Композитор Григорий Гладков в интервью aif.ru рассказал о том, путают ли его с Геннадием Гладковым, как стал почетным жителем двух американских городов, в каком состоянии находится детская песня в стране, о поездках по России, а также о «Пластилиновой вороне» и главном шлягере, посвященном Вячеславу Полунину.
Владимир Полупанов, aif.ru: — У тебя же десятки альбомов для детей. Ты даже попал в российскую Книгу рекордов Гиннесса «за издание самого большого количества пластинок, кассет и компакт-дисков для детей в России». Как получилось, что ты стал детским композитором?
Григорий Гладков: — У меня уже, наверно, под 100 альбомов, выпущенных на виниле, CD и кассетах. Какие-то песни, конечно, повторяются. Но в целом это новая музыка. По данным РАО, сегодня моя музыка звучит в 80 театрах по всей стране, а спектаклей с моей музыкой, наверно, около 100. У меня только инструментальной музыки на 5 альбомов. И когда я еду на своей трехдверной «Ниве», понимаю, что я ее купил на авторские от театров (смеется). Есть даже круглосуточная радиостанция в интернете на сайте 101.ru, где круглосуточно крутятся мои песни.
Дедушек своих я не знаю, потому что их война забрала. Но у меня была своя Арина Родионовна — моя бабушка. Лето я часто проводил у нее в деревне в Брянской области. Бабушка дала мне мудрый завет: «Внучек, делай добрые дела. Болеть не будешь. Но никому не рассказывай. Рассказал — не считается». А когда я пытался ее обмануть, она мне говорила: «Ты мне Лазаря не пой». В смысле: не заливай, не обманывай. И когда я вырос и стал выпускать музыку на компакт-дисках, произведенных при помощи лазера, убедился, какая же мудрая у меня была бабушка. И всегда говорю: все альбомы я посвятил своей бабушке.
— А что проще: написать детскую или взрослую песню?
— Я не делю песни на детские и взрослые. Взрослые песни — это песни детей, которые хотят стать взрослыми. А детские — это песни взрослых, которые не хотят расставаться с детством. Песни для детей сочиняют взрослые люди, у которых есть желание удержать в себе детское восприятие мира.
Часто в детский жанр уходили прекрасные авторы не по призванию, а чтобы избежать цензуры или репрессий. Самуил Маршак, кстати, спас себе жизнь тем, что ушел из взрослой поэзии в детскую. Известно, что он публиковал (в 1919 г. — Ред.) антибольшевистские стихи и фельетоны.
Мой друг, замечательный поэт Григорий Остер, понимал, что с такой фамилией да еще и человеку из Одессы мало что светит во взрослой поэзии, поэтому ушел в детскую — написал «Вредные советы», «38 попугаев» и финал «Пластилиновой вороны». Вообще, это стихотворение Эдуарда Успенского, а финал — «Не стойте и не прыгайте, не пойте, не пляшите / Там, где идет строительство или подвешен груз» — сочинил Остер. Успенский всегда куда-то спешил, и часто финалы песен или припевы приходилось дописывать за него. Он мне приносил стихи и говорил: «Все! Больше не могу, нет времени». Мы сделали радио-спектакль «Следствие ведут колобки», в одной из песен не было припева. Он быстро накидал: «Мороженое, мороженое совсем немного стоит». И, уже стоя в дверях, сказал: «Мороженое, мороженое вам двери все откроет». Успенский и скорость — это синонимы. Он, кстати, изначально был сатириком, начинал вместе с Аркановым и Гориным. Но потом ушел в детский жанр. Он говорил: «Я считаю, что сатира разрушает, а я хочу созидать».
— Но как удержать в себе детское начало в зрелом возрасте? Есть рецепт?
— Это загадка. Думаю, что, когда живешь среди детских мультфильмов, стихов, песен, остаешься ребенком. Все, кто занимается творчеством для детей — мультипликаторы, поэты, писатели, композиторы — все в душе большие дети. И поэт Юрий Энтин, и мультипликатор Гарри Бардин — такие люди. С этими людьми приятно общаться, они легкие. Возможно, это все потому, что у них было счастливое детство. Детям надо давать больше любви. И тогда детство будет счастливым.
— С Геннадием Гладковым, который написал музыку для «Бременских музыкантов», тебя часто путают?
— Поначалу путали, конечно. В этом году была выставка «ЗЯ! Воздушные замки Славы Полунина (полное собрание приключений)» в Манеже. Я посвятил Полунину песню «В коробке с карандашами», потому что он не боится ярко одеваться — желтые штаны, красный шарф, пестрая рубаха. «Так я бросаю вызов серости», — говорил он. Песня, посвященная Полунину, стала одним из главных моих хитов. В одном из шатров на выставке клоуны смотрели маленький телевизор, где демонстрировалось всего 2 мультфильма — «Бременские музыканты» и «Пластилиновая ворона». Один журналист написал: «Эти два Гладкова охватили страну как Леннон и Маккартни» (смеется).
Я считаю, что Геннадий Игоревич — композитор высочайшего уровня, большой мастер, я на его фоне всего лишь подмастерье. Он соединил и классику, и джаз, и эстраду, у него неповторимый почерк. Поэтому для меня носить такую фамилию — повышенная ответственность. Помню, в РАО мне как-то предложили взять псевдоним, потому что один композитор Гладков уже есть. Но я отказался. Отец мне как-то сказал, что назвал меня в честь своего отца (моего деда), его, партизана, немцы расстреляли во время войны. «Пробьешься — прославишь фамилию, не пробьешься — фамилию потеряешь», — сказал отец.
— Мультфильм Александра Татарского «Пластилиновая ворона», вышедший в 81-м году, один из моих любимых. Песни из него помню наизусть. А какую свою песню ты считаешь главной, визитной карточкой?
— «Пластилиновая ворона» — это капустник. Это была идея Татарского. Там, конечно, и мои мелодии, но и масса заимствованных музыкальных цитат — из песни Джорджа Харрисона My Sweet Lord, ирландская народная мелодия, гамма, фрагменты песен группы «Чикаго» и Сергея Никитина «Под музыку Вивальди». Песня стала невероятно популярна во всех социальных слоях. Существует масса различных версий «Вороны». Ее исполняет и хор Краснодарской филармонии, и группы, играющие металл — «Черная метка» и «Рогатые трупоеды». На сцене они используют соответствующий названиям антураж — могилы, кресты, черепа. Детский ансамбль «Домисолька» сделал ее в стиле техно. Но больше всего мне нравится акапельная версия хора Турецкого. Я ее сделал для себя в кантри-варианте с губной гармошкой и банджо. Кавээнщики придумали свой вариант — на мою музыку положили текст Олега Митяева.
Изгиб гитары желтой,
А может, и не желтой,
А может, не гитары,
А может, не изгиб.
Ты обнимаешь нежно,
А может, и не нежно,
А может, не обнимаешь,
А может, и не ты.
И я с большим удовольствием пою ее в разных вариантах. Но все же самая популярная моя песня «В коробке с карандашами», которую я посвятил Вячеславу Полунину. А еще часто заказывают смешную песню о детстве «Пой, Вася»:
Не шумите! А разве мы шумели?
Ну, Андрюша стучал еле-еле
Молотком по железной трубе.
Я тихонько играл на губе...
Это был первый хит кантри-группы «Кукуруза», в создании которой я участвовал. Первый альбом «Фокусник» этого ансамбля состоял полностью из моих песен.
— С 1998-го по 2003 год ты вел «Уроки музыки для малышей» в телепередаче «Спокойной ночи, малыши» и в каждом выпуске сочинял новые колыбельные. Это были заготовки, которые заранее придумывались, или ты все придумывал на ходу?
— По-разному. Для меня сочинить песню на ходу ничего не стоит. Но мастер этого дела — Александр Шевченко, который написал массу песен для Алсу.
В советские времена и даже в 90-е на наших федеральных телеканалах было много детских программ, я участвовал почти во всех как ведущий, актер, композитор. Помню, как-то мы вместе с Димой Харатьяном заехали на заправку. Люди меня узнавали, а его нет. Потому что перед программой «Время» показали «Спокойной ночи», которую я вел. Дима был очень удивлен.
Но потом так называемые «демократы», которые прорывались во власть в конце 80-х и 90-е, повели себя нелогично по отношению к детскому жанру, можно сказать, просто подло поступили. В результате их деятельности закрылись все детские передачи. Было полностью закрыто производство мультфильмов, художественных фильмов для детей. Осталась одна сокращенная донельзя передача «Спокойной ночи, малыши», в которой одно время крутили американские мультики «Том и Джерри». Пока народ не возмутился.
— Недавно ты побывал на фестивале авторской песни на Валдае. Расскажи о нем?
— В начале августа на берегу Валдайского озера в Соловьевском парке прошел 30-й фестиваль авторской песни «Норд-Вест-2022». Я взял туда своего 18-летнего сына. Необыкновенное мероприятие на природе — с палатками, кострами, купаниями и песнями. Фестиваль существует благодаря большим любителям авторской песни.
В советские времена тоже проходили бардовские фестивали, но партийно-комсомольская номенклатура, которая их курировала, низвела авторскую песню до уровня лексикона Эллочки Людоедочки. Сидели люди у костра в свитерах, раскачивались и пели всякую лабуду.
— Ты имеешь в виду Грушинский фестиваль, который существует с 1968 года?
— И его тоже. Я не очень люблю Грушу, который раздулся до гигантского шоу. Там сегодня выступают и барды, и рокеры, и эстрадные артисты — все, вплоть до дискотек. Помню, в 2018-м там отмечали 100-летие ВЛКСМ. Ради бога — празднуйте. Комсомол был частью нашей жизни, но при чем тут Грушинский фестиваль? Он всегда существовал вопреки комсомолу. 100-летие комсомола в 2018-м совпало со 100-летием Галича и 80-летием Высоцкого. Видимо, на празднование юбилейных дат Галича и Высоцкого денег не выделяют, а на комсомол дают. Все палатки тогда обклеили комсомольскими значками, на сцене повесили портрет Ленина. И слоган придумали: «Любовь, комсомол, фестиваль». Духовой оркестр играл попурри из комсомольских песен. Вторым номером шли победители конкурса чтецов комсомольских стихов. Пели также песню «Комсомольцы-добровольцы» под слайды со слоганами: «Партия и комсомол навеки вместе», «Молодежь, изучай верный путь Ленина и Сталина». Туда стали приезжать не любители авторской песни, а богатые люди. Музыка им по барабану, фон, под который можно побухать.
— Как часто сегодня ездишь на фестивали?
— Нечасто, но езжу. До пандемии у меня было два направления фестивальной жизни. С одной стороны — детская эстрадная песня. Я 12 лет был членом жюри детского «Евровидения» от России. А сегодня являюсь членом жюри детского российско-китайского фестиваля детского творчества «Детство на Амуре». Сам я родился на Дальнем Востоке, в Хабаровске. В этом году будет 8-й фестиваль, который проходит и в России (в Благовещенске), и в Китае.
Второе направление — это фестивальный туризм, как на Валдае. Я с детства люблю походы с палатками. Именно там я услышал песни, в которых был очень хороший литературный язык, замечательная поэзия. То, что звучало по радио, проходило цензуру, поэтому было выхолощенным, упрощенным. А прекрасная взрослая бардовская песня существовала на этих бардовских фестивалях, которые организовывались не властями, а любителями авторской песни. И я сам стал подбирать стихи и писать музыку на слова Эдуарда Межелайтиса, Иосифа Бродского и т. д. Просто брал с полки книгу, находил сложные стихи и писал музыку. Это стало большим увлечением. В итоге я нашел своего поэта — Александра Кушнера. Настоящий гений! Это же его стихотворение послужило основой песни из «Пластилиновой вороны»: «Если видишь, на картине нарисована река...». С ним мы написали цикл песен «Пой, Вася», за которые получили премию им. Чуковского. Это его знаменитые стихи:
Времена не выбирают,
В них живут и умирают.
Большей пошлости на свете нет,
Чем клянчить и пенять.
В этом году я получил очередную премию «Петрополь» за цикл песен, написанных на взрослые стихи Кушнера.
— В каком состоянии сегодня находится жанр детской песни? Есть поколение, которое идет следом?
— Детская песня живет и здравствует. Есть масса достойных авторов, которые сочиняют детские песни на очень высоком уровне. Они музыкально подкованы, образованы. Чаще всего на детском «Евровидении» побеждали российские и белорусские детишки. Слава богу, есть Детское радио, на котором крутятся эти песни. На каждом фестивале, где я бываю в качестве члена жюри, они тоже звучат. Выходит подросток, поет чудесную песню. Спрашиваю: «Кто сочинил?» — «Мой музыкальный руководитель», — отвечает он.
— Назови имена талантливых детских авторов.
— Вячеслав Тюльканов, Александр Ермолов, Ольга Юдахина (руководитель ансамбля «Домисолька»), Жанна Колмогорова и т. д. Я вел программу «Детскотека» на радио «Юмор ФМ», у нас полки были забиты шикарными детскими песнями.
— Одну из твоих песен «Вдвоем» спели Павел Смеян и Наталья Ветлицкая. Как возник этот дуэт?
— Я писал музыку к очередному фильму «Поезд вне расписания» (1986 г.), и режиссер ленты Александр Гришин захотел, чтобы в его ленте звучал какой-нибудь «героический» голос. Выбрали Смеяна. Павел предложил спеть одну из песен вместе с женой. На запись приехала ослепительная красавица Наталья Смеян (она же Ветлицкая), которая тогда еще не была профессиональной певицей. Павел с ней занимался — пропевал каждую нотку. Мы были очарованы этой парой и тем, как они спели эту песню. Жаль, что они расстались. И Паши не стало в 2009 году, к сожалению. В фильме он спел 3 мои песни: «Белый конь», «Неудачник» и «Вдвоем».
— В прошлом году ты выпустил альбом романсов. Это был эксперимент?
— Это мое хобби для себя. Хотя романсы я всю жизнь сочинял. Помню, в Америке мне кто-то сказал, что романсы — это музыкальное ноу-хау России. Фразы длинные, между ними паузы. Все поют старые романсы, а мне хотелось создать что-то современное в этом жанре. Лучше всего поют романсы, конечно, цыгане. Они поют их так, как чернокожие блюз — до мурашек по коже.
— До событий на Украине ты часто ездил в Америку. Что это были за поездки?
— В Америке я был раз 20, наверно, только в Чикаго три раза в качестве председателя жюри конкурса «Восходящие звезды». В Орландо несколько лет подряд проходил фестиваль «Пластилиновая ворона». Конечно, эти фестивали и конкурсы проводятся для русскоязычных жителей США. Хотя в последние годы уже все перемешалось — приходили и англоязычные жители страны.
Когда началась «перестройка», в Америке нас встречали как космонавтов. Иногда это внимание было незаслуженным, на мой взгляд. Я почетный житель двух городов США — Шарлотсвилля (штат Вирджиния), а название второго не помню, честно говоря. Как-то разговаривал со своими российскими коллегами. Выяснилось, что все они тоже почетные жители. Всем раздавали эти звания.
Первый раз в Америку меня пригласил Джон Макачин (John McCutcheon — Ред.), который 6 раз номинировался на «Грэмми» за лучшие детские альбомы. Он мне предлагал подписать контракт на два года. Но я понимал, что, если уеду в США, мне сложно будет вернуться в Россию. Тут я состоялся на 200%. И у меня тут были родители. Папа прожил 90 лет, маме в сентябре будет 95. Хочу сказать банальные слова: я люблю свою Родину потому, что я ее увидел. Мало людей знают Россию так, как знаю ее я. У кого есть деньги, те не хотят по ней путешествовать, а кто хочет — у того нет денег на это. Надо сделать дешевые билеты, чтобы наш народ посмотрел свою страну. Какая у нас Карелия, Байкал, Урал, Алтай, Камчатка! А наш народ ломится в Турцию. Это предел мечтаний. Кстати, я там не был ни разу. Но люди, которые туда ездят, рассказывали мне, что нас там презирают. А улыбаются нам, пока мы платим.
Моя профессия позволяет много путешествовать. Я посмотрел Европу и Америку. И могу сказать, что с Россией ничего не сравнится. Она уникальна. У нас обнимут, приласкают, обогреют, накормят, напоят. У нас и женщины самые красивые. Помню, в разговоре с одним американцем я стал восхищаться японцами. Он скривился и произнес: «Они неудачники». Я говорю: «Какие же они неудачники? Вы ездите на японских машинах, пользуетесь японской бытовой техникой, у вас клавиши “Ямаха”». — «Это мы их научили», — сказал мой собеседник. «А кто удачливые люди?» — спросил я. «Вы, русские, — ответил он. — Потому что у вас больше всего земли».
— Чем занимаются твои дети? Не пошли по папиным стопам?
— Сын не хочет быть музыкантом, он поступил в колледж на спортивный менеджмент, он член юношеской команды по водному поло. Время от времени он играет со мной в футбол за команду «Старко». Правда, один музыкальный инструмент он освоил — губную гармошку, куда ни дунь — всегда попадаешь в ноты (смеется). Он со мной время от времени выступает.
Дочь окончила Щепкинское театральное училище, и ее сразу взяли в театр «Школа драматического искусства» на Сретенке. Прекрасный театр! Одна из сцен там — это копия Шекспировского театра «Глобус» в Лондоне. Ни в одном из залов театра нет занавеса. Много постановок сделано молодежью. Дочь задействована во многих спектаклях. Я ей сказал, что не надо стремиться в кино. Самое главное — это театральная школа, которая дает мастерство в профессии. Кино — это искусство монтажа. В театре — живая жизнь, которая происходит на глазах у зрителей. Поэтому ничто не заменит актеру театральные подмостки. Дочь играет на гитаре. Недавно она сделала сольный спектакль «Ах, Арбат, мой Арбат» по стихам и песням Окуджавы (с множеством слайдов, видео, записей концертов). Сама немного поет, но больше рассказывает об Окуджаве. Всем рекомендую.
— Есть ли у тебя песни, посвященные твоим детям?
— Что самое главное для родителей, когда дети еще маленькие? Уложить спать. Поэтому своим детям я посвятил несколько колыбельных, в частности «Спит земля — огромный шар». Даже когда писал какие-то песни для спектаклей, думал о сыне и дочери.
