Александр Буйнов — настоящая легенда нашей эстрады. Он был лидером популярной советской группы «Веселые ребята», а потом построил очень успешную сольную карьеру. Сейчас певец нечасто дает интервью, но в программе «Эмпатия Манучи» рассказал Вячеславу Манучарову о своей политической позиции и о том, что в свои 73 года пытался пойти служить в армию, чтобы участвовать в СВО.
Про потерю друзей
«Иных уж нет, а те далече. Вот с Сашей Градским поговорить бы, интересно было бы услышать его мнение о происходящем. Думаю, что он был бы объективен. А о тех, кто сегодня рядом: ну, что мне с ними делить? Например, с моими ребятами из группы „Аракс“ мы одинакового мнения. Поздравляем друг друга с теми же праздниками — с Днем Победы и так далее. В семье у меня тоже нормально все, мы с Аленой (жена Александра Буйнова Алена Буйнова (Гутман) — ред.) думаем и говорим об одном и том же. С детьми, с внуками тоже все нормально. У меня очень спокойное отношение к тем, кто уехал и не изливает потоки грязи на свою родину, а сидит и „молчит в тряпочку“ или сожалеет. А то, что многие сожалеют, заметно по их горьким выступлениям, в которых они хотят побольнее цапнуть кого-то здесь. Может, они жалеют о гонорарах, которые остались здесь. Эти вернутся... И все это будет на их совести. И, может быть, на совести тех, кто пойдет на их концерты».
«Друг и дружба не могут нарушиться... Да, с кем-то мы оказались в разных окопах. Пока мы по разные стороны и не имеем возможности встретиться, чтобы поговорить, поспорить, я не выясняю отношения с теми, кто уехал, и с теми, с кем я дружил и дружу по сей день. Мы поздравляем друг друга с праздниками, переписываемся... Ну, может, общаемся меньше, больше в переписке. Мы не уходим в споры, потому что нельзя убить дружбу, которой несколько десятков лет. А с теми, кто здесь остался, у нас вообще мир-дружба абсолютные».
«Когда рядом „рвутся эти снаряды“ — Иосиф Давыдович Кобзон, дядя Витя Басков, Колин папа, Валя Юдашкин, которые ушли вот буквально недавно, где взять силы, чтобы позитивно идти вперед?» — спросил ведущий.
«Для этого у верующих людей есть посредник между богом и человеком, — уверен Буйнов. — Это священнослужитель. Людей нужно настраивать. И мы сами кузнецы своего счастья, мы и сами можем себя настраивать. Алена может помочь меня настроить. Но чаще всего я сам... Помочь и настроить может человек, которому доверяют. Как командир настраивает ребят на атаку... Живой пример, разговор... И Василий Теркин нужен, в конце концов».
Про Аллу Пугачеву
«Наша с ней дружба не закончилась. Может быть, прекратилась горячая фаза... Просто из-за того, что они... далеко. Если раньше мы общались часто, то теперь общаемся по переписке. Я видел, тут ее фанаты пишут, типа „Буйнов — предатель, столько лет они дружили...“ Я не понимаю, в чем предатель? Когда Алла приехала на похороны к Вале Юдашкину, Царствие ему Небесное, то почему-то написали, что с ней никто не поздоровался... Вынужден рассказать, как все было на самом деле. На похоронах, когда мы с Аленой пришли в зал, где проходило прощание, мы поздоровались со всеми близкими Валентина и сели. А Пугачева пришла позже и села. Не оглянулась, ничего. Я решил: подожду, когда появится момент, чтобы пообщаться. И он появился. Возле могилы поставили шатер, она села там, я к ней подошел и сказал: „Привет, сестра. Как дела?“ Она говорит: „Здорово, брат“. Вот так было реально, слово в слово. Мы перекинулись еще парой фраз и все... Переписка у нас продолжается, никто ничего не отменял».
«Я не в курсе ее [Пугачевой] взглядов. Не лукавлю — меня это просто не интересовало. Вот они уехали, и появилась информация, что он [иноагент Галкин] там выступает против России, против СВО, против нашего президента... Но сам я не смотрел его выступления, мне, как это у нас говорят, наплевать. В переписке тему СВО мы не поднимаем. После их отъезда у нас не получалось такой доверительной дружеской беседы, „как на кухне“. На похоронах Юдашкина мы не успели побеседовать. Да и потом, я думаю, что ей было бы неинтересно говорить на эту тему — со мной, по крайней мере. А в целом нам с ней делить нечего. Так повелось давно, по-моему, с 1989 года, она мне говорила „брат“, я ей — „сестра“... Она со сцены как-то объявила, что сейчас на сцену выйдет мой брат — Александр Буйнов. Народ после этого даже долгое время думал, что я — Александр Борисович, что я ее брат...»
О роли Пугачевой в его карьере
«Мне очень противно, до омерзения просто, когда кто-то говорит, что она [Пугачева] меня вытащила на сцену. Я таким говорю: „Ради бога, ребята, оставайтесь при своем мнении“. Алла пришла в „Веселые ребята“ в 1975 году, и я к этому тоже приложил руку, участвовал в ее переходе к нам. Как и Слободкин (композитор, продюсер, основатель группы „Веселые ребята“ — ред.). Она у нас стала звездой и начала свою сольную карьеру».
О возвращении Примадонны
«Я не считаю даже, что дорожки наши с Аллой разошлись сейчас. У нас остается переписка, просто тепла, может быть, стало меньше... Но мне нормально. Мне хватает событий в моей семье, в моей стране. К тому же я не чувствую с ее стороны какого-то обострения, выпадов против власти, против президента».
«Думаю, она там несчастлива. Она не может быть там счастлива. Потому что она девчонка с Таганки, она родилась здесь... И молодость, и юность — все здесь. Конечно, человек не может постоянно жить прошлым... Но и забывать его нельзя. Я не представляю, чтобы она [Пугачева] не вернулась домой. Она там, потому что там Макс (иноагент), там дети... Думаю, что здесь у нее все равно осталась армия поклонников... Никто не отберет у нее этого. Но главный вопрос: как она себя чувствует там, не дома? Думаю, нехорошо. Скучает — не то слово. Скучать можно по старой квартире. Здесь другое... Думаю, она просыпается с этим и засыпает. Пальмы эти, море... Все это неродное. Я много поездил по миру, был везде, кроме Австралии... И по Америке месяц ездил с гастролями. У меня там была администратор, подруга наша, русская эмигрантка. Она все время говорила: „Ах, как же здесь хорошо! Я так люблю Америку!“ Когда тур заканчивался, я сказал: „Я тебя не понимаю. Как можно любить это все?“ Но она уехала в 90-е... Тогда было ужасно... Не знаю, как мы тогда это пережили?! Спасибо нашему народу и Президенту Владимиру Владимировичу, что сумели удержать и собрать это все. А ведь был такой развал дерьма от Калининграда до Владивостока...»
«Я не думаю, что Алла эмигрант. Там сложно. Окружение из этих невозвращенцев, артистов, которые уехали и выступают сейчас там. Они подогревают ситуацию... Эмигранты очень тоскуют, но они остаются в том времени, когда уезжали... Они ментально в прошлом. Эмиграция — всегда тяжело... Но я говорю о серьезной эмиграции, о 1920-30-х годах, когда уезжала наша интеллектуальная элита. А когда уезжали фарцовщики из 1970-х годов, это было не так страшно. Они и там продолжали тем же делом заниматься — разбавлять бензин ослиной мочой...»
Про поездки в госпитали
«Армия и армейские ребята мне все очень близки. С 1996 года мы дружим с госпиталем в Одинцово. Раза два в год я там выступаю, общаюсь с этими ребятами... Давно, еще до спецоперации, я вылетал спецбортом в Чечню... В каких можно было условиях с ребятами общаться, в таких и общался. Недавно я был в госпитале. Стоят ребята раненые, один руку потерял, ждут меня, чтобы сфотографироваться. Я выхожу с ощущением... „Господи, а я-то что ропщу? У меня ноги-руки на месте“. И мне как-то неловко перед этими ребятами... Но они вдруг заулыбались, они со мной ржут, обнимаются. Я им говорю: „Ребята, от вас столько позитива исходит, что мне столько даже не снилось!“ Я видел этот позитив и желание жить. Они любят жизнь. Надо помнить, что мы в дальнейшем обязаны этих ребят социализировать, вот такое модное слово. Обязаны. Для этого я и работаю, а не для того, чтобы „галочку“ поставить... Для этого и надо на сцену выходить, а не из-за денег...»
О попытке уйти добровольцем на СВО
«Когда начиналась спецоперация, я вынашивал мысль недели три, а потом спросил у одного военного друга: „Слушай, а мне как-то можно туда? Я же лейтенант запаса“. Он говорит: „Саня, тебе сколько лет? Тебя даже в военкомат не пустят. Так что, если только будет „Вставай, страна огромная!“, тогда сразу пойдешь добровольцем. Возьмут в любом возрасте“. Я, если надо, пойду. Попытку я уже сделал. Жена Алена, если будет смотреть эту передачу, впервые это услышит. Она об этом не знала. Это был порыв такой. Вот у меня был такой, а у кого-то другой. Кто-то испугался... Свалили от испуга. Таких я, может быть, понимаю. Но, если свалил и из-за границы стал поливать свою Родину — такой человек для меня не то чтобы враг, но „фу“...»
О Зеленcком
«Президент Украины — хороший артист... был. Он уже никогда не станет артистом, к сожалению. Был классный, веселый клоун. Ему нельзя было становиться президентом ни в коем случае. Он продолжает играть. Дело даже не в наркотиках. А в том, что он в голове своей актер, и он им останется до того момента, когда его будут провожать в последний путь... Он думает: как я сейчас выгляжу, как я сейчас говорю. Это неправильно. Настоящий политик не думает, что ему нужно отыграть и нужно ли его припудрить... Он [Зеленский] в постоянной игре находится. Многие это замечают, не только я...»
