Понтий Пилат переплюнет любого
— Представьте только: в голодные военные времена (а это был 1944 г.) папа из глухого сибирского городка Тара отправился покорять Омск, а затем Москву, — поделилась своими воспоминаниями с «АиФ» дочь актёра и режиссёра Елена Ульянова. — Простой крестьянский парень ощутил в себе эту творческую жилку, потянулся к свету, нашёл в себе мужество, а главное — сохранил этот творческий полёт, пройдя сложнейший путь от сибирской Тары до сцены Вахтанговского театра.
Казалось бы, нечасто удаётся из самых низов прорваться наверх, а значит — стоит ли напрягаться? Но как раз судьба отца — стимул для тех, кто сейчас не верит в свои силы, не хочет рисковать, боится. Вот он — смог.
Переломил ли Михаил Александрович судьбу или судьба просто благоволила ему, теперь сказать сложно. Но так сложилось, что во время войны Вахтанговский театр оказался в эвакуации именно в Омске, где в тот момент учился юный Миша. И когда в 1947 г. уже в Москве вахтанговские мэтры набирали первый послевоенный курс в Щукинское училище, они вряд ли могли отказать омскому пареньку. «Будь я родом из Хабаровска или Уфы, возможно, получил бы от ворот поворот, — писал в своей автобиографии Ульянов незадолго до смерти. — Какие странные события и совпадения преследуют нас на жизненном пути. И актёрская судьба также полна неожиданностей... Я оказался удачливым на роли и в разное время играл Ричарда III, Ленина, Сталина, Наполеона, Степана Разина, Ворошилова и Жукова...»
Конечно, как актёр Михаил Ульянов у многих ассоциируется в первую очередь с Георгием Жуковым. Легендарного маршала он играл в разных фильмах на протяжении почти 25 лет. Большинство артистов очень не любят, когда режиссёры начинают эксплуатировать однажды уже воплощённый ими образ. Михаил Александрович же этого ничуть не боялся. Хотя, когда ему впервые предложили сыграть Жукова, он категорически отказался — посчитал, что народ маршала Победы любит и слишком хорошо знает, а значит, брать на себя такую ответственность просто страшно. Однако режиссёр Юрий Озеров пошёл на тактическую хитрость. Он попенял Михаилу Александровичу: «Жаль-жаль, потому что, когда я сказал Георгию Константиновичу, что играть будет Ульянов, он ответил: «Ну что ж, я этого актёра знаю. Вполне вероятно, что он может справиться с такой задачей». И Ульянов согласился.
Не стать заложником одного образа артисту позволили и всё та же удача, и, конечно, масштаб таланта. Он не просто не боялся браться за роли отрицательных персонажей, но делал это с удовольствием. Такая задача была ему по-актёрски интересна, пусть даже каждый раз после роли очередного мерзавца или предателя на него обрушивалась масса негатива. Слишком уж он был убедительным, органичным в кадре, на сцене, например, после того как Ульянов сыграл подленького, изворотливого героя в фильме «Без свидетелей», иные простодушные зрители обругали его последними словами.
Клеймили, впрочем, не только за роли. Скажем, после того как в 1993 г. Михаил Александрович вошёл в состав Комитета поддержки Бориса Ельцина, на него посыпались письма в духе «Да вам не Жукова надо играть, а предателя Власова!» Как на это реагировал Ульянов? Задумчиво: «А что, за роль генерала Власова я бы взялся, это интересно. Сыграл же я в своё время Понтия Пилата, предавшего Христа и умывшего руки... А по части предательства Понтий Пилат переплюнет любого».
«Миша, ты неправ!»
— Тётя Рита, родная сестра папы, рассказывала: «Миша, когда маленький был, всё время молчал. Его мама называла «Нашёл — молчи, потерял — молчи». Вот он такой и был, — продолжает рассказ Елена Ульянова. — Когда приходил домой, мы спрашивали: «Ну как дела, папа?» — «Всё нормально». Хотя мог быть сине-зелёным от усталости. У него была жутко мягкая, ранимая, широкая и не очень уверенная в себе душа.
Супруга Михаила Александровича, актриса Алла Парфаньяк, с которой он счастливо прожил всю жизнь, называла его человеком четырёх «Н» — Нет, Нельзя, Неудобно, Неприлично. Он не мог никому отказать, при этом для себя никогда и ничего не просил.
— У нас дома рядом с расписанием его спектаклей висел лист бумаги, который я называла «списком добрых дел», — рассказывает Елена. — Отец на нём записывал имя, фамилию человека и то, чем он может ему помочь. Кому-то надо было выбить квартиру, кого-то устроить к врачу. Отец никому не отказывал и вычёркивал имя из списка, только когда проблема была решена. Говорил: «Кто, если не я?»
Он умудрился помочь людям, даже будучи при смерти. Нам рассказали уже после похорон, как папу отыскал земляк из Омска. Его дочка нуждалась в операции на сердце. Папа похлопотал, и девочке какие-то местные светила успешно сделали операцию.
Со своей будущей женой Ульянов познакомился в тот момент, когда, как он сам признавался, его судьба была подвешена на тонкой ниточке, которая могла в любой миг оборваться. «Алла вытянула меня из омута в тот момент, когда я уже пускал пузыри и почти перестал за себя бороться, — признался в конце своей жизни Ульянов. — Многие тогда махнули на меня рукой: мол, пропал парень. И действительно, настал трагический край — меня выгнали из театра за развесёлую жизнь».
Будучи кумиром женщин всего Советского Союза, Михаил Александрович оставался верен своей спасительнице до конца дней. Лишь однажды ему попытались приписать роман с актрисой Юлией Борисовой. Но байка не прижилась, поскольку в её основе лежал лишь тот факт, что они снимались вместе.
— В отца влюблялись многие, — продолжает Елена. — Он производил впечатление крепкого, надёжного мужика, который не предаст, не продаст, притом что по характеру он был человеком мягким. Представьте себе, отец писал стихи — смешные, трогательно-беспомощные. На мамин день рождения обязательно посвящал ей целую поэму. Мучился, сочинял по ночам. Как ни банально звучит, родители любили друг друга. В последнее время, когда отец почти постоянно находился в больницах, мама брала его под руку и прогуливала по больничным коридорам, практически тащила на себе. Много лет назад она фактически отказалась от профессии, чтобы быть его плечом и поддержкой.
Будучи уже на вершине славы, обласканный и признанный, Михаил Александрович сам себе не давал покоя, требовал и понукал. Уже после его смерти дочь нашла его дневники, которые он вёл с 1946 по 2000 г., больше полувека. Самые частые записи в них: «Миша, ты недоработал! Миша, ты схалтурил! Ты неправ! Можно было бы лучше!» Он считал, что нет ничего страшнее, чем купаться в собственном жире и почивать на старых лаврах.
В одном из своих последних интервью он сказал: «Вы что думаете, я за прожитые годы каяться буду? Не дождётесь! Каяться надо, если бы я лгал. А я не лгал».
Он действительно не лгал — ни в жизни, ни в ролях. Поэтому ему верили.
