Лидер группы «Несчастный случай» Алексей Кортнев в интервью АиФ.ru рассказал о том, почему эта эпидемия ничему не научит человечество, что он делает для того, чтобы голова не переставала «варить», зачем вместе с известными музыкантами перепел песню «Люди в белых халатах», а также почему россияне, долго жившие за границей, массово вернулись домой.
Владимир Полупанов, АиФ.ru: Иван Ургант в своём вечернем шоу сказал Владимиру Познеру: «„Сколько всего хорошего можно сделать“, — думаешь ты. Но в результате ничего не делаешь, сидишь смотришь в стену и ешь чипсы». Евгений Гришковец тоже пожаловался поклонникам: «Ничего не пишется. Разговаривал с коллегами, у них тоже нет творческих прорывов. Происходящее чем-то напоминает бессонницу. В состоянии бессонницы вроде не можешь спать, но при этом ничего и делать не получается. Ни читать, ни работать. Для того, чтобы писать, нужен замысел. А сейчас значительных замыслов нет. А если и были, то теперь они кажутся неактуальными и несущественными». Какие настроения у тебя, Алексей?
Алексей Кортнев: Во многом я согласен, конечно, и с Ургантом, и с Гришковцом. Но у меня всё-таки есть некоторая отдушина. Благодаря кавээновскому прошлому и долгим годам работы в студенческом театре МГУ в жанре ревю. Утром в газете, вечером в куплете. Я считаю подобные вещи, которые сочиняются на злобу дня, достаточно низкими и недолговечными. Они назавтра уже теряют актуальность, а вместе с этим привлекательность и даже какие-то искры таланта, которые вроде бы там посверкивали. Но тем не менее я спасаюсь, придумывая сиюминутные проекты, которые можно сделать прямо сейчас на скорую руку, на коленке. Это действительно выручает. Мы это делаем для того, чтобы поддерживать свою интеллектуальную форму. Пытаться варить головой, пока есть такая возможность.
Плюс ко всему, у меня и многих моих товарищей по музыкальному цеху есть всё-таки возможность выходить к публике с концертами онлайн. Сейчас это очень востребовано. Раз в два-три дня какой-нибудь портал, газета, журнал, радиостанция или телеканал организует очередное вещание. Кто в Инстаграм, кто через Zoom или Skype. Кто-то просит просто записать и прислать песню. Поэтому всё равно некое ощущение занятости и востребованности у меня остаётся. Хотя я понимаю, что эта занятость не вполне серьёзная, по сравнению с живым общением с людьми. Но есть неплохие отзывы. Я много раз слышал, что когда музыкант сидит дома перед камерой и поёт песни, то складывается ощущение, что он поёт лично для тебя. Так что в таких концертах онлайн тоже есть некоторый кайф.
— Большая часть жизни ушла в онлайн. Не могу себе представить, как бы мы спасались, если бы не было этих технических средств? Это было бы ужасно.
— Могу представить себе такой карантин 20 лет назад и ужаснуться. Мы бы стали воистину разобщены. Тогда был очень слабенький интернет, посредством которого можно было только переписываться. И бесконечно смотреть телевизор. Тогда мы бы точно все свихнулись. Сейчас всё-таки полегче, несомненно.
— На фоне того, что происходит сегодня, поводы для митингов оппозиции, которые были раньше, кажутся такими незначительными. Не согласен со мной?
— Пожалуй, не согласен. Когда к твоим дверям подступает не выдуманный власть предержащими, а настоящий враг, в данном случае всемирный мор и чума в виде коронавируса, то, конечно, внутренние дрязги и проблемы с этим не могут сравниться. Но есть ценности, которые вовсе не потеряли значение, а, скорее, наоборот, вышли на передний план — открытость власти, честность, свобода информации. Сейчас никто не собирает митинги, но всё равно эти требования к нашим начальникам предъявляются — в СМИ, в интернете. И мне кажется, некий диалог с властью налаживается, в Москве по крайней мере.
— Ты принимал участие в митингах оппозиции на проспекте Сахарова и в 2011-м, 2019-м годах. Я разговаривал с Таней Лазаревой. Они с Шацем в какой-то момент пожалели о том, что вели оппозиционную деятельность. Произошла ли у тебя переоценка ценностей?
— Переоценка ценностей происходит каждый день, месяц, год. Реалии вокруг меняются. Стоять всё время на железобетонном основании у меня, например, просто не получается. Хотя я знаю людей, которые чрезвычайно упорны в своих убеждениях. Это вызывает и уважение, и удивление, но тем не менее. Я же дрейфую вместе с континентом. Но о том, что я когда-то где-то говорил и пел, я не жалею. И не отказываюсь от своих слов и убеждений. Но сейчас дай мне микрофон и трибуну, я скажу какие-то другие вещи, наверно.
— Часто слышу мысль, что мир после пандемии не будет прежним. Но мало кто знает каким. Люди казались себе всемогущими, но невидимый вирус, оказывается, может загнать людей в дома и заставить трястись от страха. Эта масштабная трагедия должна заставить человечество задуматься о чем?
— Володя, дорогой, мне кажется, ни о чём человечество не задумается. Я уже об этом говорил. Но повторю собственные слова. Они не очень оригинальны, так что лишний раз повторить не страшно. Хорошо известный тебе автор Андрей Кнышев когда-то сформулировал: «История учит нас тому, что история ничему не учит». Точно такая же ситуация была 100 лет назад, когда от «испанки» вымерло 3% населения земли. Казалось, что после этого все земные правительства должны объединиться, договориться. Что мы видели после этого? Первая мировая война, затем Вторая. Ничего не помешало. Никакой мор, никакие человеческие жертвы. Так что и после этой пандемии, мне кажется, ни черта не изменится. Все встанут, отряхнутся, ощутят себя сильно победневшими, злыми и готовыми опять драться за кусок хлеба. И всё начнётся по новой. Единственное, что, наверное, не изменится, та глубина цифровизации, о которой мы с тобой говорили чуть выше. Умением, которое возникло по необходимости выходить в интернет и делать там всё, что угодно, сейчас обладают даже бабушки и дедушки. Я аплодирую нашим учителям, которые ведут уроки удалённо и общаются с компьютером так, как будто всегда это умели. А ещё 3 месяца назад они не умели этого делать, потому что не было острой необходимости. Думаю, что обратно из этой цифровизации мы не шагнём почти наверняка.
— Главные герои сегодняшнего дня — это, безусловно, «Люди в белых халатах». Коронавирус затронул кто-то из знакомых? Почему вы решили перепеть эту песню?
— Эта песня, написанная композитором Эдуардом Колмановским и поэтом Львом Ошаниным, просто пришла в голову, что вполне естественно. Я её слышал в детстве и юности неоднократно. Но потом она как-то выпала из информационного пространства. Ее давным-давно нигде не транслируют. Но тут я просто вспомнил и понял, что сейчас она — это то, что нужно. Думаю, многим людям, которые работают медиками и сейчас борются с коронавирусом, будет очень приятно услышать эту песню. Первым исполнителем этой песни был Владимир Трошин, который пел и «Подмосковные вечера», и массу других советских хитов. «Люди в белых халатах» никогда таким хитом не была, как «Подмосковные вечера». Но тем не менее песня очень здорово сделана — нетривиальная мелодия, прекрасные стихи. Но я её вынужденно сократил почти в 2 раза, до 2,5 минут. Потому что в оригинале 5 куплетов, масса повторов. Как ты понимаешь, для Сети это совершенно не годится. Надеюсь, что авторы, которые смотрят на нас с небес, нам это простят.
— А как вы это всё записывали в условиях изоляции? Какую технологию использовали? Получился довольно стройный хор из трёх десятков известных и не очень людей.
— Большинство из нас написали свою партию на свои смартфоны, ориентируясь строго на первую строчку, которую пропел я. Я пропел мелодию со словами от начала и до конца. И когда просил всех своих товарищей спеть, говорил: «Давайте споём, как на параде, под метроном». Наш звукорежиссёр и автор этого клипа Митя Чувелёв, который все это сводил, сказал мне, что ему там почти ничего не пришлось править. Наверное, есть какие-то нотки, которые он подвигал по ритму (вперед/назад), но 25 человек из 27, которые спели, сделали это очень точно по долям.
— Когда ты писал песню «Мир во время чумы», было очевидно, что ты не знал, как ко всему, что с нами происходит, относиться. Вроде хотел сделать веселую песенку, но получилось невесело, учитывая масштабы беды.
— Конечно, а как может быть иначе? Никто из нас, людей склонных к сомнениям, не определился, как к этому относиться. Все находятся в некотором изумлении от происходящего. Сейчас очень трудно встать на какую-то одну позицию и утверждать, что это приведет к худу или к добру. Я высказал свою точку зрения. Мне кажется, что человечество прореагирует очень вяло на это. Ничего не поменяется. Но посмотрим. Как и поётся в нашей песне: «Посмотрим, каким станет мир после этой „чумы“».
Поначалу мне казалось, что нужно сочинять смешные переделки. Начали мы с друзьями придумывать музыку на мотив «Овощного танго». Когда я своим домочадцам или друзьями показывал фрагментики, все смеялись (хи-хи, здорово). Но потом как началось... И стало не до смеха. Было противно веселиться. В результате из небольших заготовочек, которые появлялись, сложилась песня вполне серьёзная. Хотя она все равно не трагическая, а вполне оптимистичная.
— Вы заново перепели «Овощное танго», и у меня появилась мысль, что в ней появился новый месседж: все люди во время карантина превращаются в овощи.
— Нет (смеётся), этого мы не имели в виду. Мы и дальше будем записывать недлинные песенки из своего старого репертуара. Размявшись на «Людях в белых халатах», запустили серию с разными солистами. Сделали с Максом Леонидовым «Что ты имела в виду», с Кристиной Бабушкиной записали песню из спектакля «В городе Лжедмитрове», где она играет и поёт. Сделали дуэт с Валдисом Пельшем. Всячески развлекаемся.
— Кстати, о спектакле «В городе Лжедмитрове» ты сказал: «О том, что в любом из нас, я надеюсь, что в любом, хотя, наверное, есть исключения, есть та самая точка перегиба, которую невозможно дальше гнуть: ты или сломаешься, или остановишься и начнешь распрямляться. Можно на очень многие компромиссы пойти, но внутри есть какая-то красная линия, которую ты не переступишь, если сохранить совесть, о которой не вспоминал, может быть, десятилетиями». С тем, что происходит сегодня, этот спектакль коррелируется? Ведь в Лжедмитрове люди тоже живут изолированно.
— Мне очень лестно всё, что сравнивают со спектаклем «В городе Лжедмитрове», но в данном случае аналогия не вполне уместна. В Лжедмитров зараза как раз и не попадёт, потому что туда невозможно ни въехать, ни выехать оттуда. Мне кажется, эта всемирная чума, которая на нас напала, она как раз некоторую изоляцию и вскрыла. Государства стали более открытыми в смысле обмена информацией, медикаментами, специалистами. В принудительном закрывании границ есть и обратная, светлая сторона. Мы объединяемся духовно. Мы же действительно искренне сочувствуем американцам, которые вымирают тысячами. Нормальный человек не может не сочувствовать людям, которые еще несколько месяцев назад были «пиндосами». То же самое можно сказать и про сочувствие к итальянцам, испанцам, французам. Слёзы наворачиваются на глаза у людей, которые вчера ещё плевали в сторону этих стран, потому что оттуда к нам якобы идёт какая-то идеологическая «зараза». Я очень верю в сердобольность наших граждан. Ещё недавно беды были индивидуальные, личные, иногда направленные друг против друга. А сейчас общая беда, и она всё-таки не изолирующий, а объединяющий фактор. То же самое можно сказать про нас. Многие сейчас сидят по домам. И тем самым мы помогаем врачам и друг другу.
— Читал ли ты рецензии на спектакль? И каких больше — отрицательных или положительных?
— Рецензии не читал. Но довольно много разговаривал со своими товарищами, друзьями. И выслушал от них много критики в адрес спектакля. Я понимаю, какие ошибки мы допустили. Мы очень увлеклись своими фантазиями и сделали спектакль некоммерческим, не эффектным, там слишком много авторского и слишком мало хитового. Но, с другой стороны, я слышал и много тёплых слов. Отношение к нему крайне неоднозначное. Чему я очень рад.
— Опять же твои слова. «Эмиграция не приводит человека к счастью, она даже не приводит к обновлению. Люди, которые уехали отсюда, бросили эту загнивающую, с их точки зрения, часть суши, все равно до конца своих дней живут ее проблемами». В свете последних событий эти слова приобретают новое звучание. Как бы мы ни ругали государство, наша страна большую часть туристов, застрявших за рубежом, всё-таки вывезла. Чувство родины в такие рубежные моменты очень важно. Согласен?
— Конечно важно. Импонирует то, что Россия своих не бросила. Приятно осознавать, что и те люди, которые долгие годы провели за рубежом, именно сейчас, в момент такой опасности, вернулись домой. Они больше верят в то, что им дома окажут медицинскую помощь и просто человеческого внимания будет больше, чем за бугром. Время покажет.
— Ты же никогда не был сторонником того, чтобы валить из страны. По-прежнему им остаёшься?
— К тезису «валить из страны» у меня резко отрицательное отношение. Я считаю, что всегда есть шанс сделать что-то полезное и позитивное, оставаясь в стране. Если я вместе со своей семьёй свалю куда-нибудь, это значит, что я проиграл в борьбе с теми людьми, которых не люблю, которые, с моей точки зрения, вредят моей стране. Многие из них находятся во власти. Я оппозиционно настроен ко многому из того, что происходит у нас. Но если я отсюда свалю, это значит, что я признаю себя побежденным. Нет-нет, я не собираюсь этого делать. Буду и дальше действовать мягкой силой. Петь, говорить, играть спектакли, но убеждать своих соотечественников в том, что у нас есть и другая дорога. Может быть, я как-то расплывчато отвечаю, но ты и вопросы задаешь такие — о смысле жизни.
— Одна из моих любимых песен «Несчастного случая» — «Патриот». На неё снят прекрасный клип, где ты спародировал Никиту Михалкова. А была ли реакция на песню, клип? Там ведь довольно едкая сатира.
— Тут я ничем тебя не развлеку и не удивлю. Из казачества какие-то товарищи высказывались в том духе, что надо проверить: нет ли там оскорбления? Но в итоге никакого оскорбления там не нашли. Это пародия, причём не такая уж и обидная. Поэтому все разговоры на эту тему сошли к нулю. Что касается Никиты Сергеевича, меня много людей спрашивали сразу после премьеры: «А ты не боишься? Ведь Михалков может обидеться». Я им отвечал: «Никита Сергеевич выше этих дрязг и разборок». Он не Владимир Соловьёв, который изо всех сил пытался доказать, что это не он изображён в песне БГ. В результате никакой мощной негативной реакции не было.
— А песня «Я офигеваю, мама» чем навеяна? Понимаю, что у нас в стране огромное количество моногородов и образ обобщенный, конечно. Но, может быть, был конкретный город, в котором эта песня родилась?
— Песню я начал писать в Новосибирске, где мы были на гастролях в течение 3 дней. Всё утро и большую часть дня мы проводили в гостинице. Был жуткий мороз. Но я не мог сидеть на месте и бегал по улицам вокруг гостиницы и сочинял первые строчки. Писалась она в результате очень долго, в течение года. И, конечно, это обобщение. Я очень старался избежать сиюминутности, намеков на что-то происходящее прямо сейчас перед глазами. Потому что прекрасно понимаю, что песни, написанные как фельетоны, долго не живут. А тут мне хотелось написать такую, которая просуществовала хотя бы несколько лет. И мне удалось, как и с песней «Шла Саша по шоссе», где нет намёка на буквальные события, которые произошли только что.
— Как ты сегодня проводишь время? Научился ли сам чему-то полезному?
— У меня каждые сутки распадаются на 4 временных этапа. Первый — это сон. Затем (утром) довольно длительная зарядка — час-полтора. Причём мы занимаемся в разных составах, но все члены семьи. Так упорно, что я даже немного вывихнул плечо. Мы запустили акцию, которая называется «Отожми заразу». Отжимаемся столько раз, какое число в этот день на календаре. Всё это можно посмотреть в моем Инстаграме. После зарядки я занимаюсь музыкальными делами. Мы в группе дали друг другу слово, что раз в три дня будем выкладывать по песне. Не по новой, конечно. Но записанной дистанционно. А вечером (это четвертый этап) мы готовим. Я никогда в жизни не держал в руках поварёшку, и моя жена Амина тоже. Она ни разу не повар. Но тут по инициативе нашего старшего сына Арсения мы стали вечером коллективно готовить какое-нибудь блюдо. Сеня находит рецепт в интернете. И мы прямо по написанному, следуя каждой букве предписания, готовим что-нибудь поесть. Пока фиаско случилось только один раз, когда я пережарил чеснок и он страшно вонял. А во всех остальных случаях получается очень недурно. Так что мой совет: заняться чем-нибудь новым. Что-нибудь читать обязательно. Это очень полезно. Главное — делать все очень медленно. Это позволяет правильно транжирить время.
— И что ты посмотрел и прочитал за последнее время? Что можешь порекомендовать?
— Я дочитал до середины книжку Ника Харкуэйя «Гномон». Но рекомендовать её никому не буду. Она мне не понравилась совершенно. В ней 500 страниц, она стоит безумных денег. Её разрекламировали как увлекательный интеллектуальный детектив. Претенциозная серая скучная дрянь. Из того, что посмотрел, мне очень понравился сериал «Метод Комински» с Майклом Дугласом. «Последний министр» обязательно нужно смотреть. Это просто хит. И очень мне нравится израильский сериал «Фауда». Очень откровенный, жестокий — одним словом обалденный! О противостоянии арабских террористов и секретного контртеррористического отряда армии Израиля. Что мне очень импонирует, там нет комплиментарности по отношению к израильтянам. И тех, и других очень жалко. И в то же время ты ужасаешься тому, что делают эти люди. Если хочется пощекотать нервы по-настоящему, лучше посмотреть этот сериал, а не какой-нибудь идиотский ужастик.
