Музыкант Андрей Державин рассказал АиФ.ru об истинных причинах ухода из «Машины времени», песне «Связь», которую породила пандемия, шлягере «Не плачь, Алиса», написанном от скуки, а также о белорусских поклонницах.
Владимир Полупанов, АиФ.ru: — Андрей, циркулируют разные слухи по поводу того, почему 3 года назад ты ушёл из «Машины времени». Можешь назвать истинную причину?
Андрей Державин: — Почувствовал, что время пришло. Это были удивительные годы, полные впечатлений и ярких красок. Я получил огромный музыкальный и просто человеческий опыт.
— Говорят еще, вы не очень хорошо расстались?
— Глупости и сплетни. Мы расстались совершенно спокойно. У нас и по сей день замечательные отношения. Разве может быть иначе после стольких совместных лет? Поверь, нам есть что вспомнить и о чем поговорить за рюмкой чая. Но сегодня мне важнее сфокусировать внимание на том, что я делаю сейчас.
— Обычно из группы уходят в сольное творчество. У тебя произошло наоборот. В 2000 году ты пришёл в «Машину времени», уже сделав довольно успешную сольную карьеру. Почему?
— До прихода в «Машину времени» в моей жизни случился «Сталкер». Лидером в группе я стал не потому, что хотел им быть, а потому, что кто-то должен был петь. Но никто не решался. И тогда я сказал: «Ладно, давайте буду я». На мой взгляд, получалось у меня хреновенько. И это несмотря на то, что я много лет до этого пел в ресторанах и опыт у меня был большой. Но там я исполнял чужие хиты, а в «Сталкере» надо было петь своё. А это две большие разницы. Однако магнитоальбомы «Сталкера» моментально разлетелись по всему Советскому Союзу и далеко за его пределы. А через год мы уже вовсю гастролировали, давая по несколько концертов в день.
В начале 1990-х «Сталкер» прекратил существование. И я начал сольную карьеру, которая длилась до конца 1990-х. В этот период мы с тобой и познакомились на съемках программы «Акулы пера». В это время были написаны песни «Журавли», «Чужая свадьба», «Брат ты мне или не брат», «Та, которая уходит в дождь» и т. д. Сказать по правде, к концу 1990-х я весьма подустал от бесконечных гастролей и обрушившейся на меня популярности, чувствовал себя опустошенным...
Накануне 2000 года, 30 декабря 1999-го, в моей квартире раздался звонок. Я снял трубку — «машинисты», они все сидели вместе, находясь в Вашингтоне на гастролях, по громкой связи предложили мне влиться в их коллектив. «С удовольствием!» — ответил я. «Готовься, 13 января у тебя будет первый концерт в составе группы», — было сказано мне. То есть за две недели нужно было выучить 36 песен «Машины времени». Обожаю хорошие авантюры. Когда здорово и трудно, вот тут у меня и появляется интерес.
— И после звонка ты сел разучивать песни?
— Нет, я уехал кататься на лыжах как ни в чём не бывало. А вернувшись, за 3 дня до концерта выучил все партии. Большинство песен «МВ» я знал на слух, конечно. Что-то снимал с записей. Меня пригласили не сессионным музыкантом, а в качестве постоянного участника группы. С одной стороны, это было лестно, с другой — очень ответственно. Можно было легко показать свою профнепригодность при всей былой славе. На первом концерте в составе «Машины времени» я сильно волновался. Но всё прошло прекрасно. И этот концерт затянулся на 17 лет.
— И всё же. Если тебе было так хорошо в этой группе, почему ты ушёл? От хорошего ведь не уходят.
— На каждой пресс-конференции перед концертами «МВ» у журналистов было 2 основных вопроса ко мне: «Будете ли вы еще петь сольно? И когда это произойдет?» Сначала я отшучивался и увиливал. А потом стал говорить, что обязательно продолжу сольную карьеру. За 17 лет я дал столько обещаний, что пришла пора их выполнять. Но, главное, я почувствовал желание этим заняться. А импульсом послужило то, что у себя на чердаке я нашёл свой старый компьютер с музыкальным архивом. Отрыл на нем свой сольный концерт из 1990-х в ГЦКЗ «Россия», где мой маленький сын Владислав сидит за клавишами, а я безбашенный и молодой стою у микрофона. Мне так захотелось в это снова погрузиться, что на очередных гастролях «Машины», я честно сказал: «Ребята, я хочу заниматься сольной карьерой». Возражений не было.
Тут же появились промоутеры, которые стали заклеивать города моими афишами в стиле «Возвращение легенды», «Привет, Алиса!» и т. д. Я узнавал об этом как о свершившемся факте. С каждым приходилось связываться и говорить: «Снимай всё к чертовой матери».
— «Скромность артисту вредит», — говорит Пугачёва.
— Это не из-за скромности. Они даже не видели нашу программу, а уже продавали билеты. Это было похоже на аферы 1990-х. В общем, большинство концертов чудом удалось поставить на «лист ожидания», а в те города, где все билеты были давно проданы, пришлось ехать. Если честно, мне до сих пор стыдно вспоминать про те концерты. Несмотря на то, что залы были битком и зрители радовались как дети, концерт был очень «сырой». Программа была сделана наспех, у нас все время что-то барахлило, отключалось. Стараясь не подавать вида, я весело объяснял зрителям: «Друзья, мы же с вами знаем: электроника — дело такое ненадежное». А сам думал: «Они ведь за это деньги заплатили». Тогда я принял решение не начинать большой гастрольный тур до тех пор, пока программа не будет готова на все 100, потому что понял: если будем и дальше продолжать в том же духе, нас побьют (смеётся).
Мы заперлись на базе в «Крокусе» и весь 2018 год технически дорабатывали программу, а заодно и переписывали песни для будущих альбомов. Я придумал технологию по «обновлению» старого саунда. Нашёл у себя на антресолях компьютер из 1990-х, «сталкеровские» секвенсоры, синтезатор «Ямаха» DX7 — все родное, на чем записывались все известные песни. Сейчас большой запрос на хороший звук 1980-х и 1990-х. Не на эстетику, а именно на звук. Это время породило большое количество музыкальной поп-классики: Alphaville, A-ha, Duran Duran, Secret Service, Ник Кершоу, Питер Гэбриел и т. д. И мне почему-то захотелось поиграть в эту игру.
Не «тюнить», не «раздувать силиконом», фигурально выражаясь, а именно «прокачать». Это оказалось сложной и очень интересной музыкальной и инженерной задачей одновременно: «поженить» старый компьютер с современным. Долго пришлось её решать, но результат превзошел все ожидания.
Потом надо было найти музыкантов. Я же не просто дал объявление: «Приходите, играйте, зарплата огромная, делать ничего не надо, будете стоять на сцене, изображать игру на инструментах под „фанеру“, и вам будут рукоплескать стадионы». Я объяснял, что мне требуются МУЗЫКАНТЫ. Приходил музыкант, расчехлял гармонь. «Что ты умеешь?» — спрашивал я. «Всё, — отвечал он. — Я играл 10 лет в одной группе, 20 в другой». А ему на вид всего 25 лет. Такие, как правило, сами отваливались. А те, кто въезжал, оставались.
В начале 2019 года мы наконец-то отправились в тур. За год проехали страну вдоль и поперёк. Конечно, у нас было не так много концертов, как у топовых артистов. Но очень много, учитывая, что пауза затянулась на 20 лет. Сейчас мы укомплектованы так, что будьте здоровы. Сами получаем удовольствие, и публика вместе с нами. Нет смысла долго рассказывать, надо хотя бы один раз увидеть.
— Почему ты не попытался осовременить свои старые хиты?
— В этом нет смысла. Люди привыкли слышать их в оригинальных аранжировках. Они хотят слышать свою любимую песню в том звучании, в котором услышали её впервые и полюбили. Помнят все слова, акценты, поют вместе с нами половину программы. Отправляясь в тур в 2018-м, мы опросили в соцсетях поклонников и узнали, какие песни они хотят услышать на наших концертах.
Это очень важно. Представь, что ты приходишь на концерт любимой поп-группы, а она вдруг играет в стиле психоделик-рок. И ты думаешь: «Зачем я деньги заплатил? Ребята, я же полюбил вас не за это. К чему все эти гитарные запилы, прыжки и ужимки?» Мы сознательно пошли на поводу у наших поклонников, которые сами составили трек-лист нашей программы. Я понял, что, сколько бы я ни написал тогда наспех новых песен, люди в первую очередь хотеть услышать старые.
В наши планы внесла свои коррективы пандемия. Но и в этом году мы многое успели: в феврале побывали в Германии, в марте-апреле, несмотря на ограничения, покатались по России, летом съездили на «Славянский базар». Представляешь, я был еще на самом первом фестивале, который тогда назывался «Витебск-91». И, когда мы приехали туда спустя 29 лет, нас встречали поклонницы, которым в 1991-м было по 18. Они снова стояли и ждали нас у служебного входа. Это было так трогательно. По иронии судьбы мы закрывали программу в один из дней под утро, когда уже светало, пели песню: «Прощай, Алиса, погасли звезды, и глядит в окно взрослой жизни первый твой рассвет». Люди в зале рыдали. Я не преувеличиваю. Есть видео у меня в Instagram.
— Недавно ты выпустил прекрасную песню «Связь», которая сделана в прежней стилистике «Сталкера», но в то же время звучит современно. Мастерство не пропивается?
— Мастерство не пропьёшь, хотя мастерскую — можно (смеется). Я наткнулся в Сети на аккаунт Солы Моновой. Невозможно объяснить, что меня в ней зацепило. Я решил сходить к ней на концерт и был приятно удивлен. Это было круто! Может быть, я услышал в ее выступлении отголоски Вертинского, который мне очень нравится. Правда, он не использовал ненормативную лексику, как это делает Юлия (смеётся). Но, поверьте, у нее это получается филигранно и красиво. А на следующий день в ленте Instagram вновь увидел ее стихи, там была строчка: «Две недели на дворе шторм». Эти слова точно отражали то состояние, когда уже становилось грустно, тревожно, не по себе. Мы много чего видели на своём веку, но такого не было никогда, чтобы людей во всём мире заперли в домах.
Я взял гитару и за несколько минут сочинил блюз. А потом спросил себя: «Зачем я пою блюз? Всё равно лучше Евгения Маргулиса в нашей стране блюз никто не споёт». Мой друг Саша Лев послушал ее и сказал: «В таком виде песня потеряется. Ее надо как следует разлохматить, чтобы взяли на радио». Появилась новая версия, но песня стала звучать так же, как и большинство сегодняшних одинаковых... Из неё что-то исчезло, ушли нерв и очарование. И я обломался. Улетел отдыхать на море и там всё время думал, что же можно сделать. Решил, что песня все-таки должна быть более естественной для восприятия. Так что на пути к слушателю она проделала длинный путь. Сочинил я её в марте, а когда вернулся в Москву в начале сентября, мне вдруг стало понятно, какой она должна быть. Вокруг уже стали поговаривать, что будет вторая и третья волна коронавируса. Сама собой родилась строчка «третий месяц на дворе шторм».
— Одна песня за 20 лет? Не маловато ли?
— Почему одна? В 2018-м появилась песня «Если ты уйдёшь» на стихи Александра Шаганова. Однажды мы снимались с ним в телешоу. Дело было часов в 12, а Саня накануне посетил какую-то вечеринку и был прекрасен в своём похмелье: растрёпанная шевелюра, горящий глаз! Но я видел, что его хватит ненадолго, и сказал: «А поехали пообедаем». Во время застолья он мне стал читать свои стихи: «А на войне как на войне, подруга, вспомни обо мне». Я ему говорю: «Зачем ты мне читаешь „Батяню-комбата“? Я его наизусть знаю». Думал, пора его отправлять домой. И в этот момент он произнес: «Если ты уйдёшь, если скажешь нет, то случится дождь, дождь на много лет...» «А это кто поёт?» — спросил я. «Никто», — ответил он, тут же достал свой сборник и подарил мне. Там было это стихотворение. Когда он ушёл, я сел за пианино — и через 5 минут песня была готова.
Отправил ему демо-запись вечером. На следующий день открываю Facebook, а там в ленте уже вовсю обсуждают «новую песню» Андрея Державина. Саша решил с кем-то поделиться радостью и отправил эту песню, но не учел, что демо-запись сразу же попадет на всеобщее обозрение. В общем, песня сама пошла гулять по свету. «Ну пусть живет своей жизнью в таком виде», — решил я. Спустя год в YouTube наткнулся на видео, которое сделала одна из моих подписчиц: просто взяла кадры из какого-то мелодраматического фильма, красиво склеила и подложила то самое «демо песни из Facebook». К моему удивлению, любительское видео набрало почти миллион просмотров и вызвало бурные дебаты в комментах. Это мотивировало меня сделать официальное видео «Если ты уйдешь». Я с ней связался и сказал: «Пусть пока повисит. Но перед публикацией официального lyric video убери его, пожалуйста...» Так и сделали. Кстати, песня «Если ты уйдешь» была номинирована в этом году на премию «Виктория».
— А почему ее до сих пор нет ни на радио, ни в хит-парадах?
— Если честно, мне по фигу, будет она в хит-парадах или нет. Мы видим, как люди воспринимают её на концертах, для меня это важнее.
— А в «Машине времени» у тебя не было возможности раскрыться как автору?
— Задачи такой не стояло. Но парой своих песен репертуар «Машины» все же пополнил: «Крылья и небо» и «Эти реки никуда не текут» (на стихи Андрея Макаревича — Ред.).
А кроме того, вложил большую часть души в аранжировки многих песен «МВ» начиная с альбома «Звезды не ездят в метро»... Кстати, «Реки...» я написал задолго до прихода в группу. Никому не рассказывал, но у меня должен был в 2000 году выйти целый альбом в такой стилистике. Меня тогда тянуло в сторону музыки Portishead, Radiohead. Но я оказался в «МВ» и решил отложить релиз до лучших времен.
— А стихи ты не пробовал писать?
— Пытался, даже что-то получалось. Но я отдаю себе отчёт, что есть люди, которые сделают это гораздо лучше. Например, ко всем моим известным песням — «Алиса», «Чужая свадьба», «Журавли», «Брат» и др., — стихи написал Сергей Костров, мой друг и соратник, с которым мы вместе создавали группу «Сталкер». Сергей, как и я, давно живёт в Москве, мы с ним и сегодня продолжаем сочинять. И, хотя работа над новыми песнями требует времени, надеюсь, что скоро они выйдут в свет.
— Наверное, это вопрос к Сергею Кострову. Но всё же. Почему песня «Не плачь, Алиса» получилось такой грустной? Когда девочке исполняется 16 лет, разве это повод для грусти? Мне кажется, наоборот, все дети хотят быстрее повзрослеть. И почему Алиса, а не Марина или Лена?
— В конце 1980-х мы были в гастрольном туре с группой «Рондо», работали по одному отделению. Между городами передвигались на одном автобусе. Переезды были длинные, многочасовые. Однажды организаторы прислали за нами обычный рейсовый ЛиАЗ, а ехать было 300 км! И вот в дороге, жара под 40, я еду и думаю: «Господи, за что мне всё это?!» Мне было так тоскливо, что я стал что-то мысленно сочинять, чтобы себя отвлечь. Достал маленький блокнотик и ручку и стал записывать мелодию нотами. Надо было напеть какую-то «рыбу». Я ехал и напевал: «Не плачь, Алиса». «Почему Алиса?» — позже спросил меня Сергей Костров, которому я показал музыку. «Не знаю, просто хорошо звучит», — ответил я. В один из дней он мне принес листок с текстом. Не знаю, зачем, но я его до сих пор храню. Читаю текст и понимаю, что ни слова из песни не выкинешь. Как только мы обнародовали эту песню, начался дикий спрос на нас. И мы попали с этой песней в «Песню года-90».
— Я видел эту запись. Что там за маленький мальчик, который играет на клавишах? Это твой сын?
— Нет, своего сына Владислава я оберегал от излишней публичности. Это сын моего тогдашнего директора Бориса Цхадаи — Кристиан (Лейних) Цхадая. Боря меня попросил: «Пусть Кристиан постоит за клавишами, ты не будешь против?» Я не возражал, почему нет. Кристиан — очень талантливый парень. Между прочим, позже он участвовал во второй «Фабрике звезд» вместе с Полиной Гагариной и Леной Темниковой, активно занимался спортом, был вратарем сочинской «Жемчужины». А сегодня достиг больших успехов в юриспруденции.
А мой сын сегодня выступает со мной и параллельно занимается своим сольным проектом. Он делает очень интересную альтернативную музыку в основном на английском языке, которым владеет в совершенстве. Недавно мне удалось убедить его выпустить и русскоязычный альбом. Влад играет на многих инструментах, он гораздо талантливее меня, но у него свой творческий путь. Детям нельзя проживать жизнь своих родителей. Сын с детства не раз удивлял меня своими музыкальными способностями, а недавно сразил меня наповал! Я «прокачивал» для альбома 2019 года аранжировку своей старой песни «Когда ты уйдешь». Влад зашел в студию, и говорит: «Там в коде, во втором припеве, можно гармонию сделать интереснее». Я, естественно, сказал: «Куда уж лучше? Но, если хочешь, покажи свой вариант». Он сел за компьютер, нажал на клавиши, заиграл, и... мне снесло крышу! Я сказал ему: «Сынок, с этого момента снимаю шляпу раз и навсегда». Я им очень горжусь и верю в него.
— Ты со своей супругой Леной вместе уже 38 лет. У тебя один брак. Редкий случай для музыканта. Обычно ваш брат меняет женщин как инструменты — часто.
— Это правда.
— Как у вас с Леной это получилось?
— Она меня держит в черном теле, никуда не отпускает, иначе я бы, конечно, крылья-то расправил и лыжи навострил (смеётся). Мне просто очень повезло с Леной. Не представляю, что бы я делал без своей прекрасной девочки, которая для меня таковой и осталась. Я ведь как её добивался? Специально создал группу, чтобы сыграть у неё на выпускном вечере в школе. У нас разница в возрасте — 1 год. За ней все парни города бегали. Они две сестры, две красавицы нереальные. Мы не были знакомы. И я решил пленить Лену музыкой, действуя примерно так, как герой Джима Керри в фильме «Тупой и еще тупее», который ехал покорять красавицу в Аспен.
На выпускном я пел, старался, можно сказать, из штанов выпрыгивал. И был уверен, что завоевал ее сердце. Правда, мы с ней впервые встретились уже в институте. А уже лет через 10 после совместной жизни я ее как-то спросил: «Помнишь выпускной?» Она ответила: «Если честно, не очень». «Ну как же?! — удивился я. — А ансамбль на сцене?!» И Лена мне сказала: «Такая фигня играла: громкая и противная музыка, как будто сковородки громыхали. Все время мешала нам общаться. И какой-то худой прыщавый усатый паренек что-то кричал в микрофон». «Так это был я, Лена», — грустно произнёс я. В общем, у нас — как в известном в анекдоте: убить друг друга хотели много раз, развестись — никогда.
— Пандемию, как и большинство музыкантов, переживаешь тяжело? Концертов не стало, денег нет?
— Дело не в деньгах. Я отношусь философски ко всему, стараюсь находить хорошее в любой ситуации. Сейчас мы активно занимаемся продвижением своей музыки в интернете, работаем над новыми песнями, готовимся к тому, что весной отправимся в большой тур. Слава богу, есть дни рождения и всякие закрытие мероприятия, проводимые с учетом всех ограничительных мер, куда нас приглашают выступать, которые помогают держаться на плаву.
Я стараюсь находить плюсы и верю в то, что завтра будет лучше, чем вчера. Люди всё равно остаются людьми и хотят получать положительные эмоции, которые помогают выживать в это непростое время. Связь с публикой не теряем, духом не падаем. И в деле мы себя ещё покажем.
