Елена Григорьевна рассказала «АиФ. Здоровье» о своей жизни и методах преодоления... лени.
Встаю и иду
Ольга Шаблинская, «АиФ. Здоровье»: Елена Григорьевна, встречая вас, всегда отмечаю ваши энергичность, оптимизм. Восхищаюсь, какая же всё-таки вы сильная женщина! Где черпаете энергию?
— Никакая я не сильная. Обычная, как все! Всё время себя корю, что я такая ленивая... Мне хочется полежать, посидеть. Но я офицерская дочка. Надо встать и идти. Через не хочу, через не могу. И потом, когда я училась на артистку, наш замечательный профессор Макарьев говорил: «Надо всё оставлять за порогом сцены. Твои личные переживания не важны. Важно искусство, до которого тебя допустили».
Ну и жизнь, конечно, досталась мне не сильно лёгкая. Закалилась! Я одна воспитывала дочку. У меня мама была на руках больная. Я работала на трёх работах и училась одновременно. Когда меня уволили с госслужбы и практически перестал существовать кинематограф, я была готова и полы мыть в гастрономе, чтобы прокормить семью. Но мне предложили написать авторский курс в университете. Я просидела почти три месяца в библиотеке и написала, стала профессором, потом 7 лет преподавала основы коммуникативной культуры — риторику, методику ведения переговоров, историю и теорию информационных войн.
— Да, впечатляющий у вас жизненный путь!
— Это всё характер, привычка идти на преодоление. Замечательная бабуля моя Гликерья Фёдоровна говорила: «Настоящая женщина должна уметь и шелка носить, и глину месить».
Из культуры — в политику
— Вы никогда не жалели, что пошли в политику?
— Да всё время я жалею об этом! Я бы с удовольствием уступила своё место кому-нибудь, если бы кто-то взял этот груз и тащил бы его дальше. Но у меня уникальный жизненный опыт. Я актриса и знаю культуру изнутри. Потом была руководителем — председателем Комитета по культуре и туризму Санкт-Петербурга, 10 лет была членом ЦК профсоюза работников культуры... Там я поняла систему управления. Умных людей в культуре ничуть не меньше, чем в любых других отраслях. Просто мало кто понимает, как всё в государственной машине устроено...
— Но ведь политика — очень хлопотное, неблагодарное дело...
— Увы. У нас все хотят посидеть в кресле. А чтобы при этом тебя ещё 24 часа в сутки мучили всякими заботами — не хотят... Больше 30 законов, которые надо не просто прочитать, а проработать и по каждому создать рабочую группу, контролировать ситуацию. Но бездействовать, видя, что делают наши либералы, я тоже не могу. Им кажется, что мы можем жить по тем же законам, по которым живут страны Бенилюкса, где во всей стране население — как в одном районе Москвы. Например, «списали» у Европы закон о местном самоуправлении: каждая местная община должна содержать социальную сферу — школу, больницу и культуру. Мы задали вопрос: как будем создавать эффективное местное управление? Ну есть у нас 10 чумов, один от другого на расстоянии 30 км. Ну мы объединим их в муниципальное образование. Выберем старосту. Но как они будут функции выполнять? На нас все шикали, а потом, когда пришло время реализовывать этот закон, губернаторы взвыли и кинулись в ноги к президенту: «Батюшка, а как жить-то? Быть-то как?»
Другие «Зори»
— Елена Григорьевна, в своё время славу вам принесла роль Лизы Бричкиной в легендарном фильме «... А зори здесь тихие». Знаю, вы смотрели новые «Зори», какое у вас осталось впечатление?
— Я пошла на премьеру поддержать молодого режиссёра Рената Давлетьярова. Он так волновался, бедный... Все мои коллеги по старому фильму не пришли. Они считали: не надо было снимать новую картину, когда наш фильм ещё живой и люди его смотрят, любят. А я считаю: да, фильм замечательный, но это не значит, что не надо себя пробовать молодым. И я очень благодарна молодёжной команде, что через 40 с лишним лет обращаются к военной теме. И они ведь не испортили картину! Молодёжь её смотрит. Я вот спрашивала знакомых — ходят и смотрят. Старую-то они не пойдут глядеть — им новенькое надо.
— Значит, фильм вам понравился?
— Ренат очень бережно отнёсся к материалу. Другое дело, что они дальше от этой темы. Мы — послевоенное поколение, и у нас в крови память войны. А они уже принадлежат к поколению, для которого Великая Отечественная война — как война 1812 года. А немцы — весёлые туристы. Поэтому им прожить так, как прожили эту историю мы, наверное, и невозможно. И чего с них за это спрашивать...
Разные поколения — разное мышление. Дочка моя работает редактором на радио. Я однажды слушала её передачи и говорю: «Доча, ну что у тебя за лабуду несут твои ведущие? Что за передачи такие бредовые?» На что она сказала: «Мама, не включай мою радиостанцию. Ты не моя целевая аудитория».
На передовой
— Однажды вы выступали с шефскими концертами перед нашими солдатами в Афганистане. Не страшно было туда ехать?
— Страшно, конечно! Была одна история. Сейчас смешно её вспоминать, а тогда — ой... Мы приехали в Афганистан, и нам ещё форму не выдали, мы были в своём гражданском. А на мне была такая кофточка: спереди — белая, сзади — красная. И красная юбочка. Мой коллега Женя Леонов‑Гладышев говорит: «Давай на вышку залезем, посмотрим на «зелёнку». «Зелёнка» — это заросли, в которых прятались душманы и откуда была стрельба. Полезли мы на эту высоченную вышку, там солдатик стоит. Мы ему: «Дай нам в бинокль поглядеть». Он дал. А потом — мне: «Вы бы всё-таки не высовывались, здесь же всё-таки снайперы. А вы вся в красном»... Когда я спускалась, у меня ноги дрожали. Жутко было, конечно...
— А вы могли отказаться от этих поездок?
— Конечно. Ездили только добровольцы на эти шефские концерты. За деньги выступать мы бы ещё подумали — нет такой суммы, за которую ты готов продать свою жизнь. А вот бесплатно поехать всегда полно желающих было. Мы хотели поддержать наших ребят. Людям, чтобы вернуться в нормальное состояние, нужно либо засмеяться, либо заплакать... Поэтому номера у нас в концерте были либо про Родину, маму и любовь либо юмористические.
Кстати, в тот момент была обструкция Советского Союза в связи с афганской войной — и на международных кинофестивалях иностранные артисты перестали нам руку подавать, на нас стали коситься. Было такое всемирное осуждение — примерно как сейчас со всеми этими санкциями. И для меня было очень важно увидеть своими глазами, что происходит в Афганистане. Во‑вторых, мы, артисты, — часть народа. Люди нам доверяют. И нельзя учить нравственности других, если ты сам этим качеством не обладаешь.
