Для многих Алексей Глызин — непререкаемый авторитет в музыкальных вопросах. Но в шоу «Ну-ка все вместе!» телеканала «Россия» его голос — лишь один из сотни членов жюри! Тем не менее знаменитый певец и музыкант уже много лет постоянный участник этого проекта. Перед стартом масштабного конкурса «Ну-ка, все вместе! Битва сезонов», который состоится уже 3 февраля, артист специально для aif.ru рассказал о своей манере судейства, о соседях по «стене» и о том, что он думает о современной музыке.
«Коля Басков всех примиряет»
Елена Садкова, aif.ru: — Алексей Сергеевич, вы постоянный участник проекта. Чем он вас настолько привлекает, что вы готовы участвовать в нем сезон за сезоном?
Алексей Глызин: — Так, может, мне просто делать нечего? (Смеется.) Первый сезон я пропустил, меня пригласили участвовать во втором. Когда приехал, понял, насколько все серьезно — перед тем, как запустить меня на «стену», люди с камерой задавали много вопросов. Видимо, проверяли, не сумасшедший ли. Я подумал: «Ничего себе! Как все здесь закручено». Пытался не ударить в грязь лицом. И когда наконец понял, что меня взяли, был безмерно счастлив оказаться в сотне этих замечательных, немного «ударенных» людей. У нас уже сложились дружеские отношения со всем коллективом. Есть даже группа в соцсетях, где люди переписываются, поздравляют друг друга, обращаются за помощью, приглашают на концерты, обмениваются новостями — это как живой организм. Целый мир! И вот сейчас снова встречаемся. Как время летит!
— При ваших заслугах у вас всего один голос из ста. Как вам такая демократия?
— Я вообще человек демократичный. Но есть такие люди... Вся «сотня» встала, а какой-нибудь чудак сидит... Ну, он вроде как самый умный и ведущий непременно спросит его мнение. В таких случаях возмущена вся «стена» жюри, особенно ее предводитель Сергей Лазарев. Сергей всегда очень эмоционально возмущается. А виновник всего сидит с добрым прищуром злодея. Хорошо, что Коля Басков всех примиряет и пытается погасить конфликтные ситуации. Иногда приходит Филипп Киркоров, который тянет все одеяло на себя, и оно, можно сказать, рвется на кусочки. Все притихают — ведь пришел «великий и ужасный» Филипп Бедросович, еще более эмоциональный и крутой! (Смеется.) Весело нам там.
— У Сергея Лазарева даже, помнится, возник конфликт с автором многих ваших песен Симоном Осиашвили.
— Сергей действительно обиделся на Симона за то, что тот не оценил высоко выступление одного из участников. Симон — убеленный сединами, написавший огромное количество прекрасных стихов... А Сергей ему: «Ничего, Симон, вы не понимаете. Сейчас уже другой тренд...» Мне даже неудобно стало, хотелось пожурить Сергея, сказать: «Дорогой Сережа, прежде всего надо уважать Симона, хотя бы за то, что он написал песню “Дорогие мои старики” и массу других, которые уже вошли в нашу историю...» Так что все эмоции у нас настоящие, натуральные, и они зашкаливают. Все взаправду. И это при том, что мы отсиживаем там свои пятые точки по пятнадцать часов! Это в эфире передача идет два часа, а снимается все долго. И, конечно, несчастная «сотня» устает немного. Но этот экшен, казусы, курьезы только добавляют интереса, «перчика» и остроты шоу, что сильно захватывает зрителя!
«Кобзон мог принимать решения»
— Сейчас вы всей сотней решаете судьбу того или иного участника. А раньше, говорят, были авторитеты в эстрадном мире, которые могли пустить или не пустить на сцену исполнителя...
— Это худсоветы называлось...
— Про худсоветы понятно. Но были еще такие значимые люди, как Кобзон, Пугачева, Ротару...
— Да, был Кобзон, который реально что-то делал. Если Алла или София Михайловна могли лишь что-то сказать— мол, «это нельзя, это плохо, это хорошо», то Кобзон реально мог принимать какие-то решения, поскольку он был в Государственной Думе. Он поднимал вопрос о запрете использования фонограммы, например. И я с этим согласен.
— А сейчас есть такие неприкасаемые авторитеты на нашей эстраде?
— Боюсь, что сейчас такого нет. Хотя я бы назвал, допустим, Сашу Розенбаума. Можно назвать еще Ларису Александровну Долину. Она человек, который всегда бьется за то, чтобы все было по-настоящему. А не так: слепили какой-то проект, взяв девочку, которую потом водят на «чай — кофе». Такое сплошь и рядом. Но есть люди, которые думают об искусстве, как бы это громко ни звучало. Я просто порой не понимаю всей этой пошлости и цинизма, которые слышу сейчас на эстраде. Но и в этом «мусоре» тоже есть что-то профессиональное. Одним словом — это все шоу-бизнес.
О чем поет Бузова
— Конкурсы, подобные этому, показывают, что у нас много прекрасных вокалистов. Но почему они так редко становятся звездами и мы не видим их после конкурсов ни на экране, ни в сборных концертах?
— Потому что это очень сложный процесс. Надо найти человека, который займется непосредственно этим исполнителем. А у нас таких людей не так много. Да и они часто или профнепригодные, или просто денег заработать хотят. А тех, кто на самом деле этому предан и готов иногда вложить даже свои деньги, крайне мало. А еще нужен автор, который создаст что-то такое, что стало бы, пошло говоря, шлягером.
— Но ведь сейчас у молодежи много других инструментов, чтобы стать популярным без продюсера: интернет, соцсети...
— Многие так и делают. Есть такой исполнитель — Хабиб. Он же вышел из блогеров. Молодежь сейчас совсем не смотрит телевидение. У моего младшего сына, например, даже нет телевизора.
— Если бы вы сейчас делали свои первые шаги в шоу-бизнесе, как думаете, вам бы было легче или сложнее?
— Ой не знаю... Думаю, что сложно всегда. В те времена, когда была цензура, надо было соответствовать и петь песни только членов Союза композиторов. Сейчас можно петь про разные части тела: целуй меня здесь, хватай меня там — и все это принимается. Допустим, великая певица Ольга Бузова — о чем она поет? Я как-то послушал и взялся за голову. Думаю: «Господи, бедные дети. Как мне их жалко». Или Артур Пирожков — что это такое? Как такое вообще можно петь? Может, я как пенсионер об этом говорю, но у меня все-таки есть какой-то опыт. Я понимаю, что происходит, какие сейчас тенденции — любые средства хороши, что бы ты ни делал, хоть оголись, лишь бы тебя заметили. Раньше люди заботились о том, чтобы была мелодия, гармония, стихи, в конце концов. Например, была группа «Воскресенье» и Андрей Сапунов, которого, к сожалению, уже нет с нами. Он пел великие песни. Это была и поэзия, и музыка. Это цепляло, просто мурашки по телу. А сейчас порой просто отторжение идет от того, что слышишь.
Утопическая мечта
— Вас жизнь сталкивала со множеством знаменитых людей. С кем до сих пор общаетесь, дружите? Как, например, складываются отношения с коллегами из «Веселых ребят»?
— С Сашей Буйновым я встречаюсь на каких-то мероприятиях. Мы друг другу: «Привет! — Привет!» У нас есть утопическая мечта — воссоздать «Веселых ребят» и устроить гастрольный тур. Но это только мечта... И с Ларисой [Долиной] мы дружим, и Сашей Розенбаумом, и Вовой Кузьминым, и с семьей Пресняковых, и с Сережей Трофимовым, и с композитором Виктором Чайкой, написавшим большое количество песен, которые живут уже не один десяток лет... Могу многих назвать, боюсь кого-то забыть.
— Вы играете в футбол, капитан команды. Но это очень травмоопасный вид спорта. Стоит ли игра свеч? Надо ли так рисковать?
— Жизнь вообще — это риск. Когда что-то делаешь, уже рискуешь. В любом виде спорта есть такие риски. Даже в шашках и шахматах...
— А чтобы поддерживать такую физическую форму, как у вас, что надо делать?
— Все в комплексе. Если, допустим, накачивать какую-то одну мышцу, толку не будет. Но все обязательно надо делать под наблюдением специалистов, которые в этом понимают. Должна соблюдаться диета. Я вообще перестал есть хлеб, молочные продукты, сахар — все, что очень любил. Теперь у меня аэробные нагрузки, ходьба... Но ни в коем случае не бег по асфальту. Иногда вижу — человек надел кроссовки и чешет по бетону, бежит. Это же микротравмы для сосудов, для суставов. Это недопустимо! Бегать можно по песку, может быть, или по специальным покрытиям, чтобы была амортизация. Ходьба — самая полезная нагрузка. Чтобы быть в форме, надо в любом случае двигаться. Жизнь — это движение. А силовые нагрузки — это только для тех, кто готовится к конкурсу бодибилдеров.
— У вас большая коллекция гитар. Можете сказать, какая самая дорогая в прямом смысле, а какая самая дорогая для души.
— Это же как дети... Какой дороже? Так и не скажешь. Хотя... Как вещи вообще могут быть дорогими не в смысле денег? Дорого отношение, дорог человек, ради которого ты можешь пойти на многое. А гитары — это... все равно вещи.
— Какую музыку включаете себе, когда хотите отдохнуть?
— Все зависит от настроения. Иногда это рок-н-ролл, иногда классика... Все, что красиво и талантливо, приятно слушать.
