Ефим Шифрин родился 25 марта в Нексикане Магаданской области. В преддверии 65-летия известный юморист, артист Театра мюзикла, телеведущий рассказал «АиФ», с каким настроением встречает свой юбилей.
«Хватит про возраст!»
Ольга Шаблинская, «АиФ»: Ефим, в программе «Вечерний Ургант» вы несколько раз повторили Ивану: «Хватит про возраст, это моя больная рана, а ты кулаком еще шевелишь в ней». Действительно свой юбилей так воспринимаете?
Ефим Шифрин: Если честно, то совершенно никак не воспринимаю. Понимаю, что «надо вести себя согласно возрасту», но что под этим понимать — не знаю. А как его надо чувствовать? Прыгаю, скачу в мюзиклах, как раньше. Какая была нагрузка танцевальная, такая и осталась. Театр мюзикла, где я работаю, — это же немножко другой театр, не драматический, там большая нагрузка двигательная. Но я совершенно не замечаю, что согласно возрасту чего-то у меня не получается — здесь я не наклонюсь, этого пируэта не сделаю, а здесь девочку не подниму. Я в спектакле «Преступление и наказание» девочек таскаю места на место, и в «Принцессе цирка» у меня много поддержек. Поэтому насчет возраста я, конечно, пошутил у Вани, сыронизировал. Хотя мне пишут в соцсетях: «Давай, дед».
— Что-что? Дед?
— Ну, сейчас много таких комментариев. Сегодня молодежь — я её называю тиктоковская, — она без церемоний, сразу по плечу — давай, дед! В социальных сетях ведь нет дистанции никакой — отправил, и пришло. Это же ко мне не через секретаря поступает — я читаю всё, что пишут в ТикТок, ВКонтакте. И молодёжь меня поддерживает репликами с мест: «Давай, дед! Мы с тобой! Круто! Это!» Как мне на них реагировать? Меня эти комментарии, скажем так, забавляют. Я их воспринимаю по касательной, хотя понимаю, что «дед» — это ко мне вроде как относится.
«Шоу-бизнес — это не про меня»
— 10 лет назад вы в нашем интервью сказали: «Мне не нравится, что нашему шоу-бизнесу поставили твёрдую тройку, потому что я являюсь частью этого самого шоу-бизнеса, хочу я этого или не хочу». А сегодня, по-вашему, отношение людей к шоу-бизнесу изменилось?
— Во-первых, я сейчас мало работаю на эстраде. Во-вторых, если что и изменилось во мне за эти годы, так это готовность ставить оценки. Уже давно этого не делаю. Раньше, когда был моложе, мне казалось, я имею право судить. Возраст этот максимализм приглаживает, ты стараешься меньше кого-то оценивать, выступать. И, напротив, начинаешь строже к самому себе относиться. Я бы сейчас никогда эту фразу не повторил, клянусь. Какая тройка, кому? Я что, учитель в классе, почему я должен ставить оценку? Тем более я себя не считаю частью шоу-бизнеса. Все годы, что существовал этот термин, я упрямо держался того, что работаю на эстраде. Шоу-бизнес — это что-то другое, это особый способ раскрутки, это вложенные деньги, возвращённые деньги — все вертится вокруг бизнеса. Возникает персонаж, в него вкладывается продюсер, потом ему делают ротацию на радио, на телевидении. А в меня никто ничего не вкладывает. И я ничего не стригу с вложенных в меня денег. Мой способ работы похож больше на зарплату на производстве. Поэтому не считаю себя частью шоу-бизнеса. Я как со старым добрым словом «эстрада» пришел сюда, так и помру. Потому что шоу-бизнес — это определенно нечто отдельное, особое. Не думаю, что те, кого называли разговорниками в эстраде, вообще продолжают считаться частью шоу-бизнеса. Сколько бы они ни зарабатывали. Всё-таки бизнес — это бизнес. Это другая история. Тогда это были бы майки с фамилией «Шифрин», сумки, клатчи с моим именем . Ничего этого и в помине нет. Я ж не говорю, что вожу с собой команду музыкантов и слежу за тем, чтобы они не пили. Нет, я один на эстраде.
— А это плюс или минус? Когда человек один на эстраде? Больше ведь ответственности...
— Да, ответственности больше. Но это способ моей работы. С годами я понимаю, что ответственность усиливается. Пока ты не очень известен, от тебя мало кто что ждет. А когда тебя уже знают, понятно, что уже появляется ожидание, и оно меня очень обязывает. С другой стороны, я всегда выхожу на уже «растопленный» зал, не могу жаловаться на нелюбовь зрительскую. Зрительское ожидание все равно разбавлено любовью. Поэтому оно меня не так тревожит.
— Юмор и ирония помогают вам в жизни? Например, когда происходит нечто сложное, удаётся ли благодаря этим качествам иначе посмотреть на ситуацию, вырулить?
— Когда я сталкиваюсь с болезнями или уходом близких, никакой мой юмор не спасает. Прошлый — самый мрачный год в моей жизни. Мне кажется, он не закончился еще. Я очень многих потерял и с болезнями многих столкнулся. И юмор, и ирония тут совершенно ни с какого боку не помогут. Точнее сказать, ничего не помогает. Потому что если уходит человек, как тут на ситуацию иначе посмотришь? Тут не отшутишься... Это надо проглотить как-то. Проглотить и жить дальше с этим. Только вот как?
— Есть такие люди, чей уход вы не смогли «проглотить»?
— Конечно. Каждый уход — это как материк исчезает, Атлантида уходит. Особенно если это люди, с которыми ты был близко связан. Трушкин, Жванецкий, Виктюк, Боря Грачевский. Это же мои Атлантиды.
