яйцо. А за год до этого в Верх-Обском подарил журнал "Плейбой" с главой из своего романа. Он после инаугурации сказал: "Ну, Золотухин, то "Плейбой" подаришь, то яйцо".
...Миша ведь у моего младшего Ваньки крёстным был! Когда я к нему приехал в следующий раз после инаугурации, жена Ирина была беременна. Спросил: "Кумом будешь?" - "Буду". И он прилетел в Москву крестить моего Ваню 23 апреля 2005 года.
...Последний раз видел его за неделю до гибели. У него уже начали какие-то планы сбываться: птицефермы, животноводческие фермы, договора с предприятиями. Он же за первый год своего губернаторства отсеялся и потом собрал урожай так хорошо, как до этого в крае многие годы не бывало. Может, он и менял команды, и не было у него опыта. Но он работал!
...Очень показателен один пример. На меня как-то насели: хотели записать на радио "До третьих петухов" Шукшина и нужны были деньги. Сказали, попроси у Евдокимова 2 тысячи долларов. Собьют ведь люди с толку. Я думал, что не дозвонюсь. Дозвонился, попросил. А он мне: "Сергеич, ёпрст, у меня семян не на что купить. Посевная на носу. Я ж, когда делал, ни у кого не спрашивал!"
И вот "ни у кого не спрашивал!" - это я запомнил. Он ни у кого не спрашивал, когда пошёл в губернаторы - на себя рассчитывал.
И тогда пришёл на память разговор двух гениальных мальчиков - семилетнего и четырнадцатилетнего. Четырнадцатилетний у младшего мальчика-музыканта спрашивает: "Скажите, пожалуйста, как написать симфонию?" А маленький говорит: "Почему вы хотите писать симфонию? Вы сначала напишите этюд". А тот отвечает: "Но вы же начинали с симфонии". - "А я никого не спрашивал". Это был разговор Моцарта с Гёте. "Я ни у кого не спрашивал" - это была черта Евдокимова.
ТАТЬЯНА ЕВДОКИМОВА: "БРАТ СКАЗАЛ: "ЖИВИТЕ ДРУЖНО"
- ПОСЛЕ похорон я вспомнила, что несколько раз падала Мишина фотография. Она стояла в шкафчике, за стеклом. И я ещё сказала: "Ой, Миша, ты что у меня падаешь и падаешь!" Обратно поставила. Она опять упала. Ещё мне сон снился накануне. Как будто он обнял нас с дочерью. И сказал: "Девчонки, живите дружно". Мне приснился этот сон в субботу. А в воскресенье случилась авария.
...Я Михаила на шесть лет старше. Видела, как он рос. В 4-м классе в деревенскую школу приехала учительница пения. В школу привезли фортепьяно, начали обучать нас музыке. У меня-то не получалось, а у Михаила слух был хороший. Это ещё в детстве стало заметно. Он был маленький, годика четыре. Мы ездили с родителями сажать картошку в старом заброшенном саду недалеко от деревни. Рядом с домом у нас всего три сотки было - мало, а семья-то большая. И вот мы маленького Мишу в кустики сажали. И было заметно, как внимательно он прислушивается ко всем звукам вокруг. Папа тогда сказал: "Мать, смотри, как он прислушивается, он, по-моему, музыкантом будет или артистом". И вот эти слова я запомнила на всю жизнь.
Хорошо помню его первое школьное выступление. Ему было лет 11, и он исполнял песню "Дари огонь, как Прометей! И для людей ты не жалей огня души своей!" Ему очень аплодировали.
Потом он начал каждый год выступать в школе на 9 Мая, пел фронтовые песни. Ветераны каждый раз плакали - так он душевно пел.
После армии Миша поступил в Новосибирский институт торговли. Я тоже уже жила в этом городе. Мы с ним часто общались. Он активно занимался самодеятельностью, подрабатывал в клубе. В 1982 году у него был уже ребёнок, дочка. А в 1983 году он решил уехать в Москву. Как сейчас помню, 10 октября. Подписал мне фотографию: "Дочери моих родителей от сына её родителей". И говорит: "Не забывай меня!" - "Я тебя и так не забуду".
Первый раз по телевизору я его увидела в 1984 году. Был праздник 8 Марта, и вдруг моя дочь запрыгала на кровати и закричала: "Михаила-то нашего по телевизору показывают!" Я обалдела. Смотрю - правда. Такой восторг был. А потом всё пошло по нарастающей.
РЕГИНА ДУБОВИЦКАЯ: "МИША НЕ ХОТЕЛ, ЧТОБЫ ДОЧКА ЗАБЫЛА ДЕРЕВНЮ"
- Я ЗНАЮ Михаила с 1984 года. Кто-то мне рассказал, что в Московской филармонии появился молодой и очень талантливый пародист. Я работала в ту пору на радио в передаче "С добрым утром!". Долгое время не могла его найти, потому что он снимал в Москве квартиру без телефона. Наконец кто-то передал, что я его разыскиваю. И Михаил пришёл ко мне на радио.
Поскольку я до этого не видела его выступлений, то попросила: "Покажите, пожалуйста, свои пародии". А он молчит. Я повторяю - молчит. Ну, думаю, стесняется человек. Я знала, что он из деревни приехал. И говорю: "Вы представьте, что это не редакция, а, скажем, Театр эстрады, вы выходите на сцену, в зале зрители. Что вы им прочтёте?" На что Евдокимов мне: "Я никогда в Театре эстрады не выступал". - "Хорошо. Представьте, что это не Театр эстрады, а ваша деревня. Вот что вы прочтёте землякам?" - "А что им читать? Они и так весь мой репертуар знают".
Я решила, что он надо мной, ей-богу, смеётся. Я ему говорю:
"А зачем вы тогда пришли ко мне, если не хотите показать, что вы умеете делать?" Евдокимов мне сказал фразу, которую я запомнила на всю жизнь: "Я пришёл, чтобы познакомиться".
Меня этот ответ разозлил, и я спросила: "Ну и как я вам?" Последовало молчание, а потом: "Ничего, ещё встретимся".
Уже потом я поняла, что он не шутил, когда со мной разговаривал. Во-первых, это его образ мышления, а во-вторых - он действительно позволял себе в жизни редкую вещь: имел дело с людьми, которые ему нравились. И никогда не имел дела с людьми, пусть даже нужными и полезными, которые ему чем-то не понравились.
Он же на самом деле впервые выступил на телевидении не в моей программе, а в "Вокруг смеха". Один-единственный раз и больше никогда не выступал там. Почему? Потому что услышал, как о нём там сказали: "Пародист средненький, пусть лучше едет к себе на Алтай лепить пельмени". Любой другой начинающий пародист на месте Миши пропустил бы это мимо ушей - ну сказали и сказали. А этот - нет. И завязал с "Вокруг смеха".
Эту роскошь он позволял себе до конца жизни.
Его настоящий взлёт, когда он проснулся популярным, случился в 1989 году. В "Аншлаге" он прочитал впервые "Из бани шёл, морда красная такая". Эту программу я тогда вела вместе с Мишей Задорновым. У меня есть кадры, где Задорнов от смеха свалился со стула.
Таков был его дебют как исполнителя собственных рассказов. На следующее утро вся страна стала повторять фразу: "Из бани шёл, морда красная такая".
На родину Миши я поехала первый раз в 1991 году. Решила снимать о нём программу обязательно на Алтае, потому что Евдокимов в Москве был весьма зажатый человек. Он мало кого к себе подпускал. Здесь он был застёгнут на все пуговицы. Я к тому времени знала уже многих его друзей из деревни. Они постоянно гостили у него в Москве. Миша тогда жил в маленькой двухкомнатной хрущёвке. Эту квартиру получил не он, а его жена. Она для этого устроилась работать в жэк.
Я помню, если утром зайдёшь в эту маленькую квартирку, там весь пол был устлан матрасами. Всегда кто-то ночевал из деревни Михаила. И приезжали, конечно, не по одному человеку. Миша свою квартиру называл "домом колхозника", говорил: "А где же им останавливаться, как не здесь?"
В среде своих друзей из Верх-Обского он чувствовал себя по-другому. Он был там атаманом. Не потому, что стал известным актёром. Нет, он был изначально атаманом. Это во всём чувствовалось. И потом, когда я приехала в деревню, это тоже было очевидно. И заметьте: в 1991 году ему было немного за тридцать, а его величали Михаил Сергеевич. А в деревне по имени-отчеству обращаются только к очень уважаемым людям. Там Мишкой могут назвать и человека, которому 60 лет. Всё зависит от того, уважают или нет. Его уважали.
...И Миша решил показать мне этот свой Алтай. Для этого благодаря своему другу раздобыл в расквартированной неподалёку военной части вертолёт. Летели мы, летели, добрались уже до Горного Алтая и приземлились где-то в горах. И вдруг... все окна в вертолёте стали красными. Я не поняла, в чём дело. Но вот представьте!!! Там столько было малины, что, когда мы опустились на землю, сок ягоды забрызгал иллюминаторы. Выйти мы не смогли. Полетели обратно в деревню. Приземлились на сельском стадионе. А народ перепугался - в Москве в это время был путч 1991 года. И они решили, что у них тоже начались военные действия.
...Миша был "повёрнут" на Алтае. Он считал, что лучше места на земле нет. Мог уехать туда на всё лето. Где вы видели популярного артиста, который на всё лето уезжал в деревню? Как-то я начала его разыскивать уже в сентябре. А он всё ещё был у себя в Верх-Обском с семьёй. Я тогда спросила: "Миш, ну ладно - ты. А дочка? Ане же в школу надо идти. Она всё забудет". И знаете, что он мне ответил? - "Главное, чтобы Аня деревню не забыла". В основе всего Евдокимова лежала гипертрофированная любовь к Алтаю.
Из-за этой любви он и пошёл в губернаторы. Хотел, чтобы народ жить стал лучше. Лично я была против этого шага. На этой почве мы с ним и поругались. Для политики должен быть другой характер. Он же по сути был романтиком и идеалистом.
...После его смерти мне было больно читать, как жёлтая пресса писала о каких-то непонятных женах Евдокимова, которые якобы делили наследство. Всё это чушь. Я знаю Мишу и его жену Галю 20 лет. Жена для него была святое. Я помню, ещё в начале нашего знакомства в 1984 году он обмолвился: "Я за Галиной Николаевной как за каменной стеной". Я представила Галину Николаевну такой бой-бабой. Через какое-то время мы с ней встретились: тоненькая, красивая, моложе Миши. И представить, что он за ней - как за каменной стеной, было невозможно. Но это правда был его надёжный тыл.
Галина - очень скромный человек. Она всегда оставалась в тени Миши. Такая не выйдет и не скажет: "Вы, гады, что пишете?" Обидеть её очень легко, она не умеет себя защищать. Просто уйдёт в сторонку.
У них же с Мишей была любовь с первого взгляда. Он с ней познакомился, когда служил в армии. Рассказывал, что как увидел, так сразу про себя решил: "Женюсь на ней". И женился. Увёз к себе на Алтай.
Пусть все эти слухи и небылицы останутся на совести людей, которые их сочинили.
ОЛЕГ МИТЯЕВ: "И ПРОПАЖИ МУЖИКА ГОСУДАРСТВО НЕ ЗАМЕТИТ"
- МЫ ВМЕСТЕ учились в ГИТИСе на режиссёрском факультете. Это было заочное отделение. Поступили в 1986 году. Люди все взрослые, со своими привычками. И мне запомнилось, как каждый из нашей группы во время сессии обедал. Одна актриса из Краснодара приносила на обед из гостиницы бутерброды с чёрной икрой и бутылку шампанского. Другая актриса ела только яблоко, потому что следила за фигурой. Были такие, кто вообще обходился стаканом кипячёной воды. Я брал с собой какие-то банальные бутерброды. А Миша мог купить рядом с метро несколько десятков пирожков с мясом, причём вместе с лотком, поставить его перед нами и сказать: "Угощайтесь, ребята".
После института мы продолжали поддерживать отношения. Часто вместе ходили в баню.
Последний раз виделись в феврале прошлого года на моём дне рождения. Я тогда ещё пошутил: "Миш, ну ты теперь, наверное, даже и не споёшь?" - "Почему? Спою".
И он исполнил "Первый тайм мы уже отыграли". У меня на празднике был музыкант, который хорошо разбирается в тесстуре голоса. И он шепнул мне: "Верхнюю ноту в этой песне Евдокимов ни за что не возьмёт". А когда Миша её взял, он настолько его зауважал: "Просто не верится!"
...Недавно я написал песню, которую посвятил Мише. Она так начинается:
Судоходная река свои воды не замедлит,
И пропажи мужика государство не заметит.
В государстве мужиков полегло уже немало,
Ну и что теперь с того - одного ещё не стало.
Смотрите также:
