Кирилл Лавров исполнил роль Ленина в пяти фильмах, Михаил Ульянов — в шести. Юрий Каюров — в 18. До него вождем «работали» только Штраух и Щукин.
Каюрову, кажется, на роду было написано войти в историю советского кино именно Лениным: он даже служил на «Авроре». И характерный прищур у него в жизни — как у Ильича.
— Какой прищур? — изумился Юрий Иванович, когда мы встретились в его квартире в Брюсовом переулке. — А-а! Да это северный… Я же вологодский. Вон, видите, на фотографии — и у сына такой разрез глаз. К слову, когда обсуждали мою кандидатуру на роль в фильме «В начале века», Михаил Ильич Ромм сказал: «По-моему, глаза у этого артиста даже больше ленинские, чем у моего любимого Бориса Васильевича Щукина». Когда утверждали на худсовете, помог Пырьев, он тогда возглавлял «Мосфильм». Режиссер Рыбаков уже решил снимать артиста Белова из Тулы. Мои фотопробы сделали просто так, как бы про запас. Но Пырьев посмотрел всех и спрашивает: «А вот этот, последний, кто такой?» Ему говорят: «Артист Каюров. Из Саратова». Он: «Ну-ка, покажите мне его еще раз… Вот! Он у тебя будет играть!»
Как?! Он до сих пор не член партии?!
В то время играть вождя мирового пролетариата было для любого артиста особой честью. Но и большой ответственностью. При этом никаких сверхусловий Каюрову не ставили. В 1961 году он даже коммунистом не был. Вступил в партию, когда уже работал в Малом театре и все ленинские роли сыграл.
— Правда, в 1974 году Фурцева не дала мне звание Народного артиста. Наш театр как раз отмечал 150-летие, ко мне подошел парторг и говорит: «Как же так? Ленина играешь, а до сих пор не в партии! Давай, вступай!» Народным-то быть хотелось, ну и согласился. А когда Фурцевой принесли список («Каюров даже в КПСС вступает»), она не удержалась: «Как?! Он до сих пор не член партии?!» И вычеркнула меня. Народным я стал только через пять лет.
После первого фильма о Ленине Юрий Каюров вернулся в Саратовский театр. Но сказать, что жизнь его резко изменилась после «особо важной» роли, нельзя. Ни госдачи не выдали, ни машины. Даже в Москву на ПМЖ не позвали…
— Помните, что сказал Горький на первом съезде писателей (говорит, подражая Горькому, окая): у советского писателя только одна привилегия — писать хорошо. Вот и у артиста одна привилегия: играть хорошо. Подумаешь, Ленина сыграл! Что тут такого? Потом, правда, меня избрали депутатом Моссовета, но это то уже совсем другая история. А вот, когда говорили, мол, Ленина больше никому не давать, пусть он играет это и была самая большая привилегия.
В Москву он все-таки переехал. И «виноват» в этом был все тот же… Владимир Ильич. Малому театру нужен был Ленин. Каюрова стали всюду разыскивать. А он тут как тут!
— Приехал в столицу, встретил друга Игоря Горбачева из Александринки (театр как раз гастролировал в Москве). Спрашиваю: «Как бы попасть к тебе на спектакль?» Он: «Подойди к администратору Малого театра…» А тот, услышав, что я Каюров, так обрадовался: «Мы ведь тебя обыскались! Хотим к нам пригласить…» Вот так неожиданность!
Мать честная! В Париже не был!
В Малом театре Каюров с удовольствием играл классический репертуар. Но «Ленин» в кино его не отпускал. Он даже пытался отказывать режиссерам…
— Вот не хотел сниматься в «Кремлевских курантах», а мне говорят: «Есть мнение: отказываться не надо». Вызвали к директору «Мосфильма», а он: «Юрий Иванович, мы поможем!» Что ж, стиснул зубы — согласился. В фильме «Доверие», напротив, хотел сыграть, а не удалось. В театре я в то время репетировал пьесу Константина Симонова «Русские люди» и, получается, ради съемок должен был от спектакля отказаться. А это же невозможно! Вместо меня «Лениным» стал Кирилл Лавров. Его вождь был элегантным, одетым в костюм песочного цвета, меняющим модные шляпы. Ну Кирилл Лавров — он и есть Кирилл Лавров, лицо очень узнаваемое. Это меня воспринимали просто как исполнителя роли Ленина. Иногда даже путали. Однажды иду по улице. Стоят трое выпивших. Среди них — женщина, увидела меня и говорит: «Ой, кто идет! Он же Ленина играет!.. Это ж Кирилл Лавров!» В 1991, в дни путча, возвращаюсь домой. Навстречу — тоже трое. Один: «О, этот Ленина играл. Его посадить надо!..» Бывало, правда, и по-другому. Сидим как-то с супругой на скамейке у дома-музея Горького. Вдруг выходят школьники с учительницей. Она увидела меня и говорит: «Дети, а вы знаете, кто здесь сидит? Это же знаменитый писатель… Юрий Бондарев!» Потом спрашивает: какие, мол, у вас планы? Да какие, говорю, планы, вот обдумываю сюжет для нового романа…
Сейчас в это сложно поверить, но бывали в истории советского кино случаи, когда запрещали фильмы о Ленине. Говорят, если бы не чехословацкие события, картина «Шестое июля» так никогда и не вышла бы.
— У Ромма («Ленин в 1918 году») левые эсеры такие — бррр-р-р-р, «зарежем щас всех». А в «Шестом июля» они слишком положительные, хорошие люди, с приятными лицами, без ножей за пазухой. И актеры достойные: Демидова, Джигарханян…
Шел 1968 год. Лето. Министр кинематографии Романов посмотрел фильм, после чего вышел из зала с режиссером Карасиком, ничего не сказав. Съемочная группа застыла в оцепенении: ну все, закрыли! А Романов показал «Шестое июля» Брежневу на даче, и тот распорядился отправить картину в Карловы Вары: мол, поглядите, подумайте.
— На фестивале мы получили специальный приз жюри, потом нас выдвинули на Ленинскую премию. Но нашлись люди, которые возмутились: «Кого вы показываете? Что это за Ленин, который ходит по Кремлю, не зная, что делать…» Мне-то хотелось показать вождя таким, чтобы люди любили. Но сбили птицу влет! В журнале «Огонек» появилась статья кандидатов исторических наук, и пошло-поехало! В последний момент нас сняли с Ленинской премии. Очень обидно. К счастью, приятных моментов в работе было больше. В 1980 году, например, узнав, что Юткевич собирается снимать «Ленина в Париже», подумал: мать честная, в Париже не был! Обратился к знакомому, который знал режиссера: «Хочу играть у него Ленина». Он передал, а Юткевич говорит: «Конечно, Каюров!» Замечательное было время! Фильм, правда, получился средним, хотя и получил госпремию.
Брежнева читал под фонограмму
Вообще-то государственные премии Каюров получал трижды. Плюс орден Октябрьской Революции, Трудового Красного Знамени, Дружбы народов, орден Почета. Есть медали. Но надевать их актер не любит. И, как ни странно, ни разу не был на приемах у руководителей страны.
— Помню, очень хотелось, чтобы мой первый фильм посмотрел Никита Хрущев. Я даже во сне увидел, как он меня хвалит: «Молодец, Каюров!» К сожалению, это был только сон… Произведения Брежнева я читал по телевидению и по радио, выходил на сцену Дворца съездов в день какого-то юбилея Леонида Ильича. Жутко боялся, конечно. Шесть тысяч человек, мало ли что случится: горло пересохнет, собьюсь. Меня тогда успокоили: «Будешь читать под фонограмму». Но встретиться и с ним не удалось. Он ведь приезжал на работу всего на полтора часа. А тут еще вызывать Каюрова, интересоваться (подражает Брежневу): «Как твои дела?»
Спрос на Ленина был и в советских республиках, и в соцстранах. Юрий Каюров работал в Монголии, Болгарии…
— На студии имени Довженко снимали «Почтовый роман», там Ленин такой интересный! Женя Матвеев пытался было поправить меня, но я не дал: «Знаешь, я уже не один раз играл, давай сам попробую…» А монголы почему-то жутко перепугались, увидев меня. Относились, правда, прекрасно, во-о-от такую пачку тугриков дали: я не знал, что с ними делать. Накупил дубленок всем. И из Болгарии привез: себе, жене, сыну. Тогда ведь они были редкостью, тем более — в Саратове. Вот вам и привилегии!
Тем не менее именно «Ленин» не позволил Юрию Каюрову сниматься часто, играть то, что хочется. Отрицательные роли «Владимиру Ильичу» просто запрещали. В одном фильме, к примеру, предложили побыть шофером-леваком, полубандитом. А на студии возразили: «Нет! Актеру, игравшему Ленина, эту роль давать нельзя». К счастью, у Каюрова всегда был Малый театр. Там и наверстывал упущенное в кино…
Анекдот
На только что открывшейся выставке зрители толпятся возле картины «Ленин в Париже». На ней — шалаш, из него торчат две пары ног. Один из посетителей спрашивает художника:
— А чьи это ноги?
— Надежды Константиновны и Феликса Эдмундовича, — отвечает автор.
— А при чем тут Ленин?
— Так он в Париже.
Георгий Жжёнов: «В ГУЛАГе гибли люди и посильнее меня» 
Элина Быстрицкая: «Я всегда давала сдачи» 
Алексей Баталов: «Мне совестно сниматься абы как» 
Петр Тодоровский: «Брожу по даче и забиваю гвозди» 
Чтобы помнили. Почему «Иди и смотри» стал самым сильным фильмом Климова 
