Владимир Полупанов, «АиФ»: С августа этого года у вас идёт мировой гастрольный тур, включающий Россию, Германию, ОАЭ, Великобританию, Канаду, США и Азербайджан. Чем отличается ваше шоу от прошлогоднего?
Эмин Алагаларов: К каждому туру я обновляю программу и выпускаю новый альбом. Обязательно включаю хиты, полюбившиеся слушателям за все годы моего существования на сцене, но в другой аранжировке. На протяжении последних 10 лет в Россию приезжает из Лондона музыкальный продюсер Ричард Тэйлор (работал с Дэвидом Фостером, Westlife, Bananarama, Ronan Keating и др., продюсирует X-Factor в Великобритании — Ред.), с которым мы вместе перелопачиваем весь материал к концертам. Мне кажется, благодаря этому мы не только держимся на плаву, но у нас везде полные залы. Зритель, побывавший на моём концерте в прошлом году, с удовольствием приходит на похожую, но обновлённую программу и получает новый альбом. В этот раз я выпустил альбом «Девочка моя».
— Вы начинали петь на английском языке. Но постепенно стали всё больше петь по-русски. С чем это связано?
— Это продиктовано обстоятельствами. Первые годы я пел только на английском, потому что не представлял, что могу делать на русском языке. Исключением были специальные телепроекты, например, концерт памяти Муслима Магомаева, где я мог спеть кавер-версию песни «Луч солнца золотого». Я пытался написать русский тест к англоязычному хиту «Still», который сам же и сочинил. Но понял, что могу угробить песню. Англоязычный репертуар сложно адаптировать. У нас другое строение языка, другая мелодика.
Лет 7 назад Григорий Лепс пришёл на мой концерт, а после сказал: «Старик, у тебя прекрасный бэнд, ты круто звучишь. Но зачем ты поёшь на английском эту фигню? Мало кто понимает, о чем твои песни. В России надо петь по-русски. Я тебе подарю хит». Этим подарком стала песня «Я лучше всех живу». Сначала я не понимал, смогу ли спеть такое. Это такой масc-маркет-шансон. Не то чтобы к такой музыке я пренебрежительно относился. Я сомневался. Меня смущали и шансонная структура музыки, и текст, который пришлось в результате переделать. Лепс не отступал. «Ты обязательно запиши её, а потом поговорим», — сказал он.
Когда же я втянулся в процесс работы, то нашёл интересные особенности в вокале, которых нет в песнях на английском. С большим опасением выпустил эту песню в качестве эксперимента, и она неожиданно для меня выстрелила. До этого я ездил на гастроли и мог собрать 60% зала на тысячу мест. А с появлением этой песни у меня начались аншлаги. Это послужило толчком к записи первого русскоязычного альбома «На краю», затем выпустил второй, третий. И пошло-поехало. Меня стали приглашать на федеральные каналы в сборные концерты, «голубые огоньки». И я подумал: раз 90% времени провожу в гастролях по России, наверное, имеет смысл больше петь по-русски.
— Вы же понимаете, что русскоязычные песни неконвертируемы на Западе? На международной карьере ставите крест?
— Я понимаю, что потерял аудиторию, которая полюбила меня за англоязычное творчество, но зато приобрёл новую, гораздо больше предыдущей.
— Вы были фигурантом расследования американского спецпрокурора Мюллера: вас обвиняли во вмешательстве в выборы президента США. В период, пока шло расследование, вы опасались выезжать за границу. Насколько это повлияло на то, что вы стали больше ориентироваться на русского зрителя?
— Отчасти и это тоже сыграло свою роль. Года три назад, когда началась эта эпопея с расследованием Мюллера, мой адвокат не рекомендовал мне давать какие-либо комментарии или интервью иностранным СМИ. То есть я даже не мог общаться с западными СМИ. Какая карьера за рубежом? Я перенёс тур в США. И полностью сконцентрировался на том, что делаю здесь.
Тем не менее продолжаю запись англоязычного альбома вместе с Найлом Роджерсом и Дэвидом Фостером. Думаю, это поможет мне вернуться на международную арену. Ведь я там какое-то время присутствовал. Мой концерт с Фостером транслировался по всей Америке, мои песни попадали в номинации «Альбом недели» и «Сингл недели». Если будет хороший материал мирового уровня, есть все шансы вернуться на западный рынок.
Но пение — это не единственное, чем я занимаюсь. Параллельно всё обросло какими-то проектами, связанными с музыкой и медиа. Я понимаю, куда двигаться и как развиваться дальше, если вдруг карьера Эмина как исполнителя будет потихонечку тухнуть.
— В следующем году вы отправитесь на гастроли в США. Хоть расследование Мюллера доказало, что вы ни в чем не виноваты, все же не опасаетесь, что вас могут задержать в Америке?
— После окончания расследования я уже бывал в Америке. Но такая опасность всегда есть. Антироссийская кампания на Западе подразумевает, что можно попасть под раздачу. В своё время в США не пустили Иосифа Кобзона и Григория Лепса. Хотя всем было очевидно, что ни тот ни другой не представляли никакой опасности для США. На «Новую волну» в Юрмалу не пустили Валерию, Кобзона и Олега Газманова, а потом под запрет попал и Лепс. Это все политика. Поэтому я не исключаю, что могу приехать в очередной тур, и мне скажут: «Парень, езжай обратно» (смеётся).
— Будете рисковать?
— Если не рисковать, какой смысл вообще что-то делать? Пока нет никаких предпосылок, чтобы случилось что-то нехорошее. Но, поскольку антироссийская истерия продолжается, я понимаю, что ничего нельзя исключать.
— Расследование Мюллера похоже на идиотизм государственного масштаба. Вам так не кажется?
— Не просто кажется, так и есть. Идиотизм.
— Вы это высмеяли в клипе «Got me Good», в котором фигурируют двойники Хиллари Клинтон, Дональда Трампа, Марка Цукерберга и т. д. The New Yorker писал, что ваш клип могут использовать в качестве улики на процессе по импичменту президента. Как вам вообще реакция американских СМИ на клип?
— Поскольку мне нельзя было общаться со СМИ, я не мог ничего комментировать. Когда только вышел клип, обвинения сыпались на меня каждый день. Мои мама с сестрой живут в Америке. Каждый день они присылали мне ссылки на очередную обвинительную статью или сообщали с иронией: «Смотрим CNN, Fox News. Везде твои фотографии. Оказывается, это благодаря тебе Трамп выиграл выборы в США. Говорят, ты поставлял ему проституток в отель и передавал секретные документы Марку Цукербергу». В этих сообщениях не было ни капли правды.
— Но вы же не будете отрицать, что знакомы с Трампом?
— В 2013 году, задолго до своего президентства, Трамп был в Москве на конкурсе «Мисс Вселенная». В течение двух дней, которые он провел здесь, я сопровождал его. Но расследование Мюллера, на которое было потрачено 32 млн долларов, не нашло во всем этом доказательств вмешательства в выборы. Зачем нужно было тратить огромные деньги? Я мог бы это сделать гораздо дешевле (смеётся).
— В одном из интервью вы признались, что после церемонии награждения «Мисс Вселенная» Трамп должен был уехать в гостиницу, но вместо этого остался на вечеринку. Почему?
— После конкурса «Мисс Вселенная» я организовал большую вечеринку в «Крокус Экспо» (мы там сделали импровизированный ночной клуб). Трамп должен был после конкурса ехать в отель. У него был вылет в 3 часа ночи. Но ему так понравилось у нас, что он остался на вечеринку. И прямо оттуда отправился в аэропорт.
— Вёл он себя экстравагантно? Выпивал, приставал к девушкам?
— Нет. Он не пьет и не курит. Вёл он себя очень скромно, в основном общался с партнёрами, многих из которых он знал давно. Он произвёл очень хорошее впечатление. После этого я несколько раз бывал у него в офисе в Нью-Йорке. Я действительно организовал в Америке никому не нужную, бесперспективную встречу Трампа с российским адвокатом Натальей Весельницкой. А еще Трамп пригласил меня выступить на открытии гольф-клуба в Майами, куда я ездил со своей группой.
— Не у каждого артиста в клипе Трамп снимется. Во сколько вам обошлось его участие в съемках видеоролика на песню «In Another Life»?
— Это было бесплатно. Он меня спросил: «А что я должен буду делать в клипе?» «Тебе надо меня уволить», — сказал я. «Это я умею», — ответил Трамп. «И сколько это займет времени?» — уточнил он. «10 минут, прямо в отеле», — сказал я. В тот период у меня с ним были доверительные и теплые отношения. Он и к моему отцу, как мне кажется, очень тепло относился. Уверен, относится до сих пор. Если бы не вся эта история, мы бы продолжали общение. Но в данных обстоятельствах, думаю, это будет неправильно истолковано.
— Общественность также взбудоражило признание Иосифа Пригожина в том, что в свое время вас и Максима Фадеева отстранили от участия в организации Первой музыкальной национальной премии, которая ныне носит название «Виктория». И вам не достались акции радиостанции «Русский хит». По какой причине?
— Всё началось с того, что 5 лет назад Сергей Кожевников перестал управлять «Русской медиагруппой». В августе 2015 года я, Григорий Лепс и Сергей Кожевников оказались на отдыхе в одном и том же месте на Лазурном берегу Франции. Мы встретились и стали думать, как жить дальше. Было непонятно, как будет развиваться российский медиарынок и шоу-бизнес. И мы решили попытаться объединить усилия всех крупных игроков на этом рынке: создать некий совет, команду. Одной из идей было учреждение объективной музыкальной премии и создание своей радиостанции. Как это должно выглядеть, кто будет финансировать, мы не знали.
Я лично позвонил Игорю Яковлевичу Крутому и рассказал, что у нас родилась такая идея. Он сказал: «Отлично! Я с вами. Давайте в сентябре все соберемся и решим». Постепенно мы собрали коалицию, куда вошли: Игорь Крутой, Игорь Матвиенко, Максим Фадеев, Константин Меладзе, Григорий Лепс, Виктор Дробыш, Иосиф Пригожин, Яна Рудковская, Филипп Киркоров, Николай Басков.
Но затем в какой-то момент Игорь Крутой договорился с инвестором о том, что последний выделит радиостанцию и отдаст ее в собственность всем людям из этой коалиции, поделив акции равными долями. Также Игорь Яковлевич договорился с федеральным каналом о трансляции планируемой премии. Тем самым идея о совместной коалиции была похоронена, поскольку руководство процессом взял на себя один человек.
Когда мы все вместе обсуждали концепцию будущей музыкальной премии, приняли решение, что она должна быть честной, прозрачной, без сфер влияния, как некий аналог «Грэмми». То же самое планировалось сделать и с будущей радиостанцией.
Но вдруг выясняется, что у премии уже есть инвестор, а всей организацией занимается компания Крутого «АРС», показывает ее конкретный федеральный канал. У многих, естественно, возникли вопросы: получается, что у премии появились руководители, а все остальные, кто стоял у истоков, ни при чем? Самым прямолинейным оказался Максим Фадеев, который на общей встрече сказал: «Если мы договорились все делать вместе, почему все решается кулуарно в одностороннем порядке?» Возник вопрос: откуда деньги? Я сказал: «Видимо, есть бюджет».
— Речь шла вроде бы о 56 миллионах рублей?
— Не помню точную цифру. Но она была озвучена на собрании. Но раз Игорь Крутой уже договорился с каналом, то назад дороги нет. Надо его поддержать, не подвести. Давайте всё оставим как есть, и я также попросил об этом всех участников. То есть не распадаться, а оставить все так, как сделал Игорь Яковлевич.
Я сказал, что готов под эту премию предоставить концертный зал «Крокус Сити Холл». Поскольку это был ноябрь 2015 г., то свободных дат до конца года не было. В декабре у меня было запланировано 2 концерта, и я готов был один отменить и отдать зал в этот день в пользу премии. Хотя уже была продана большая часть билетов.
Идея была такая: зрители, купившие билеты на мой сольный концерт, могут либо их сдать и получить деньги обратно, либо оставить билеты, по которым можно попасть на премию.
После всего этого мне позвонил Игорь Крутой. И у нас состоялся довольно неприятный разговор. Он высказал мне претензии: почему я его не поддержал и озвучил бюджет, откуда у меня вообще такая информация?
Мы все вместе готовы были финансировать эту премию на равных.
— Это же большие расходы.
— На самом деле это небольшие затраты. Я провожу аналогичную премию «Жара», которую снимает Первый канал. На этот фестиваль у нас уходит четверть суммы от той, что была потрачена на Первую национальную премию. И, кстати, наша третья по счету премия «Жара» доходная.
После этого разговора состоялась большая встреча всех членов коалиции с инвестором, которого привлек Игорь Яковлевич. Меня там не было, потому что в этот день состоялось открытие ресторана «Нобу», куда приезжал Роберт де Ниро. На этой встрече Игорь Яковлевич заявил, что меня и Максима Фадеева в этой конфигурации не будет. Максим Фадеев пострадал за слова о том, что это несправедливо и неравноправно, а я — за то, что поднял тему бюджета. Инвестору пришлось выбирать: либо Крутой, с которым у него совместные проекты, либо я и Фадеев, которых он, по сути, не знает. Выбор пал на Крутого. И нас вычеркнули из списка участников. Меня исключил человек, которого я своим звонком пригласил участвовать в этом.
Для первой церемонии вручения наград зал был предоставлен мною бесплатно. Я понес дополнительные расходы: накрыл на 600 человек банкет в ресторане «Нобу». Экраны, звук, свет — всё было за мой счёт. Совместно придуманную премию в дальнейшем стали проводить в Кремле. Выходит, что я зря пожертвовал своим концертом, частично оплатил расходы премии и остался за бортом.
Это из плохих новостей.
— Это подтолкнуло меня к созданию бренда «Жара». Это и одноимённый фестиваль, и телеканал, и радиостанция, и лейбл, на котором многие артисты выпускают музыку. Когда мы все это затевали, было бы неэтичным делать параллельно что-то, что мешает общему делу. Но, поскольку меня оттуда как бы выгнали, у меня появилась возможность делать свой фестиваль в Баку и создать большой медиахолдинг. Когда я делал первый фестиваль «Жара», меня поддержали Григорий Лепс, Филипп Киркоров, Валерия, Тимати, Егор Крид, Ани Лорак и т. д. Некоторым из этих артистов звонил Игорь Яковлевич с предупреждением: если поедете на «Жару» к Эмину, на «Новую волну» приглашения можете не ждать. Но в результате все эти артисты приехали. Перед очередным фестивалем «Жара» в Баку также многим артистам ставится ультиматум: если вы делаете творческий вечер в Баку, то вы не сможете его сделать в Сочи на «Новой волне». А я, наоборот, всем артистам говорю: можете делать свои творческие вечера и на «Жаре», и на «Славянском базаре», и на «Новой волне», и на фестивале «Лайма. Рандеву» в Юрмале. Потому что это разные аудитории, разный продукт, разная концепция.
Также хочу подчеркнуть, что к Игорю Крутому я до сих пор отношусь с большим уважением и теплом. Его дружба с моим отцом началась в конце 1990-х в Америке. Игорь Яковлевич купил дом рядом с нашим в Нью-Джерси. Мы стали соседями. Когда Крутой бывал в Америке, мы тепло общались, жарили барбекю, слушали музыку. Многие будущие хиты разных артистов я слышал первым у него дома. Я тогда ещё не пел.
Я был приятно удивлен, что в этой ситуации меня поддержал тот же Игорь Матвиенко, который сказал: «Если каждого из нас по решению одного человека могут исключить, я не хочу участвовать в этой истории». Он отказался от своего пакета акций радиостанции «Русский хит». Меня также поддержали Константин Меладзе и Григорий Лепс. Очень порадовало, что в этом бизнесе есть люди, которые ведут себя в высшей степени порядочно.
— Хочу уточнить: а Сергей Кожевников по-прежнему является партнером фестиваля «Жара»?
— Кожевников вместе со мной и Григорием Лепсом был основателем телеканала и фестиваля «Жара». Но свою долю в этом бизнесе он мне продал. Сегодня он является одним из руководителей телеканала «Жара».
— Какую часть своего времени вы тратите на музыку и бизнес? Кто побеждает: творец или бизнесмен?
— И в первом, и во втором случае есть творчество и бизнес. К строительству торгового центра, ресторана или бизнес-центра я подхожу творчески. Если это дом, то не типовой панельный, а красивый, с интересной концепцией. В работе над песней есть техническая часть процесса, — запись, сведение, аранжировка — а есть творческий процесс. Надо уметь совмещать. Творчество будет бизнесом, если оно сделано правильно. И бизнес будет процветать, если ты подходишь к нему творчески.
— Когда вы работаете над песней, думаете, сколько денег она вам принесет?
— Никогда. Если мне нравится песня и понимаю, что она не принесет мне никаких денег, я все равно с радостью ее записываю. И таких примеров много.
