В новогодние каникулы телеканалы вновь запустили популярные сериалы с Максимом Авериным в главной роли — комедийную мелодраму «Невеста комдива» и «Склифосовский». Как говорят создатели, многосерийный фильм «Невеста комдива» «рассказывает о том, как нелепая ошибка может круто изменить жизнь и запустить цепь комичных и романтических событий». Аверин играет генерала, за сердце которого в гарнизоне разворачивается нешуточная борьба среди жгучих красавиц в форме. Все бы ничего, если бы не вмешательство его «заботливой мамы» в исполнении Нины Усатовой.
Хватает эмоций и в медицинской драме «Склифосовский». Ведь сотрудников главного института скорой помощи ждет проверка на прочность. Aif.ru расспросил артиста о том, как работа в этих сериалах расширила его представления о жизни.
«Удалять аппендицит по-прежнему не умею»
— Максим, благодаря многолетним съемкам в «Склифосовском» стали ли вы лучше разбираться в медицине?
— (С иронией) Да, я умею делать искусственное дыхание рот в рот. Впрочем, я это и до съемок умел, а вот теперь знаю, как этим приемом спасать жизни.
Ну, а если без шуток, то в чем плюс этого проекта? В эмоциях, в проживании на экране тех ситуаций, в которые может попасть любой человек вне зависимости от его профессии. Некоторые актеры, кто снимался в фильмах про медицину, говорят, что их водили в больницы, показывали что-то. Врут все! На самом деле мы художественное кино снимаем, а не документалистику. Так что удалять аппендицит я по-прежнему не умею.
— Вас все обычно спрашивают про «Склифосовского», будто других работ в кино у вас и не было. Но теперь параллельно с этим сериалом идет еще «Невеста комдива». Эта роль чем вам дорога?
— Моя личная творческая радость состояла в том, что мою маму играет Нина Усатова, которую я обожаю бесконечно. Восхищаюсь этой артисткой! А жену — моя любимая партнерша Анна Якунина. Так что мы с ней из одного фильма перешли в другой, попутно поменяв социальный статус и градус отношений (в сериале «Склифосовский» Анна Якунина — Нина Дубровская, медицинский регистратор, сотрудник приемного отделения Института скорой помощи, знаменитого «Склифа». — Ред.).
А главная прелесть и очарование съемок в этом сериале, знаете, в чем? Мы перенеслись в тихие-спокойные 1970-е годы. Хотя в таких исторических проектах, которые совсем близко, всегда кроется определенная опасность.
— И в чем она заключается?
— Хочется не быть ряжеными. Ведь большинство прекрасно помнят 1970-е, поэтому любая неточность в передаче той эпохи может испортить все впечатление от сериала. В современных фильмах про Советский Союз герои часто оказываются, скажем так, глуповатые... Но это несправедливо! Потому что это было изумительное, прекрасное время. Сам я в 1970-е уже вошел в сознательный возраст. Очень хорошо помню, как мы с родителями приезжали в отпуск на море, жили в палатках. Помню, как однажды дихлофос с братом бросили в костер.
— Дихлофос — в костер? Но зачем?
— Ну, проверить, как оно будет.
— И что же было?
— Как что... Был нагоняй от родителей — баллончик с дихлофосом, естественно, взорвался. Отчаянные были! Я-то тогда в этой шалости за старшим братом пошел: «Гена, что надо сделать?» — «Подбрось в костер». В общем, время было сумасшедшее. Жили мы небогато, но мне все равно было хорошо.
«Щелчок — и ты лежишь на асфальте»
— А сегодня вам хорошо, когда вы так востребованы в кино и театре и лежит приличная сумма в кармане?
— Сегодняшние времена совершенно не позволяют расслабляться. Стабильности нет в принципе, и уж тем более в нашей профессии. Потому что ты сегодня любим, обласкан, обожаем. Но один щелчок, случайная осечка, какие-то неприятности — и все легко переворачивается с точностью до наоборот. Ты уже неугоден, нелюбим. И ты лежишь на асфальте. Я только вчера об этом думал. Какая может быть стабильность, если, не дай Бог, я исполняю какой-нибудь трюк, и тут случается какая-то нелепость, так что я, например, сломаю ногу. И что будет?
— Как что? Вас, известного актера, отвезут в хорошую клинику. Плюс у Аверина, наверное, есть страховка от несчастных случаев на съемках.
— Ну, хорошо, тебя отвезут в Боткинскую больницу. Там прекрасные врачи — я в этой больнице лежал, к слову. На следующий день тебе, ну, может, апельсины привезут. Потом еще раз навестят. А дальше позвонят и скажут: «Слушай, ну не успеваю навестить. Жизнь, знаешь, такая...» — «Да? Ну ладно». Потом СМС-ку пришлют. Ты ответишь. А потом на твою СМС-ку и ответ не придет. И хорошо, если через неделю про тебя вспомнят и спросят: ты там как?
Это не потому, что люди злые. Просто мы все обременены таким количеством своих проблем, что думаем: ну ладно, кто-то другой о нем позаботится. А потом раз — и все, некролог. Так в жизни случается на раз.
— Мне то же самое рассказывал Александр Абдулов еще до того, как заболел онкологией: «Когда меня положили в больницу, я думал, что демонстрации выйдут: как же, Абдулов перестал играть, требуем рассказать, как себя чувствует наш любимый артист. Но не произошло вообще ничего. Тогда я пересмотрел свои взгляды и на поклонников, и на известность. Ну, написали парочку заметок, что вот он там болен — и все, про меня забыли».
— Что такое болезнь? Койка — она всех примет и уравняет: и генерала, и артиста, и простого человека. Так что известность, какой бы громкой она ни была, — это все ерунда. Артист есть здесь и сейчас. Он не завтра и, конечно же, не вчера. Потому что завтра — это неопределенно. Артист вчера — это уже никому не интересно. Аплодисменты стихают, «гаснет в зале свет, и снова я смотрю на сцену отрешенно». Все! Кино закончилось. Поэтому есть только здесь и только сейчас. Знаешь, я, может быть, даже стал счастливее, когда определенные вещи для себя понял и стал мудрее смотреть на жизнь. На дружбу, на зависть, на подлость. Поэтому, когда мне делают больно — а мне бывает больно, я же ведь нормальный человек — то заранее прощаю.
