220 лет назад, 5 декабря 1803 года, в одной почтенной дворянской семье родился младший ребёнок. Свой род семья возводила к «хитрому мужу», что был упомянут в «Сказании о Мамаевом побоище», – Захарию Тутчеву.
Со временем грубоватое «у» сменилось на изящное «ю», и дальний потомок Захария, окрещённый с именем Фёдор, прославил уже фамилию Тютчевых. Классик отечественной литературы, тонкий лирический поэт, по частоте цитирования он, пожалуй, превосходит даже Пушкина. В наш культурный код намертво впечатаны тютчевские строки: «Блажен, кто посетил сей мир в его минуты роковые», «Нам не дано предугадать, как слово наше отзовётся» и знаменитое «Умом Россию не понять, аршином общим не измерить».
С некоторых пор стало хорошим тоном говорить, что поэт – это неплохо, но как насчёт того, чтобы приносить «реальную пользу обществу и государству»? Звучит объяснение, что, мол, отечественные классики не только стишки кропали, но и служили. И тут наш герой вырывается вперёд – в начале своей карьеры по линии Министерства иностранных дел он на один чин отставал от того же Пушкина, а в финале превосходил вообще всех, получив чин тайного советника. Это III класс чинов по Табели о рангах, что соответствует генерал-лейтенанту или вице-адмиралу. До такого не дослужился даже Александр Грибоедов, который тоже шёл по дипломатической линии. Итогом стал вал публикаций, где Тютчева сначала называли просто дипломатом, потом – выдающимся и даже блестящим.
«Извлечь его отсюда!»
Хотя блестящим дипломатом Тютчев не был точно. Выдающимся – пожалуй. Но только в том смысле, что выдавался своим пренебрежением к служебным обязанностям. Скажем, с 1824 по 1828 год, когда Тютчев служил в Мюнхенской миссии, через его руки прошло всего 15 документов.
Первое ответственное задание дипломат Тютчев получил лишь через 11 лет после начала службы. И провалил его с треском. Ему поручили доставить сыну короля Людвига Баварского Оттону, который занимал греческий престол, секретное послание от отца. Тютчев, не найдя адресата в тогдашней столице Греции городе Навплии, пожал плечами и уехал, не вручив Оттону письма.
Завалил он и второе задание – составление записки о политическом положении в Греции. От него ожидали серьёзной аналитики, а он, по мнению начальства, нёс какую-то околесицу: «Волшебные сказки изображают иногда чудесную колыбель, вокруг которой собираются гении – покровители новорождённого. После того как они одарят избранного младенца самыми благодетельными своими чарами, неминуемо является фея, навлекающая на колыбель ребёнка какое-нибудь пагубное колдовство… Такова, приблизительно, история Греческой монархии».
Чрезвычайный посланник и полномочный министр российской миссии в Баварии князь Григорий Гагарин, отправляя насчёт Тютчева депешу в Петербург, писал: «При способностях замечательных, при уме выдающемся, господин Тютчев не в состоянии выполнять обязанности секретаря миссии… Умоляю извлечь его отсюда, это было бы счастие для него и для меня!»
На чужой территории
В 1841 году карьера дипломата Тютчева обрывается. По совокупности «заслуг» он был исключён из штата МИДа. А спустя 4 года внезапно восстановлен – именно тогда и начался его настоящий карьерный взлёт. Правда, хватает чины и ордена уже не дипломат, а чиновник особых поручений Тютчев. И делами он занимался в высшей степени особыми.
В 1843 году Тютчеву, отставленному от службы, устраивают неофициальную встречу с графом Александром Бенкендорфом, которого мы привыкли считать туповатым жандармом и личным недругом Пушкина. В действительности это был проницательный администратор немалого калибра. Он сразу распознал в своём собеседнике масштабного мыслителя, стратега, предназначенного не для дипломатической текучки, а для по-настоящему больших дел. Результат встречи ошеломил Тютчева: «Что мне особенно приятно, это его внимание к моим мыслям относительно известного вам проекта и та поспешная готовность, с которой он оказал им поддержку у Государя, который отнёсся к ним внимательнее, чем я смел надеяться».
Что же это был за проект, которым так загорелся Бенкендорф, а вслед за ним и император? Судя по всему, Тютчев был одним из первых в нашей стране, кто осознал правоту Наполеона, некогда заявившего: «Две враждебные газеты опаснее стотысячного войска». В те времена газет, враждебных России, на Западе насчитывалось куда больше двух. По замыслу Тютчева, надо было не просто противостоять атакам, а закрепиться в самом сердце Европы и нанести удар: «Речь не идёт о ежедневных мелочных спорах с заграничной прессой; истинно полезным было бы, например, обосноваться в самой уважаемой газете Германии, иметь в ней авторитетных и серьёзных посредников, умеющих заставить публику слушать себя и способных двинуться разными путями, но каким-то единым целым к определённой цели». По сути, Тютчев предлагал развязать информационную войну на чужой территории.
Переполох в Европе
Пробный публицистический шар, запущенный Тютчевым в 1844 году, наделал немало шума.
В баварской газете Allgemeine Zeitung было опубликовано письмо анонимного автора, который отвечал на русофобские измышления западных журналистов насчёт русской армии и напоминал, что за Европой вообще-то должок: «Эти солдаты освободили Европу. Эти, как вы их называете, «каторжники», эти «варвары» проливали кровь на полях сражений. Кровь «каторжников», которая слилась с кровью ваших отцов и ваших братьев, смыла позор Германии и завоевала ей независимость и честь». А далее последовала серия материалов, вызвавших огромный резонанс. Так, английский историк литературы Рональд Лэйн утверждал: «Спор, возбуждённый статьёй Тютчева «Папство и Римский вопрос», написанной в 1849 году, не ослабевал вплоть до 1858 года». О том, какие чувства вызывал у европейских политиков Тютчев, свидетельствует переписка между французским послом в России и МИД Франции. Посол де Кастельбажак в панике: «Русскому правительству необходимо сейчас опровергнуть мнение английской, французской и германской прессы, обрушившей на него единодушное осуждение. Для этого оно направило в Париж г-на Тютчева. Он поддерживает отношения с некоторыми нашими писателями и журналистами, настроенными непростительно благосклонно к загранице и враждебно к правительству нашей родины…» Руководитель восточного отдела МИД Франции Эдуар-Антуан Тувнель реагирует жёстко:
«Я взял на заметку г-на Тютчева и завтра же передам его под надзор полиции».
Чем же так насолил «г-н Тютчев» столь влиятельным людям? Тем, что говорил правду. Ту, которая не утратила актуальности до сих пор: «Давно уже можно было предугадывать, что эта бешеная ненависть, которая 30 лет, с каждым годом всё сильнее и сильнее разжигалась на Западе против России, сорвётся же когда-нибудь с цепи. Этот миг и настал…»
